Эжен Сю - Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году
Диковинна и жутка была обстановка жилища Бабоюн-Книфи. Дверь и окно были наглухо закрыты и не пропускали ни лучика. Лампы тоже не было видно, но все предметы в хижине были освещены ярким синеватым светом.
Этот странный фосфоресцирующий свет пучками изливался из пустых глазниц черепа, стоявшего рядом с колдуньей на треножнике из человеческих костей. Столь удивительное действие производили два точильщика, или фонарщика[14], — большие жуки-светляки, посаженные внутри черепа.
Бабоюн-Книфи было около сорока лет, но она была еще красива сумрачной, свирепой, если угодно, красотой. Черные волосы длинными прядями ниспадали ей на плечи; высокое чело украшала диадема из разноцветных ракушек. Кушак из волокон алоэ подпоясывал на талии красную юбку до самой земли. Руки ее были обнажены по плечи. Подпирая одной рукой голову, а в другой машинально вертя волшебную палочку, она грустно и рассеянно смотрела в потолок.
Рядом с Бабоюн-Книфи на черепе-светильнике сидел не филин и не сова — эмблемы северных колдунов, а вампир, или гвианский призрак, в Мексике называемый перроваладор (летучая собака)[15]. Нет ничего омерзительней этой чудовищной, рыжей и мохнатой, летучей мыши. Длина ее один фут, а размах черных кожистых крыльев — втрое больше. У нее перепончатые, как у водяных птиц, лапы с крепкими когтями. Крылья вампира были полуразвернуты; на коричневой морде с круглыми прозрачными ушами сверкали круглые блестящие глаза.
Рядом с Бабоюн-Книфи лежал маленький медный гонг, в который бьют круглым мангровым корнем. У ног ее стоял аюповый ларец, покрытый кабалистическими знаками. Посредине крышки ларца было отверстие в два дюйма шириной, закрытое подвижной решеткой.
Бабоюн-Книфи долго сидела задумавшись, потом покачала головой, открыла решетку ларца, взяла мангровый корень, несколько раз мерно ударила в гонг и шепотом произнесла:
— Ваннакое! Ваннакое!
Из отверстия высунулась плоская голова блестящей и черной, как черное дерево, змеи. Ее темно-красные, точно стеклянные, глаза как бы с симпатией остановились на хозяйке. Колдунья била в гонг дальше.
Змея высунулась из ларца фута на два, встала столбом и начала раскачиваться — странная музыка колдуньи доставляла ей видимое удовольствие.
Тогда Бабоюн-Книфи тихо и скорбно запела на грустный мотив такие слова:
«Дитя потерялось — кто возвратит его, кто возвратит?
В слезах его мать — кто найдет ей дитя, кто найдет?
Опоссум бежит по горячим углям, увидев своих детей, —
Ах, по каким углям мне пробежать, чтобы найти свою дочь?
Где дитя мое, где она, где?»
Ей пришлось замолчать: в хижину вошел Зам-Зам. При его появлении морщинистая складка кожи над змеиными глазами недовольно приподнялась, а вампир зашевелил крыльями. Колдунья сделала знак своей палочкой — змея спряталась в ларец, вампир успокоился.
Зам-Зам был негр лоанго лет сорока, высокий и сильный, с плоским носом, с низким, вдавленным лбом. Когда он раскрывал толстые губы, видны были заточенные, по обычаю его племени, зубы — чудная мода, что придавала его лицу, и без того грубому и свирепому, нечто хищное. Курчавые волосы, заплетенные во множество косичек, свисали ему на лоб; к концу каждой косички было привязано несколько бисеринок. Густая всклокоченная борода лежала на груди.
Он носил длинную полотняную желтую с ярко-красными полосами перевязь через левое плечо. Белые штаны были подпоясаны кашемировой шалью, украденной в каком-то поселении; на нее негр подвесил кинжал с серебряной рукоятью. На руках и ногах он носил бисерные браслеты. Мускулистые ноги Зам-Зама были обуты в кожаные сандалии с сыромятными ремешками, а на шее у него висел амулет в мешочке из перьев колибри.
Отважный, жестокий, хитрый, неутомимо деятельный благодаря своей энергии, Зам-Зам подчинил себе всех негров. Он был душой мятежа и самым страшным врагом для колонии.
Войдя в жилище Бабоюн-Книфи, черный вождь содрогнулся и под строгим взглядом колдуньи почтительно опустил глаза.
— Зачем ты вошел сюда без моего повеления? — спросила она его.
— Затем, что воины ждут воли Мама-Юмбо. Солнце клонится к закату. Если великий дух хочет, чтобы мы выступили против белых, нам надо выйти засветло.
— Готов ли человек? — спросила колдунья.
— Человек готов, — ответил Зам-Зам.
— Он постился?
— Он постился.
— Он очищен?
— Он очищен.
— Он готов жертвовать жизнью?
— Он готов жертвовать жизнью.
— Он ждет смерти?
— Он ждет смерти.
— Дом для гадания готов?
— Готов.
Колдунья вышла, за нею Зам-Зам.
XIX
Гадание со змеей
Как мы уже сказали, негр, выбранный по жребию как жертва для этого обряда, готовясь к гаданию, три дня голодал.
Присутствовать при этом жестоком зрелище могли только Бабоюн-Книфи, Зам-Зам и еще несколько черных старцев, сведущих в искусстве гадания. Собравшиеся снаружи мятежники с суеверным нетерпением ожидали приговора судьбы.
Дом, в котором проходило гадание, был круглый. Зловещее действо происходило при свете двух больших кувшинов с пальмовым маслом и хлопковыми фитилями.
Негритянский вождь и три старых негра уселись в гамак, подвешенный к балкам довольно высоко от земли.
Колдунья поставила свой ларец у стены прямо напротив двери и начертила волшебной палочкой на земле, посыпанной мелким влажным песком, несколько кабалистических кругов на довольно большом расстоянии друг от друга. По тому, как пройдут относительно этих кругов следы, оставленные негром в борьбе со змеей, индианка должна была вывести заключение, сулит война с белыми Удачу или нет.
Когда она закончила свои приготовления, Зам-Зам громко позвал:
— Хай-Сой!
Открылась дверь дома; вошел молодой негр лет двадцати в красных штанах. По команде Зам-Зама дверь закрылась.
Негр, предназначенный в жертву для этого страшного гадания, был в полном смятении. Он крестом сложил руки на часто вздымавшейся груди. По членам его пробегала судорога. Темные глаза, раскрытые так широко, что вокруг зрачков был виден полный белый круг, с невыразимым ужасом уставились на Зам-Зама и Бабоюн-Книфи. Он прислонился спиной к двери и не мог сдвинуться с места.
— Подойди сюда, — сказала ему колдунья. — Мама-Юмбо, великий дух, выбрал тебя для гадания со змеей. Ты готов умереть, если нужно?
— Я готов умереть, — ответил негр, обретая отчасти присутствие духа. — Я зарыл в землю ружье, нож, лук и топор.
