Ольга Погожева - Турист
— Герой дня, — оскалился мулат, всё ещё сжимая запястья Амели. — Твой защитник, Амели? И как ты думаешь, что подумает о вашей дружбе босс? Что его сучка трахается с…
Дальше я не слушал. Я молча врезал ему, и, как и ожидалось, мулат оказался не таким крепким, как другие охранники в баре. Джулес упал.
— Как ты? — негромко спросил я, протягивая руку Амели. Девушка оперлась на мою ладонь, перешагивая через Джулеса. Мулат сдавленно шипел сквозь зубы и пытался подняться. Я ещё плохо соображал, что делаю, поэтому просто отвернулся от него, наплевав на все возможные последствия.
— Как обычно, — скривилась та. — Идем, я отдам тебе твою куртку.
В их с Джил раздевалке я не был никогда. Она находилась за комнатой для стриптизерш, но мало чем от неё отличалась. Горы косметики, тряпок, париков, узкий диванчик, заваленный вещами, тройное зеркало. Моя куртка висела на вешалке почти вызывающе аккуратно посреди этого бардака.
— Что-то серьезное с Джулесом? — спросил я, натягивая куртку.
— Не думаю. — Амели смотрела в пол, и внезапно я понял, насколько же она устала. — Он крут только в своем районе. Здесь нейтральная территория, здесь он меня не тронет. И никто не тронет.
— А Спрут?
Девушка подняла голову.
— Никогда не произноси этого имени. Это… это настоящий дьявол, Олег. И Джулес знает, что я его боюсь. Его все боятся, даже Джулес. Даже… я думаю… босс.
— Он разве на него не работает?
— Спрут сам по себе, и у него достаточно сил, чтобы продолжать играть на своем поле. А теперь иди. Ты выглядишь ужасно.
— Ты тоже, — выдавил из себя улыбку я. — Тебе не помешает выспаться.
— Если мне дадут, — усмехнулась Амели, обняв себя за плечи.
Она выглядела такой поникшей, такой бесконечно усталой, что я не выдержал. Всем нужна забота и понимание. Я не мог дать ей того, что ей требовалось, но я мог помочь здесь и сейчас. На одну минуту дать ей почувствовать себя защищенной.
Я обнял её, и Амели почти безвольно облокотилась о меня, положив голову мне на грудь. Она была невысокой, и всегда носила гигантские каблуки. Но даже в них она оказалась мне по плечо. Такая маленькая и такая сильная. Достаточно сильная, чтобы выживать день за днем в том аду, в котором оказалась. Раньше я думал, что люди сами виноваты в том, что оказываются на дне. Что сами виноваты в ошибках, которые совершают. После истории с Хорхе я уже так не думал. Никогда не знаешь, что случится с тобой завтра. Никогда не знаешь, станешь ты лучше или хуже тех людей, которых берешься судить.
— Знаешь, я бы хотела ребенка от тебя.
Я удивленно посмотрел на неё, и Амели не отвела взгляд.
— Глупо, да? Но так и есть. Ты единственный из всей моей долбаной жизни, кто подходил бы на роль отца. И, наверное, мужа тоже, но такие, как ты, не любят таких, как я. Для меня было бы большой удачей просто забеременеть от тебя, но это невозможно, пока я служу Сандерсону. Хотя кто знает, может, он и разрешил бы мне на некоторое время… отойти от дел. Глупо?
— Нет, — я снова обнял её, чувствуя, как она изо всех сил обхватывает меня за талию. — Нет, не глупо. Но…
— Но ты не собираешь делать мне такой подарок, — перебила меня Амели. — Может, это к лучшему. Мне было бы тоже противно спать со шлюхой, да ещё и знать, что она будет носить твоего ребенка.
— Амели, нет, ты не так…
Она помотала головой, прижимаясь ко мне ещё крепче.
— Помолчи.
Мы простояли так около минуты, прежде чем она отстранилась. Я ожидал увидеть слёзы, но увидел улыбку.
— От тебя здорово воняет, — сообщила мне она. — Смесь пота, одеколона и мусора.
— Спасибо.
— Я завидую той, которая станет твоей женой, — Амели поднялась на цыпочки, поцеловав меня в щеку. — А теперь вали отсюда, пока Джулес не побежал жаловаться Сандерсону.
— Отдохни, Амели.
— Ты тоже, — она отстранилась, улыбаясь. Мне показалось, что она выглядела чуть лучше, чем раньше. Почти умиротворенной, почти спокойной. — Увидимся.
Расчет у Джулеса получать я не стал — мулат куда-то смылся, и я не горел желанием его искать. На билет до дома мне должно было хватить. Больше от этой страны мне ничего не требовалось.
Я ни с кем не прощался, когда вышел из клуба. Я шел по просыпавшимся улицам, застегнув куртку до горла, и события минувшей ночи вновь и вновь обрушивались на меня. Когда я в метро взялся за металлический поручень, в памяти вспыхнуло ощущение рукояти пистолета в ладони, и я отшатнулся от трубы, едва не врезавшись в пожилую китаянку за спиной. Мне казалось, что люди смотрят на меня, но когда я посмотрел в окно вагона, и увидел в нем отражение застреленного чернокожего парня, я понял, что кошмар отступил только временно. До самой своей остановки я боялся поднять глаза, чувствуя, как меня раз за разом прошибает холодный пот. Мне казалось, что стоит посмотреть в окно — и я увижу его, этого парня, за своей спиной. Той энергетической встряски, которую мне подарила Амели, хватило ровно на то, чтобы продержаться до конца смены. Сейчас животный ужас подступал ко мне со всех сторон, и я понимал, что нигде от него не спрячусь.
Хорошо, что уже было утро. Люди торопились на работу, гасли ночные огни и вывески, рекламные щиты и фонари. И я ковылял среди занятой своими делами толпы, потерянный, избитый, усталый, и всё ещё живущий прошлой ночью. Наверное, от переутомления у меня начались галлюцинации, мне постоянно мерещились драки там, где было большое скопление народа, выстрелы там, откуда доносились звуки выхлопных труб, и предсмертные крики в возбужденных голосах разговаривавших по мобильникам бизнесменов. У своего двора я сделал крюк, чтобы посмотреть на то, как играют баскетболисты. Было воскресное утро, и часто бывало так, что именно в это время здесь собирался Маркус со своей командой.
Так оказалось и на этот раз. Я не хотел, чтобы меня видели, поэтому смотрел на игру из-за угла. Я оттягивал время, когда придется идти домой. Я не хотел, чтобы Хорхе видел меня в таком состоянии. Мне нужно было привести нервы в порядок. Фигуры баскетболистов стали вдруг какими-то мелкими, как муравьи, и принялись двигаться так же беспорядочно. Когда я понял, что игра совсем не успокаивает меня, я повернулся, чтобы уйти. Наверное, в этот момент меня заметил Маркус. Я не знаю, как он успел догнать меня прежде, чем я дошел до своего подъезда — мне казалось, я иду очень быстро. Маркус поймал меня за локоть, когда я уже заворачивал за блок, и за его плечом я увидел ещё нескольких кубинцев. Я с трудом сконцентрировал взгляд на бородатом капитане, и не сразу понял, что Марк пристально рассматривает мое разукрашенное Спрутом лицо. Я хотел ему сказать, что это ничего страшного, что живот болит гораздо сильнее — но вдруг понял, что ничего не скажу. Потому что придется говорить и о выстреле, сделанном — очевидно, всё-таки мной — в лицо умирающего человека.
