Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали
Удивленный и даже обеспокоенный, шумер последовал за товарищем. А тот уже протягивал кувшин, полный воды: пей! Гато хлебнул и тут же выплюнул: вода была горько-соленой.
— Опять соленое озеро!
— Озеро? А это что? — вожак сунул товарищу под нос гладко обточенный камешек. — А это видел? — он выловил из воды какую-то студенистую лепешку. — Это медуза!
До шумера постепенно стала доходить истина.
— Море?!
Вместо ответа вожак дал другу подножку и опрокинул его с головой в воду.
— Ныряй, плыви! Это море, за которым — Азия!
Гато принялся напряженно всматриваться в горизонт, но огромное пятно воды было замкнуто кольцом холмов, лишь на северо-востоке угадывался разрыв в каменной стене. Он набросился на товарища с вопросами.
— Это морской залив, очень длинный.[26] Нужно идти вдоль него, тогда мы выйдем и к открытому морю, и к месту, где Азия протягивает палец к Африке. И вырвемся поскорее из этой проклятой страны!
Оставив в кувшине немного морской воды, друзья поспешно поднялись по склону и почти побежали к пещере. Неизвестно, кому больше не терпелось довести до всех эту потрясающую весть. Но Паладиг заранее решил молчать, чтобы наблюдать со стороны за реакцией азиатов. Когда они двое добежали, солнце уже сильно склонилось к горизонту, а на востоке уже вставала бледная, неполная луна. Товарищи испекли мясо антилопы, разложили сухари (бывшие лепешки) и с нетерпением ждали разведчиков. Но новость сразу заставила всех забыть об ужине, и два с половиной десятка людей, словно обезумев, побежали на восток. Паладиг еле успел оставить Гато и Оя стеречь пещеру, а сам кинулся догонять товарищей. Берега они достигли уже в сумерках, но луна оставляла дорожку на слегка колышущейся воде. Где, где там Азия?
Предводителю вновь пришлось объяснить, что перед ними только залив (кстати, обозначенный на египетской карте), очень глубоко вдающийся в сушу, своего рода посланец моря к страждущим путникам. Сам же он всматривался более практичными глазами: еще засветло он заметил на северо-востоке большое огороженное селение, а сейчас наблюдал за огоньком разведенного там костра.
— Давайте тише, мы ведь не знаем, кто там — друзья или враги. Мы выясним это утром. А сейчас надо быстрей уходить к пещере, наступает час хищников.
Это сообщение отрезвило спутников. В последние ночи они часто слышали отдаленное рычание, а днем встречали остатки кровавого пиршества гиен. Хорошо, что все они автоматически похватали оружие, убегая из лагеря. Теперь, сбившись в кучу, выставив копья и напрягая зрение, они размеренным шагом пошли обратно. И действительно, какой-то хищник попытался выскочить из ближайших зарослей высокой травы, но, получив сразу три стрелы, с визгом ретировался. Возле костра устроили веселое пиршество. Уже ничто не казалось страшным или трудным, ведущим чувством теперь было нетерпение.
А уже на рассвете все азиаты, засев в тростниках, наблюдали за селением. Вокруг ходили часовые-негры. Затем открылись деревянные ворота, и пастухи начали выгонять лошадей, коров и коз, вышли женщины в расшитых набедренниках и отправились к посевам. Азиаты гадали, под каким бы предлогом подойти к селению, когда сама судьба послала им подарок. Чуткое ухо горца издалека уловило цокот копыт, и, прокравшись по кустарнику сотню локтей, он увидел лошадь с оборванным поводом. По знаку Вальтиа азиаты окружили небольшую поляну и устроили поимку. А уж обращаться с лошадьми эти люди научились еще на родине. И очень скоро Нафо и один сириец, оба одетые в египетские плащи, вели за повод приземистое, но сильное животное к селению. Все вместе показываться они пока не стали, памятуя о боевой тревоге возле нубийской столицы. Уже издалека они услышали призывные крики и лай собаки, а потом трое темнокожих юношей и низкорослый короткошерстый пес, обшаривавшие местность, вышли на открытое место и остановились в нерешительности при виде незнакомцев. Однако Нафо замахал приветливо руками и стал указывать то на лошадь, то на юношей, предлагая забрать трофей. Хозяева сразу подошли, перехватили повод и приглашающим жестом указали на селение, но пес явно пытался показать усердие и ворчал. Несколько египетских слов были, по-видимому, поняты, но восприняты со смехом, а в ответ послышались незнакомые гортанные звуки.
Вообще, негры во многих селениях были смешливыми и музыкальными, любили петь и плясать.
Появление гостей вызвало оживление. Часовые у ворот вежливо раскланялись и жестами попросили немного подождать, пока подойдут старейшины. Два пожилых человека, одетых в раскрашенные явно ритуальные плащи, вышли с достоинством и заговорили на ломаном языке Та-Кемта. Сначала Нафо ограничивался обычными приветливыми фразами, но, услышав вопрос типа: «Что заставило вас вернуться?», мигом сообразил: аборигены приняли его за одного из египтян, прошедших через их селение недавно на запад. Тут же войдя в роль, он объявил, что его спутники благополучно миновали горы, а он с соответствующей вестью возвращается назад. Мол, их двоих ожидает корабль в месте, где через море виден противоположный берег. Они могут пройти к условленному месту вдоль берега, но это долгий путь. Не знают ли местные жители более короткую дорогу? Один из старейшин солидно кивнул, и у халдея перехватило дыхание. Неужели все так близко к осуществлению? Но, не желая выдавать истинных чувств, он только небрежно спросил, не может ли кто-нибудь проводить их, гонцов. Старейшины, тоже не желая уронить достоинство, для вида посовещались на родном языке, а затем сказали, что молодежь давно просит их организовать большую охоту в горах. Если гости пойдут с охотниками, то смогут увидеть желанное место. Нафо стоило больших трудов не показать своей радости.
Пока что азиатам предложили расположиться в глинобитном домике недалеко от ворот и предоставили полную свободу передвижения. Из бесед с несколькими жителями, владевшими языком египтян, удалось выяснить, что жители Та-Кемта появляются в их местах редко, иногда привозят на кораблях товары, меняя их на продукты, иногда просто используют их селение как перевалочный пункт. Селение оказалось довольно большим, многие дома были построены из кирпича-сырца, другие — из глины с тростником, но деревянных хижин было мало. Сразу стало ясно, что дерево здесь — ценный материал, его используют для поделок и лодок. В качестве топлива предпочитались хворост и кизяк. Денег жители не знали, но меновая торговля была развита как для внутренних, так и для внешних (с купцами) нужд. Стада пасли и охраняли совместно, а землю обрабатывали порознь. Для общественных мероприятий в самом селении места не хватало, поэтому жители собирались перед воротами. Вот и сегодня в честь гостей было решено вечером устроить небольшое празднество с песнопением и плясками.
