Жан Беливо - В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком
После Тбилиси я делаю остановку в краях более сухих и солнечных, будто созданных для того, чтобы выращивать здесь виноград. Прямо между лозами видны крошечные каменные и кирпичные домишки с крышами, украшенными искусной чеканкой. Приятная пожилая пара, Куцу[92] и его жена Мариам, приглашают меня в гости. Он во времена Советского Союза работал инженером, она — биологом, и жили они тогда на Украине. Мариам приносит для меня таз с теплой водой, потому что в их ванной нет воды. Водопроводы по всей стране безнадежно испорчены, так что жителям приходится набирать воду в колодцах или в родниках, а затем нагревать ее на плите или с помощью газовой колонки. Электричество здесь есть только тогда, когда погода стоит абсолютно безветренная, другими словами, очень редко! И хотя меня это поражает до глубины души, мои хозяева, судя по всему, не придают подобным сложностям никакого значения. Они угощают меня яичницей, сыром, помидорами и огурцами. Раздается телефонный звонок, но никто из хозяев не спешит снять трубку: оказывается, у них спаренный телефон — один номер на несколько семей, живущих по соседству, и у каждой семьи свой тип звонка. Так что сейчас звонят не моим новым друзьям. Кстати, чтобы дозвониться наверняка, разумнее всего договориться заранее о том, когда именно вы будете звонить…
29 июня я прихожу в Азербайджан и уже нервничаю, потому что впереди меня ждет Иран. Вопреки всем ожиданиям, это государство предоставило мне визу сроком на целый месяц и заверило, что в случае необходимости я смогу ее продлить, дойдя до Тегерана. Я следую дальше по горам Кавказа, по стране золотозубых улыбок, то и дело встречая на своем пути нефтяные разработки и портреты «избранного президента» Алиева, набравшего немыслимое количество голосов: 88,73 процента. Вот это республика! Бедные жители Азербайджана очень обрадованы неожиданным приходом иностранца и готовы следовать за мной по пятам, разглядывая содержимое моей коляски, подсматривая через плечо, что же я записываю в своем путевом дневнике. Они радостно улыбаются во весь рот, демонстрируя золотые коронки на зубах.
АзербайджанА я наконец вступаю на территорию Ирана.
В «империю зла».
По крайней мере, так говорят.
Тысяча и одна ночь свободы
30 июля 2007 — 29 октября 2007
Иран
Иранскую границу я перехожу 1 августа 2007 года и тотчас же попадаю в тиски неведомого доселе мира. Все, что я знал об Иране, сводилось к нескольким картинкам, изображавшим здешних женщин, с ног до головы укутанных в черные одежды. Да, пожалуй, к пламенным воззваниям президента Ахмадинежада, который постоянно трубил на весь мир о своей непримиримой антисемитской позиции и восхищался деяниями Гитлера. Я представлял, что попаду в страну-усыпальницу, где живут женщины-призраки и повсюду молятся муллы. И ошибался. Признаюсь в крайней степени собственного невежества! К берегам Каспийского моря мягкий субтропический климат притягивает толпы иранских туристов, которые снуют взад-вперед по битком набитым улочкам приграничного города Астара. На здешних базарах тут и там торгуют пестрой одеждой, ароматными специями, свежими овощами и фруктами. Близлежащие горы Альборз[93] создают комфортную влажность, благодаря чему на побережье произрастают роскошные густые леса, а необъятные плодородные рисовые поля спускаются прямо к морю. Нега местных пляжей и близкое соседство с Азербайджаном слегка смягчают здешние нравы. Несмотря на суровость исламских обычаев, я то и дело подмечаю, что из-под неплотно накинутых покрывал видны мочки прекрасных женских ушек. На глаза попадается впечатляющее количество автомобилей, сошедших с французских конвейеров, больше всего Peugeot, но встречаются также Renault и Citroen, которые собираются здесь, в Иране, на местных предприятиях. Я вижу, как водители прокладывают себе дорогу прямо в толпе людей, небрежно выставив локоть в открытое окно, из которого грохочет музыка. И мне кажется, что сейчас я на другой планете. Нужно срочно привести в порядок все свои знания об этой стране! Со времен Кира I, основавшего в VI веке до нашей эры первую империю персов, и до их завоевания арабами, Иран сохранял уникальную культуру вопреки неоднократным попыткам завоевателей ее изменить. В VII веке нашей эры Иран принял законы ислама, но никогда не жил по арабским меркам. Персы обратились в новую веру, полностью сохранив культуру своих прадедов. Здесь всегда было полно суфиев, представителей мистического направления в иранском шиизме, убежденных, что всякий человек несет в себе божественное начало. И даже после обращения в ислам эти люди умудрились сохранить в первозданности многочисленные атрибуты древнего культа Заратустры. Так, например, для зороастрийцев вино было священным символом крови, и многие новообращенные персы продолжали пить его, даже став мусульманами. На протяжении нескольких месяцев я имел удовольствие наблюдать, насколько сохраняют свою актуальность эти вакхические, я бы даже сказал — эпикурейские! — традиции в современном мусульманском Иране. И нередко мне доводилось слышать, как в просвещенных иранских семьях тайком декламируют выученные наизусть строчки великого Омара Хайяма, жившего почти тысячу лет назад:
Лучше пить и веселых красавиц ласкать, Чем в постах и молитвах спасенья искать. Если место в аду для влюбленных и пьяниц, То кого же прикажете в рай допускать?[94]
И все же первое время я никак не мог приспособиться к двойным стандартам здешней жизни. В Судане я привык отпускать бороду, в полной уверенности, что в таком виде меня будут более благосклонно принимать в стране, где правят муллы. Как же я заблуждался! Буквально через пару дней после прибытия в Иран я остановился в старом придорожном ресторане с облупившимися зеленоватыми стенами. Мой путь лежал в Решт, древний город, расположившийся вдоль морского побережья, неподалеку от склонов Приэльбрусья. Едва я вошел, как в помещении повисла гнетущая тишина: замолчали посетители, замолчал и хозяин. Мой заказ он принял с ледяным выражением лица, а затем швырнул на стол мои тарелки. В конце концов, не выдержав, он сделал мне знак «убирайся» и прорычал, указывая на мою бородку: «Побрейся!» В тот же вечер я повстречал в придорожном кафетерии милого молодого человека, который разъяснил: сегодня в Иране ношение бороды является знаком того, что ты поддерживаешь режим. Тут же рядом присаживается какой-то тип и свободной рукой делает знак, будто приглаживает бороду, а затем пальцем вычерчивает вокруг головы окружность, на манер тюрбана. После этого он поднимает вверх указательный палец и предупредительно грозит им в знак несогласия. Мол, не делай так… Сообщение принято. Наутро я, гладко выбритый, без опаски прогуливаюсь по улицам и наблюдаю за мерным течением здешней жизни. Женщины в черных облачениях идут, слегка расставив руки в стороны, и ветер раздувает легкие воздушные ткани, будто паруса. В парках и скверах обосновалась разношерстная толпа. Кто-то пришел сюда почитать, другие собрались поиграть в футбол или устроить пикник… Что удивительно, здесь в парках есть места, отведенные специально для кемпинга! Таким образом иранцы, ограниченные в перемещениях и изолированные от внешнего мира, могут утолить охоту к перемене мест, расставив в соседнем городке свои цветные палатки и прихватив с собой целую гору персидских ковров… Кое-где под раскидистыми кронами деревьев шумные многодетные семьи, расстелив свои пестротканые покрывала, устраивают пикники на траве. А рядом на скамейках собираются группками подростки, которые сравнивают, чей мобильный телефон круче, обмениваются друг с другом фотографиями звезд и слушают «строго запрещенную» музыку, не переставая гоготать.
Иран
Свернув южнее и углубившись в центр страны, я пересекаю Приэльбрусье и выбираюсь на Иранское плато, чтобы отправиться в Казвин, город, лежащий на пути в Тегеран. Солнце снова жарит беспощадно, но даже в самых уединенных пустынных краях меня то и дело догоняют местные жители, любезно предлагая свою помощь. Здесь очень просто отыскать кров, и зачастую я даже не успеваю попроситься на ночлег, как мне уже его предлагают. Но на длинных переходах между удаленными друг от друга деревушками я ставлю палатку прямо в горах. Как-то утром, проснувшись в неизвестном захолустье, которого даже нет на карте мира, я попытался было поменять лопнувшую покрышку моей колясочки, сопровождая свое занятие громкими ругательствами. Мне казалось, что сейчас я нахожусь на планете совершенно один… После этого я сделал на память несколько фотографий пустынного пейзажа и осмотрел горизонт в бинокль. Но едва я повернулся к коляске, чтобы снова отправиться в путь, как услышал за спиной крики: «Паспорт! Паспорт!» Я даже не заметил, как подъехал внедорожник защитного цвета, как высадились из него четверо мужчин в униформе, и спохватился, только когда они окружили меня плотным кольцом. А мне было жарко, хотелось пить и есть, так что раздражение свое я скрывать не собирался. Тем более, что их визит показался мне достаточно агрессивным. Поэтому, собравшись с духом, я выпалил:
