Жюль Верн - В Магеллании
Правда, никто не собирался основывать колонию на острове Осте. Здесь оказались не эмигранты, прибывшие на место назначения, а люди, потерпевшие кораблекрушение, спасение которых могло произойти не раньше, чем через несколько месяцев; единственной заботой этих несчастных стало обеспечение своего существования во время зимы.
Впрочем, люди эти находились в гораздо лучших условиях, чем те, кого судьба забрасывает на клочок суши, ни названия, ни местоположения которого потерпевшие не знают, например, на один из уединённых тихоокеанских островков вдали от посещаемых морских путей.
Нет, катастрофа произошла в Магелланийском архипелаге, на полуострове Харди острова Осте, нанесенного на карты, хорошо известного Кау-джеру и лоцману Карроли, в той части архипелага, которая принадлежала теперь чилийскому правительству, не более чем в сотне лье от Пунта-Аренаса, столицы чилийской Магеллании. Про кораблекрушение скоро узнают, и, как только позволит погода, за ними пришлют корабль — либо из какого-нибудь южноамериканского порта, либо из Калифорнии, из Сан-Франциско, откуда вышел несколько недель назад «Джонатан».
К тому же для обустройства жилищ все было под рукой, продовольствия также хватало. И если бы не суровый климат, жизнь этих людей ничем не отличалась бы от той, которая ждала их в первые месяцы пребывания на африканской земле.
Спустя три недели после кораблекрушения (а разгрузили корабль дней за восемь), 17 марта, на полуострове Харди был разбит лагерь, и приход зимы уже не так пугал переселенцев.
Само собой разумеется, что прилегающая к лагерю местность была тщательно обследована. Если унылый — вплоть до безжизненных скал Ложного Горна — вид полуострова Харди глаз не радовал, то совсем не так выглядели зеленеющие холмы на северо-западе. Со скалами, покрытыми бурыми морскими водорослями, с лощинами, поросшими вереском, соседствовали обширные луга, настоящие девственные пастбища, обрамлявшие лесистые холмы у подножия гор Сентри-Боксиз, являвшихся остовом полуострова. Все заросло дороникумом с желтыми цветами, голубыми и фиолетовыми солончаковыми астрами, метровым крестовником, кальцеоляриями, вьющимся ракитником, анцистром с крупными плодами, костром, ковылем, бедренцом. Кончались одни пастбища — начинались другие, с роскошными мягкими травами, на которых могли бы прокормиться сотни голов скота. И в самом деле, крупный и мелкий рогатый скот с борта «Джонатана» вволю наедался этими травами.
Как-то раз мистер Родс и несколько переселенцев решили осмотреть окрестности и прошагали дюжину миль в северо-западном направлении. Гидом был Кау-джер. Они дошли до залива Буршье на западном побережье, до заливов Орендж и Скочуэлл и даже до полуострова между бухтой Текеника и заливом Понсонби, который впоследствии назовут именем Пастера. Горы на этом полуострове были покрыты вечными снегами.
Путешественники не переставали удивляться и восхищаться увиденным. Богатые пастбища свидетельствовали о плодородной почве, которую насыщали влагой многочисленные ручейки, впадающие в небольшую речку с чистой, прозрачной водой, стекающую с холмов, расположенных в центральной части полуострова. Леса, окаймлявшие бескрайние луга, состояли в основном из стройного нотофагуса, крепко цеплявшегося корнями за торфянистую почву. Подлесок почти полностью отсутствовал, а его место иногда занимали ветвистые мхи. В лесных зарослях можно было встретить немало дримисов, достигавших у основания двух метров в обхвате, барбарисы с чрезвычайно прочной древесиной и особый, похожий на кипарис вид хвойных высотой в тридцать — сорок футов.
Под зелеными сводами резвились полчища пернатых — тинаму[158] шести видов, одни величиной с перепела, другие — с фазана, певчие и черные дрозды; этих птиц можно бы было назвать полевыми. Побережье изобиловало водоплавающими: гусями, утками, бакланами, чайками. Нанду, гуанако и вигони оживляли луговые просторы.
Лагерь разбили в полумиле от места кораблекрушения. Здесь протекала речка с тенистыми берегами, вбиравшая в себя множество ручьев и впадавшая в небольшую бухту, которая в случае необходимости могла служить гаванью, так как была закрыта от ветра грядой холмов, поднимавшихся на высоту более шестисот метров.
Кау-джер и Карроли, указавшие переселенцам это место, успокаивали их и говорили, что холодный сезон, продолжающийся за пятьдесят второй параллелью с апреля по октябрь, не столь страшен, как может показаться. Сильных морозов, обычных для полярных областей, здесь не бывает, а при снежном покрове, который держится в течение нескольких месяцев, холод переносится легко.
Конечно, несчастье причинило жестокие страдания пассажирам «Джонатана». Они в это время должны были находиться посередине Атлантики, приближаться к мысу Доброй Надежды, а вместо этого надолго застряли на одном из островов Магелланийского архипелага. Но, в сущности, помимо скорби о погибших при кораблекрушении им грозила всего-то задержка на несколько месяцев.
Мистер Родс, который часто вел беседы с Кау-джером, его жена, серьезная и благоразумная женщина, и их дети — восемнадцатилетний сын Эдуард и пятнадцатилетняя дочь Кларри — питали к Кау-джеру добрые чувства, хотя и не находили объяснения его образу жизни. Кау-джер также благожелательно относился к семье, почитаемой многими другими колонистами. Вне всякого сомнения, мистеру Родсу была уготована роль миротворца.
Тем не менее Кау-джер держался, по обыкновению, замкнуто, хотя и не отказывал никому в советах, за которыми к нему обращались и которым следовали. Никаких отношений с ним не поддерживали только братья Меррит и еще несколько колонистов, не подозревавшие, что он также был противником любой власти, любого социального порядка. Но теперь, когда Кау-джер вернулся к жизни, чтобы помочь людям, попавшим в беду, продолжит ли он свой путь к мысу Горн или останется на земле ставшей чилийской?
Лагерь у Яканы (так назывался водный поток на Осте) приобретал все более жилой вид, зато корабль с каждым приливом все больше разрушался. Палатки и домики возвели на левом берегу реки, и достаточно было пройти вверх по течению всего полмили, чтобы добраться до лугов, занимавших восточную часть острова. В склады, установленные под густой кроной высоких нотофагусов, перенесли все продукты питания, которые были предназначены для колонии в устье реки Оранжевой. Построили курятники и свинарник, для коров, коз и овец на пастбищах отгородили загоны.
Волею судеб люди разных национальностей оказались в трудных условиях. Их жизнь зависела от многого, в частности от дисциплины, без которой могло произойти что угодно. И вряд ли роль блюстителя порядка подходила молодому лейтенанту. Если бы капитан Леккар или хотя бы старший помощник Масгрейв остались в живых, им, возможно, и удалось бы сохранить порядок среди переживших кораблекрушение, как они поддерживали его среди пассажиров. Но старшие офицеры погибли, а из оставшихся в живых никто, казалось, не был предназначен для командования другими. Кроме того, по-прежнему следовало опасаться, как бы братья Меррит не пробудили в людях недоброе, не вызвали беспорядки вместо послушания!
