Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали
После этого Кумик стал распределять по местам гребцов, чередуя самых сильных с более слабыми. На кормовых веслах должны были сидеть Нафо и сам Кумик. Двух хороших пловцов с простыми веслами усадили на заднюю лодку, их задачей было только удерживать суденышко от качки. Всем не терпелось выйти в море, но финикиец начал учить товарищей быстро спускать и поднимать паруса, но это даже на суше поначалу выходило плохо, а ведь на воде от минутной оплошности могла наступить целая катастрофа. Под руками Кумика канаты свивались в какие-то сложные узлы, суть которых понять было непросто, а пальцы азиатов путались, наступало нервное раздражение. Однако Нафо подтверждал, что с морем шутки плохи.
Как-то само собой получилось, что все распоряжения отдавал Кумик. Паладиг хмурился, но послушно выполнял команды. В душе ассирийца происходила борьба, но сознание собственного невежества в морском деле все крепло. Наконец, предводитель заявил, что на воде следует командовать опытному кормчему, и предложил старшим в плавании сделать Кумика. Товарищи уставились на Паладига с нескрываемым удивлением. Предложение было дельным, единственно разумным, но ведь всем была еще со времен подготовки мятежа известна властность ассирийца. И чтобы он добровольно согласился передать власть, хотя бы частично, кому-то другому?.. Тут что-то кроется. Никто не знал, что на Паладига сильно подействовали его промахи вроде предложений идти вдоль Нила, или направить путь в горах в западню, или, как вчера, двинуться вдоль Лазурных вод на север. Это делало честь предводителю, ведь большинство лидеров предпочитает упорствовать в своих заблуждениях, а не признавать их.
Кумик же ничуть не удивился, он сам ожидал подобного предложения. Получив официальное начальствование, финикиец заставил своих матросов согласованно запрыгивать в лодки и выскакивать, сохраняя их равновесие. Только повторив это упражнение десять раз, новый кормчий (или командующий эскадрой?) скомандовал отплытие.
Однако Паладиг, пока все находились на суше, возобновил свое командование. Следовало думать о возможной погоне. Сбить египтян с толку имитацией гибели беглецов в волнах во время бури было немыслимо: слишком много следов оставлено на пляже и на вершине обрыва, все не уничтожишь. Оставалась возможность направить погоню в ложном направлении. Поскольку путь на север был для непосвященных самым логичным, следовало имитировать именно его. А что касается водного пути, то обгоревшие остатки досок должны были показать преследователям, что «корабли сожжены». Ведь египтяне видели, как беглецы топили лишние лодки, вот пусть и думают, что больше судов не осталось, а беглецы выбрали для спасения сушу. Паладиг велел десяти товарищам обуться, подняться на равнину и идти, оставляя отчетливые следы. На песке отпечатки могут исчезнуть уже за сутки, поэтому следует особенно стараться на щебне и сухой растрескавшейся глине. По дороге нужно бросить что-нибудь ненужное: окровавленную тряпку, порванную трофейную сандалию, кожуру от банана. Отойдя примерно на три стадии, азиаты остановились у края песков и пошли обратно, задом наперед. Если египтяне придут вскоре, они насчитают около двух десятков беглецов, а если позже — декорация будет уже не нужна. Важно выиграть несколько дней. Вернувшись, моряки тщательно уничтожили все следы передвижения лодок к воде, оставив лишь одну полосу от воды до пепелища. Что касается следов от множества ног на пляже, то об их уничтожении позаботился прилив.
Теперь можно было отплывать. Азиаты не заставили себя упрашивать: мгновенно лодки сползли в стоявшую уже высоко, благодаря приливу, воду. Штормовые волны уже стихли, была лишь мертвая зыбь, но приливное течение заметно несло лодки к северу, словно египетское море не желало выпускать врагов своих хозяев. Впрочем, вчерашняя школа гребли принесла плоды, азиаты довольно быстро приспособились к согласованным действиям благодаря равномерному счету кормчих. А вскоре прилив ослабел, и плавание стало более свободным. Уже через два часа усердной гребли лодки миновали узкий пролив между Азией и гостеприимным островом. Возбуждение азиатов достигло предела: если нападение египтян с моря еще возможно, то оно произойдет сейчас, когда пролив можно перекрыть с обеих сторон. Но ничего не произошло, и лодки вырвались на простор. Здесь их подхватил легкий ветер, и однообразный пустынный берег потянулся по левому борту.
Плавание по морю причиняло много беспокойства сухопутным путешественникам. Казалось, что суденышки вот-вот захлестнет, перевернет, унесет в открытый океан. Люди судорожно сжимали руками весла, наваливались на них с излишним усердием, даже привставали на месте. Особенно волновались двое сидящих на задней лодке, они чувствовали себя как бы брошенными на произвол судьбы. Две буксирные лодки двигались неравномерно, и «сухогруз» то и дело дергало вправо и влево. В сочетании со все еще заметными волнами это вызвало у двоих «задних» гребцов морскую болезнь. Пришлось время от времени делать замену. Зато вечер принес радость: заходящее солнце гребцы увидели прямо за спиной; это означало, по словам Кумика, что лодки вырвались из ловушки Лазурных вод, огибают оконечность пальца, протянутого Азией, и плывут на восток. Легкий западный ветер позволял продолжать плавание и ночью, но азиаты единогласно потребовали передышки на суше. После качки многим даже есть не хотелось, но настроение все равно было приподнятым. Даже звездное небо над головой казалось не таким, как в Африке. Но, чтобы увидеть Северную звезду, пришлось забираться на близлежащий холм. К сожалению, их единственная проводница стояла так же низко над горизонтом, как и раньше. Вальтиа не упустил случая заметить, что пойди они на север, вид звезды был бы уже иным.
На следующее утро дело пошло уже увереннее, гребцы научились двигаться согласованно, лавируя между бортовыми волнами и посмеиваясь над двумя изгоями, идущими на буксире. Даже полуденная жара переносилась лучше, чем в предыдущие дни.[43] А юноша Эль-Кор даже во время напряженной работы постоянно глядел на берег и морщил лоб, пытаясь вспомнить хоть что-то знакомое из ландшафта. Но тот был очень однообразным: песчаные пляжи, черные утесы, желтые обрывы, сравнительно высокие горы с плоскими широкими вершинами, скудная, наполовину выгоревшая трава. Впрочем, в момент похищения ему было около девяти лет, и многого он, подавленный страхом и горем, просто не мог запомнить. А вечером в рыбаке Нафо заговорила старая закваска. В окружающей воде просто кишела рыба, и море представляло собой полный контраст пустынной суше. Халдей вспомнил, что среди трофеев есть две рыбацких сети; это вызвало большой интерес у всех. Сети развернули, осмотрели и устранили мелкие повреждения. Оставалось продумать, как их лучше закрепить, чтобы не менять хода лодок и не отвлекаться от гребли. Но Нафо не зря многие годы сам делал сети: на середине был сделан импровизированный карман, по нижнему краю были навешаны грузила из камней и кусочков металла.
