Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов
Крыша называлась у нас верхней палубой. Комнату снисходительно называли кубриком. Она и на самом деле была похожа на кубрик: узкая, длинная, отделенная тонкой переборкой от соседней.
Стоит упомянуть и о том, что за время ученья в университете мы не пропустили ни одного ледохода на Москве-реке.
Часами могли стоять у каменного парапета, следя за тем, как медленно вспучивается на стреже река, делается выпуклой, как шоссе. Происходило это оттого, что течение всего быстрее на середине русла.
Стоя на Каменном мосту, чувствовали себя как бы на стыке прошлого и будущего. Воображением уносились в Арктику, представляя себе, как будем пробираться на ледоколе через пловучие многолетние льды к земле, синеющей на горизонте. Памятью же возвращались в Весьегонск, в тот солнечный день, когда так же вот стояли на мосту через Мологу, а Петр Арианович с озабоченной доброй улыбкой шел по берегу за игрушечным корабликом, поддерживая его шестом.
— Опять на ледоход бегали смотреть? — возмущалась Лиза и недоверчиво оглядывала нас с головы до ног. — Ну конечно, брюки в снегу, пальто мокрое… Дети! Ну, просто как маленькие дети!
Она усвоила интонации старшей сестры, хотя была года на три — четыре моложе нас. Журила за непрактичность, неэкономичность, неаккуратность. Проверяла наличность белья, иногда самолично штопала его. Перед ее приходом — она забегала к нам раза два в месяц — приходилось старательнее обычного подметать комнату. И все-таки Лиза оставалась недовольна, сердито хватала веник и подметала по-своему.
Она любила присутствовать при наших нескончаемых спорах о Земле Ветлугина.
Иногда, оборачиваясь, я видел, что она сидит в уголке и задумчиво смотрит на меня своими блестящими светло-карими глазами. Если я делал промах, запинался, глаза тускнели. Если же “срезал” Андрея ловким возражением или шуткой — делались теплыми-теплыми…
Живейшее участие принимала она и в наших сердечных делах, главным образом в моих.
— Разбрасываешься! Нехорошо! — говорила она. — Размениваешь свое чувство на гривенники!..
— Посмотрим, как ты не будешь разменивать! — обидчиво отвечал я. — У тебя поучусь…
— Гривенников не будет! Не хочу мельчить любовь! Мне, знаешь, подавай все сразу, в большущем золотом слитке! Я жадная!
В кино, музеи, на публичные лекции мы ходили всегда вместе, три неразлучных друга-земляка: Лиза — посередине, я и Андрей — по бокам.
Только в тот вечер, о котором я расскажу сейчас, я и Лиза остались вдвоем. Андрей совсем уж собрался идти с нами, повязал даже галстук — впервые в жизни, — но в последний момент задержали какие-то дела.
Очень красиво выглядела Москва-река. Похоже было, что устроители молодежного карнавала в Нескучном саду одолжили на время радугу, сняли ее с неба и аккуратно уложили между кустами.
Стоя на берегу, мы смотрели с Лизой на воду. Ветки деревьев закрывали от нас небо, но праздничный фейерверк был хорошо виден в воде. Было первое или второе мая.
Сначала, как это обычно бывает, говорили об отсутствующих — хвалили Андрея за собранность и целеустремленность. Потом Лиза запела вполголоса:
Живет моя отрада
В высоком терему…
Оборвала, вопросительно посмотрела на меня.
Я предложил съесть мороженого. Затем мы катались на “чертовом колесе”, хохотали над своими дурацкими изображениями в зеркальной “комнате смеха” и немного потанцевали на танцплощадке под баян.
Почему-то мы снова очутились на старом месте, на нашей аллейке у воды. Было очень тепло. По Москве-реке плыли украшенные фонариками катера с пассажирами, толпившимися на верхней палубе. Оттуда нам кричали что-то, какую-то карнавальную чепуху.
Я был в приподнятом настроении, что называется, “в ударе”. Только что пришла в голову мысль: в поисках островов в Восточно-Сибирском море воспользоваться помощью эхолота. Хорошо бы сразу рассказать об этом Андрею, проверить, правильна ли мысль. Но Андрея не было. Рядом была только Лиза.
— Понимаешь, — начал я издалека, — в сплошном тумане штурман находит место корабля по глубинам. На карте обозначены глубины. Если применить этот принцип к гипотетическим землям…
Лиза обернулась ко мне. Голос ее странно дрогнул:
— Какая ночь, Леша! — сказала она. Пауза. И нетерпеливо, почти сердито: — Такой ночи, Леша, больше не будет!
Меня удивило ее волнение. Эти слова прозвучали проникновенно, совсем как пророчество.
Я заглянул своей спутнице в глаза. Они были обращены ко мне, широко раскрытые, очень яркие, все с тем же странным вопросительным выражением.
Мне захотелось взять ее за руку и спросить, что с нею, не устала ли она от “чертова колеса” или от этой дурацкой “комнаты смеха”. А может быть, у нее разболелся живот от мороженного?
— Я хотел тебе рассказать о глубинах, — начал я неуверенно.
Но Лиза продолжала молчать.
— Ты здорова, Рыжик? — спросил я, беря ее за руку. — Что с тобой?
Неистово защелкал соловей в листве над нашими головами. Теплая ладошка дрогнула в моей руке.
Внезапно затрещали сзади кусты, послышалось прерывистое дыхание, и на тропинку подле нас прыгнул, почти свалился с косогора Андрей.
— Ф-фу, жара! — сказал он, отдуваясь и вытирая шею платком. — В мыле весь, так бежал!.. Извините, ребята, что запоздал!..
Мы довольно долго еще гуляли по парку, распевая песни.
Лиза заводила:
Сидели два медведя
На ветке на одной…
Мы с Андреем подхватывали:
Один смотрел на небо,
Другой качал ногой.
И опять заводила Лиза:
И так они сидели
Всю ночку напролет…
А мы мрачно подтверждали:
Один смотрел на небо,
Другой качал ногой…
Кончилось тем, что Андрей потерял свой галстук. (Под шумок, пользуясь темнотой, он снял его с шеи и засунул в задний карман брюк.) Мы с Лизой помирали со смеху, а он вертелся на месте, пытаясь посмотреть, не свешивается ли галстук из кармана.
Отличный, веселый был вечер! И все-таки странный. Показалось ли мне, что Лиза за что-то сердится на меня?.. Впрочем, на другой день она была такая же, как всегда.
Глава третья
“СКРЫТНЫЙ ПЕСЕЦ”
…С шелестом перевертываются страницы учебников. Открываются и закрываются двери в высокие, светлые аудитории. Диковинными цветами расцветают абажуры на столах в университетской читальне.
