Бенгт Даниельссон - Счастливый остров
Мы обратились к первой главе с весьма актуальным названием «Правильное начало». Авторы убедительно доказывали, насколько гигиеничнее рожать в клинике, нежели у себя дома, однако мы не стали задерживаться на этих страницах. Далее справочник наставлял будущего отца, как лучше всего побороть свою тревогу в ожидании великого события. Мы посмотрели на Тахути, однако не смогли обнаружить у него ни одного из описанных симптомов. Стали листать дальше и нашли наконец список предметов, необходимых при родах. Внимательно изучив его, мы решили обойтись половиной перечисленного, и все же получилось так много, что мы попросили Тахути позвать свою мать на помощь. Она пришла и была настолько поражена нашими приготовлениями, что поспешила вызвать еще несколько родственников: посмотрите, мол, что они придумали!
Мы с радостью приветствовали подкрепление и поручили им греть воду. Больших кастрюль на острове вообще не было, но мы собрали все кастрюли по соседям и поручили каждому родственнику вскипятить две штуки.
Вдруг Тахути позвал Марию-Терезу, и они вместе скрылись в доме. Пять минут спустя она высунула голову из двери:
— Готово. Давайте воду!
— Вода еще не согрелась, — ответил кто-то из кухни. — Погодите немного, я схожу за дровами!
Мария-Тереза безнадежно вздохнула и достала бутылку кокосового масла. Все-таки лучше холодной грязной воды!
До сих пор мать роженицы с величайшим спокойствием следила из угла за всем происходящим, но тут она не выдержала и возмущенно заговорила:
— Почему вы не делаете, как в моей молодости? Мы купали наших новорожденных в лагуне.
— А они не умирали от этого? — осторожно осведомился я.
— Вот еще, — фыркнула старуха. — Только хилые помирали, а они все равно не жильцы были на этом свете.
Немного спустя Кимитонга и ее дочурка лежали, завернутые каждая в свое одеяло, обе бодрые и веселые. Мы исчерпали все наши возможности, а потому отправились домой изучать следующие главы справочника, чтобы затем рассказать Тахути и Кимитонге о последних данных и достижениях медицинской науки в области ухода за новорожденными. Вернувшись несколько часов спустя до предела набитые знаниями, мы обнаружили, что Кимитонга сидит в кругу родичей, увлеченная интересной беседой.
— Малыш уже ест! — крикнула она, как только увидела нас.
Совершенно верно. Рядом с Кимитонгой сидел на полу Тахути. В одной руке он держал младенца, в другой — несколько травинок.
— Ты что — кормишь ребенка травой? — в ужасе спросили мы.
— Что вы, — успокоил он нас, — я макаю травинки в сладкую воду и даю ей сосать.
Мы вкратце изложили основные принципы современной науки о питании, вычитанные в справочнике «Все о новорожденных», но Тахути только рассмеялся в ответ и продолжал угощать малыша холодной сахарной водицей. Вдруг я почувствовал запах табачного дыма.
— Новорожденным вреден табачный дым, — добросовестно продекламировал я. — Кто здесь курил?
— Да Кимитонга, — ответил Тахути, и оба покатились со смеху.
Мы поняли, что в условиях Рароиа нам и справочнику лучше помалкивать, и скромно удалились.
Столь же безболезненно и легко (чтобы не сказать — беспечно) проходят здесь все роды. Большинство рожениц поправляются удивительно быстро. Кимитонга поднялась на ноги уже на следующий день, а еще день спустя занималась хозяйством, как обычно.
Однако, что бы ни говорила ее мать, детская смертность на острове далеко не нормальна. За последние годы из восьмидесяти шести новорожденных девятнадцать умерло на первом году жизни. Средняя цифра смертности в этом возрасте на Рароиа в семь-восемь раз выше, чем в Швеции.
Обычная причина смерти младенцев — простуды и инфекции. Ничего удивительного, если учесть, что их кое-как завертывают в тряпки или полотенца и что родители непременно тащат с собой грудных детей, когда отправляются на другие острова лагуны заготавливать копру.
Не так давно с соседнего острова Такуме приплыл на лодке тамошний житель, чтобы зарегистрировать у вождя Теки появление на свет нового гражданина; в подтверждение он привез новорожденного с собой!
Другая причина высокой смертности малышей — большое число преждевременных родов. Раройцы справедливо считают, что в таких случаях нужно принимать срочные меры, и пичкают новорожденных тертыми орехами, как только они оказываются в состоянии открыть рот. Мало кто способен вынести такую диету, но уж если младенец выжил, то из него вырастет здоровяк. Правда, что бы ни говорили раройцы, вряд ли это объясняется особыми достоинствами кокосовых орехов. Скорее всего, тут действует старый закон: выживает сильнейший…
Если новорожденный остается жив, то наступает следующее важное событие — крестины. Каждый рароец является гражданином двух миров — полинезийского и западного, и это немаловажное обстоятельство дает себя знать уже в том, что ребенок получает обязательно два имени — полинезийское и французское. Какие имена — это большой роли не играет. Родители не задумываются заранее над этим вопросом и дают ребенку первое из полинезийских имен; какое придет на ум кому-нибудь из родни. Что же касается французского имени, то миссионеры научили островитян пользоваться календарем. В случаях, когда имя святого, приходящегося на день крестин, почему-либо не нравится родителям, они смотрят на соседние числа. Хорошо еще, если при этом не перепутают. Большинство с трудом разбирается в календаре, и нередко выбор падает на несколько своеобразные имена, скажем «День конституции» или «Страстной четверг» или «Апрель». Однажды вождю Теке пришлось поспорить с гордым отцом, который назвал своего первенца «Напечатано во Франции» — он обнаружил это эффектное имя на последнем листке календаря!
Тахути и Кимитонга не составляли исключения. Сначала они решили окрестить свою дочку Рева Ансельм. Мы осторожно возразили, что хотя это, бесспорно, звучит очень красиво, все-таки Ансельм — мужское имя и потому не совсем подходит. Родители было приуныли, но затем Тахути полистал календарь и нашел нечто более подходящее.
— А не назвать ли нам ее Коратика? — предложил он.
— Погоди, разве ты не дашь ей второе имя на языке попаа, как все остальные? — спросил я.
— Так это же и есть на языке попаа! — возразил он с упреком. — Так звали сестру Пенетито (полинезийское произношение имени «Бенуа» или «Бенгт»).
Мы посмотрели в календарь; Тахути гордо показал написанное большими буквами слово «Схоластика». Совершенно верно — по-полинезийски оно произносится «Коратика»…
В конце концов он уступил нашим уговорам и согласился назвать девочку Мартиной. Конечно, имя не отличалось оригинальностью, но оно, во всяком случае, не вызовет смех у педантов.
