Луи Буссенар - Ледяной ад
— Что же теперь нам делать? — со всех сторон послышались вопросы.
— Забыть о своем разочаровании, не оглядываться назад и бодро идти вперед! — отвечала Жанна.
— Да, дитя мое, ты права! Я был жестоким безумцем, когда так резко и неблагодарно отнесся к бедному индейцу! — произнес Дюшато. — Он неповинен, для него нет разницы между золотом и медью. Он сдержал свое обещание и самоотверженно переносил ради нас все, не рассчитывая ни на какое вознаграждение. И потому его следует отблагодарить за труды и доброе намерение.
— Да, да! — хором воскликнули все.
— Брат мой, не твоя вина, что и ты и мы обманулись! — продолжал Дюшато, обращаясь к краснокожему. — Видишь эти сани со всем снаряжением, с поклажей и собаками? Возьми их: они твои!
Такого рода подарок в полярной стране — громадная ценность, особенно для краснокожего, который ничего не имеет и постоянно влачит самое жалкое существование. Индеец едва мог вымолвить несколько слов благодарности от душившего его волнения; долго-долго смотрел он на свои санки, на собак, на тщательно увязанные тюки, на упряжь и, наконец, произнес:
— Ах… белые люди — добры и щедры! Серый Медведь никогда не забудет этого: он будет братом для белых. Прощайте! — Краснокожий один тронулся в путь и вскоре исчез во мраке.
— А мы что будем делать? — еще раз спросил Редон.
— Вернемся немедленно в Медвежью пещеру, — был ответ Леона.
ГЛАВА 6
Стая волков. — Нападение. — Резня. — Как Редон грел свои пальцы. — Отступление. — Они пожирают друг друга. — Медвежья пещера.
Возвращение было нелегким. Пятидесятиградусные морозы не ослабевали, а надежда, прежде гревшая путешественников, сменилась унынием. Ко всему добавились встречи с ужасными полярными волками — свирепыми, хитрыми хищниками. Животные эти, обладающие поистине удивительным обонянием, чуют на громадном расстоянии всякую живность, и потому неудивительно, что уже на второй день обратного путешествия они появились вблизи поезда наших друзей. Резкий, хриплый вой этих вечно голодных разбойников преследовал людей среди томительного полумрака полярной ночи. К счастью, мужчины, скорее по привычке, чем из предусмотрительности, имели при себе ружья и потому не испугались непрошеных гостей. Зато собаки, охваченные паническим страхом, вдруг остановились и, сбившись в кучу, жались к ногам людей, прятались за сани.
— Берегите патроны! — вскричал канадец, видя, что его товарищи готовы дать общий залп в громадную стаю, выделявшуюся темным пятном на белом снегу.
Мужчины и девушки выстроились полукругом, ощетинившись рядом ружейных стволов; но против них было по меньшей мере две сотни волков. Фосфорический блеск глаз хищников виднелся уже на расстоянии пятидесяти шагов. Лестанг выстрелил первым, и один из волков передовой линии упал замертво. Примеру рудокопа последовали другие, — полдюжины волков не стало. Выстрелы раздавались подобно грому среди морозного воздуха снежной пустыни. Испуганные волки на минуту приостановились, но затем с новой решимостью устремились на людей.
Пальба продолжалась.
— Вот заряженный винчестер! — проговорил Редон, принимая из рук соседа уже разряженное ружье и вручая ему свое, с полным зарядом патронов. Поль сумел достать большой ящик с боеприпасами, готовя к сражению одно ружье за другим.
Еще две атаки были с успехом отражены, — и более половины волков полегло под непрерывным огнем. Наконец, звери перестали подступать; хищный огонь их глаз как будто угас, затем послышался хруст костей и слабый вой, точно плач ребенка: очевидно, уцелевшие пожирали теперь убитых и раненых собратьев.
— Ну, я думала, пришел конец! — сказала Жанна, с видимым облегчением опуская свою винтовку.
— Однако как ни прекрасно, что серые отстали от нас, а все-таки у меня руки замерзли, особенно правая, — сказал Жан.
— И у меня тоже!.. И у меня!.. И у меня!.. — послышалось со всех сторон.
— А у меня руки теплые! — подсмеивался над ними Редон.
— Быть не может?! Вы — вечный мерзляк!
— Честное слово! Делайте как я: грейте руки о горячие стволы ваших ружей! Это прекраснейший способ!
— В следующий раз им воспользуемся, а сейчас надо бежать, — уверенно говорил Лестанг. — Волки занялись своим делом, и два дня их нельзя будет отогнать от этого места. Мы за это время должны далеко уйти, так далеко, чтобы они нас не нагнали.
— Да! Да! Вперед! — согласились все.
Собаки, обезумевшие от близости волков, неслись что есть мочи.
Несколько часов спустя изнеможенные, разбитые от усталости путники остановились на ночлег, разбив палатку, сварив ужин и обогревшись, насколько было возможно. Собак пришлось привязать, чтобы не разбежались: воспоминание о волках, очевидно, преследовало их и теперь. К счастью, ночь прошла благополучно, и после отдыха наши друзья снова отправились в дорогу. Они уже стали немного успокаиваться, хищники не показывались. Однако канадцы, знавшие упорство волчьей натуры, не рассчитывали, что опасность совершенно миновала, и были постоянно настороже. Дальнейшее подтвердило их опасения.
Жан, шедший в хвосте поезда и поминутно оборачивавшийся назад, крикнул: «Опять!» — затем, не теряя ни минуты, вскинул свое ружье к плечу и выстрелил. Дюшато сделал то же. Они стали стрелять поочередно, и каждый убивал все новых и новых волков. По прошествии нескольких секунд двенадцать их уже лежало на снегу; уцелевшие приостановились, но все-таки не обратились в бегство: очевидно, голод был сильнее страха. Стая стояла под выстрелами, пожирая, как и в прошлый раз, павших.
Этим и воспользовались путники, уносясь к своей Медвежьей пещере, но — увы! — волки снова и снова нагоняли их, только теперь, наученные горьким опытом, нападали не сплошной стаей, а отдельными группами по пять-шесть особей, зато разом со всех сторон. Пришлось расправляться с каждым серым поодиночке, что под силу лишь искусным стрелкам. Наконец, четвероногие хищники как будто поотстали; истомленные путешественники сделали привал, поужинали и расположились на ночлег. Пока они спали, собаки перегрызли свои путы и пустились бежать в разные стороны, чуя близость волчьей погони. Но на каждую из них в леденящей пустыне пришлось по десятку волков… Между тем путешественники, пробудившись, с ужасом заметили отсутствие собак. Как же быть с санями? Волей-неволей пришлось тащить их по глубокому снегу на себе, и вместе с тем обороняться от волков.
До Медвежьей пещеры оставалось два дня пути. В первую очередь впряглись в сани Леон, Дюшато и Редон, а обе девушки, Жан и Лестанг подталкивали сзади. Было очень трудно, не раз наши друзья спотыкались и падали, проклиная убежавших собак, но продолжали путь. Наконец, показалась и Медвежья пещера.
