Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет
Различие флоры. 1) Рододендронов в Тянь-шане нет; в Нань-шане 4 вида. 2) В Нань-шане нет яблони и абрикосов, в Тянь-шане много. 3) Леса Нань-шаня характеризуются обилием ягодных кустарников: барбарис, крыжовник, малина, смородина, Lonicera [жимолость]; в Тянь-шане их гораздо меньше. 4) В Нань-шане обильны березовые леса, которых в Тянь-шане мало (перечислить, какие породы деревьев и кустарников преобладают в лесах тех и других гор). 5) В Тянь-шане, в глубоких долинах, лежащих в поясе дождей, заросли травы громадные; в Нань-шане таких зарослей нигде нет, травы везде невысоки, хотя и густы. 6) Различие альпийской флоры: в Тянь-шане эта флора только по горным склонам; обширные же плато, лежащие выше 7000–8000 футов, имеют степную (бедную по количеству видов) растительность. Caragana jubata [карагана – верблюжий хвост] в альпийском поясе обоих хребтов; из других кустарников Тянь-шаня в альпийской области только низкий Salix [ива]; в Нань-шане в альпийской области, кроме рододендронов, много и других кустарников (перечислить их).
Самый верхний пояс тех и других гор занимают россыпи, которые в Нань-шане обильнее.
4. Различие фауны. 1) Звери и птицы. Число их по отрядам в том и другом хребте. 2) Пресмыкающиеся: в Нань-шане мало; в глубоких и низких долинах Тянь-шаня много. 3) Рыбы много в Тянь-шане, очень мало в Нань-шане.[131] 4) Насекомые: много в Тянь-шане, мало в Нань-шане. Пресмыкающихся и насекомых, вероятно, потому мало, что наиболее глубокие его долины (нами обследованные) лежат не ниже 7000 футов. Рыбы же Нань-шаня почти вовсе не исследованы.
21–31 января. По-прежнему в Зайсане. Болезнь начинает в последние дни немного утихать. Донял меня проклятый зуд до того, что я потерял совсем надежду на выздоровление и решил было ехать в Омск в госпиталь. Но теперь болезнь поворотила к лучшему, так что поездка в Омск отложена. Вместо того решено, [что] если через месяц совершенно не поправлюсь, то в начале марта пойду на озеро Зайсан, где поселюсь при устье Черного Иртыша для наблюдения пролета птиц. Здесь, на Зайсане, можно будет исподволь укрепить и испытать свое здоровье. Если же мое выздоровление пойдет быстро, то на Зайсан не пойдем, а прямо двинемся в путь около 10 марта. Это было бы гораздо лучше; но ни в каком случае нельзя пускаться в путь, не излечившись совершенно; иначе болезнь может опять повториться. На днях я прогнал из экспедиции Чебаева. Этот человек, во всем мне обязанный, оказался сильным негодяем. Делал все нехотя, пьянствовал и, видимо, не желал оставаться в экспедиции. Я отправил его в Забайкальский дивизион, находящийся в пределах Семипалатинской области; там, в наказание, Чебаев пробудет до окончания экспедиции. Да, в нынешнее путешествие мне сильно не везет относительно спутников.
Климат января. Ровной, довольно, впрочем, холодной зимой характеризовался этот месяц, весь проведенный нами в посту Зайсанском. На восходе солнца термометр иногда падал до -31,8 °C, в полдень не поднимался выше -7 °C. Погода стояла почти постоянно тихая, облачных и ясных дней считалось поровну. Снег шел шесть раз, но обыкновенно небольшой, хотя падал хлопьями. На степи вблизи поста снег лежал в конце описываемого месяца по одному футу. Признаков весны даже в конце января не замечалось; оттепели не было ни одной.
1-10 февраля. Болезнь моя за это время значительно уменьшилась: зуд хотя и не прекратился вовсе, но сами припадки этого зуда стали гораздо реже и слабее. Теперь, по крайней мере, я могу спать довольно спокойно и днем только изредка чесаться.
Постоянное нервное напряжение от бывшего зуда, сидение в душной комнате, скука, сомнение в возможности скорого выздоровления – все это сильно отразилось на моей нервной системе вообще. Хотя физически я здоров, но по временам чувствую головную боль, усталость и крайне дурное расположение духа.
Думаю, что все это пройдет, как только мы двинемся в путь. Куда только придется итти? На Зайсан или прямо к Гучену Последнее, конечно, гораздо лучше, но для этого нужно полное выздоровление. Во всяком случае, в начале марта мы уйдем из Зайсана. Больше не хватит сил сидеть здесь, тем более весною…
Климат февраля. Зима настоящая здесь этот месяц. Снег нисколько не таял: везде лежит по степи по полтора фута и более, рыхлый и сухой. Морозы стояли хотя небольшие (минимум на восходе солнца -19 °C), но постоянные. В полдень в течение всего месяца только два раза было выше нуля в тени. Во второй половине февраля частые, почти постоянные туманы.[132] Кроме того, часты облачные дни (всего 19, считая туман и пасмурность), затишья часты; ветры только слабые. Снежных дней всего 6. Весна нынешняя, как говорят старожилы Зайсана, поздняя. В иной год снег сгоняет к концу февраля. Пролетных птиц в феврале еще не было.
1–3 марта. Весна наступает. Улицы почернели, по ним стоит вода. Впрочем, в поле снег еще нисколько не тронулся, сплошь лежит на полтора фута и более. Однако такой глубокий снег только в окрестностях Зайсанского поста. Мои казаки, посланные для выбора верблюдов, говорили, что на Чиликтинской долине, лежащей на большей абсолютной высоте, за горами Моарак, в 50 верстах от Зайсана, снегу нет вовсе.
С верблюдами возня ужасная. Хороших нет, их не дают и прячут киргизы, боясь, чтобы не взяли даром, как то уже случилось при поставке хлеба в Гучен по подряду Сосновского. Придется, пожалуй, итти до Гучена на нанятых верблюдах, а своих простых отправить в Гучен прямой дорогой.
9 марта. Ради первого дня весны ездили на охоту. Убили 10 уток, 5 куропаток и зайца.[133] Холодно, снег в поле еще не тает. Сухой этот снег, как песок; трудно его пробрать солнцем, которое притом светит не часто.
С сегодняшнего дня начался валовой пролет Anas boschas [кряквы]; кроме того, показались в достаточном числе Melanocorypha tatarica [черные жаворонки]; других птиц еще немного, вновь прилетели Sturnus vulgaris [скворцы]. До сих пор я еще не получал хронометров и фотограф [ического] аппарата, высланных из Петербурга. На днях пришлось прогнать еще одного из своих спутников – унтер-оф [ицера] Павлова. Взамен его и Чебаева возьму двух новых казаков из Забайкальского отряда, находящегося в Семипалатинской области в урочище Катон-карагай.[134]
10 марта. Сегодня после полудня пошел ненадолго первый дождь, при южном ветре 7 °C тепла. Впрочем, лишь только ветер поворачивал с севера, как становилось холодно, термометр опускался ниже точки замерзания. Сегодня я променял у киргизов своих 15 верблюдов и купил двух новых; за первых дал в придачу по 30 руб., за последних заплатил по 60 руб., кроме того, мне еще приведут 6 верблюдов по 60 руб., да 6 мы оставили из своих старых. Таким образом, наш караван будет состоять теперь из 29 верблюдов, в том числе 4 или 5 запасных. За промен и покупку новых верблюдов заплачено в Зайсане 930 руб. В Кульдже заплачено в августе прошлого года 1200 серебряных рублей; да в той же Кульдже у Текеса летом 1876 г. куплено 24 верблюда за 1440 рублей. Таким образом, до сих пор на верблюдов истрачено 3570 руб.; сверх того, Якуб-бек подарил нам 17 верблюдов. Лошадей куплено до сих пор пять (четыре в Кульдже, одна в Зайсане), да от Якуба получено три.
11 марта. Ночью дождь, утром и до полудня снег. Весна наступает настоящая. Все невыносимее становится сидеть в поганом Зайсане. А нужно пробыть здесь еще неделю – пока придут 6 остальных верблюдов. Тем временем, быть может, пришлют два хронометра и фотограф[ический] аппарат, высланные мне из Петербурга с Полторацким. Новые же казаки, вероятно, догонят меня уже по дороге в Гучен.
15 марта. С каждым днем теплеет, но все-таки по степи, в окрестностях Зайсанского поста, нет ни проталин, ни разливов; снег лежит сплошной почти на один фут. Между тем птицы прибывают; сегодня прилетели: Motacilla personata [белая трясогузка], Anthus sp. [конек], Totanus calidris [травник], Corvus frugilegus [грач]. Последних видел три экземпляра, высоко летевших к северу.
Сегодня мы ездили на охоту; убили мало: две кряквы, три куропатки и зайца. Шилохвостей летело много – стадами, не выше как на сотню шагов от земли. Неслись они по степи к озеру Зайсану и Иртышу. Гуси, которых, впрочем, еще очень мало, летят туда же. Сегодняшний лет шилохвостей, который я наблюдал, сидя на сухом обрыве берега ручья, напомнил мне прошлогоднюю весну на Лоб-норе. Кто знает, быть может, стада, пролетевшие мимо меня в полдень, ранним утром поднялись с Тарима! Кроме того, широкая равнина степи и то там, то здесь несущиеся над ней стада уток перенесли мое воображение на Сунгачинские разливы, где некогда я провел две счастливые весны.
Сегодня на солнечном пригреве видно было довольно много насекомых; в речке видел рыбок. Все просится к жизни; весеннее тепло будит миллиарды существ! Сидеть в Зайсане становится уже не под силу. Скоро, впрочем, уйдем отсюда.
