Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов
В конце двадцатых годов новое здание еще не было построено, и все многочисленные посетители, преимущественно студенты, теснились в старом зале.
Был тот час, когда в зале делается особенно уютно от зеленого, теплого света абажуров. Мы стояли с Андреем на “антресолях”, у перил, как раз там, где прибита дощечка с надписью “Стоять воспрещается” и где, несмотря на это, всегда толкутся влюбленные парочки, шепчущиеся о своем счастье, а также одиночки, мрачно пережевывающие бутерброды.
— Петр Арианович сидел за одним из этих столов, — сказал я, глядя вниз.
— Угу! — пробормотал Андрей. — В году, наверно, одиннадцатом или двенадцатом…
— Как странно, что мы теперь здесь, где он обдумывал свою гипотезу!
— Что же странного?
Стоявшая неподалеку девушка с любопытством поглядела на нас и придвинулась. Я принял небрежную позу, Андрей отвернулся.
Вдруг меня тронули за локоть и шепнули:
— Курс норд-ост, верно?
Это могла быть только Лиза! Кто же еще, кроме нее, знал курс к нашим островам?
Но девушка ничем не напоминала бывшую девчонку с косичками. Над головой не торчали смешные мышиные хвостики. Веснушки остались в самом ограниченном количестве, и то лишь на кончике носа. Волосы были острижены коротко, под мальчика, только надо лбом оставлена небольшая гривка, которой она ловко встряхивала по временам. Но ладошка на ощупь была такой же теплой и твердой.
— Я сразу поняла, что это вы, — затараторила она, держа нас за руки. — Ты так же щуришься, Леша, а Андрей глядит таким же букой.
Но тут с кислым лицом приблизилась библиотекарша и попросила “восторги по случаю встречи” перенести на лестницу.
— Я знала, что встретимся, знала! — повторяла она. — Ведь Петр Арианович велел нам, чтобы мы были вместе…
— Не забыла Петра Ариановича?
— Что ты! — удивилась она. — Ведь он научил меня читать и писать. Этого забыть нельзя!..
Лиза оказалась самой нетерпеливой, самой азартной из нас. Она готова была отправиться на поиски островов в Восточно-Сибирском море хоть сейчас.
Но, кроме того, по ее словам, она должна “найти себя”.
Что, собственно, это означало: “найти себя”?
— Обратилась бы в милицию, в бюро утерянных вещей, — поддразнивал я.
Она не обиделась. Только повернула ко мне расширенные карие, довольно красивые глаза и сказала:
— Ах, Леша, ты ничего не понимаешь, ничего!..
“Поиски”, по-видимому, давались нелегко. Как-то Лиза, возвращаясь с диспута Луначарского и митрополита Введенского, сказала нам со вздохом:
— До чего же хочется на Луначарского быть похожей!..
— Как! — притворно удивился я. — Чтобы в пенсне и с бородой?
— Чтобы все знать, как он! Чтобы уметь сразить врага остротой, сшибить с ног!.. Я подумаю еще, может, на литфак пойду… — Она опять вздохнула. — Отчего, ребята, я такая жадная? Всюду хочу поспеть сама. Музыку слушаю — хочу быть композитором или дирижером. Книгу читаю — мечтаю писать. По мосту иду (мы переходили Москву-реку) — хочу, чтобы мой был мост, чтобы я строила его. И всюду хочу первой… Это плохо — хотеть быть первой?
— Отчего же? — пробормотал я, осторожно перепрыгивая через лужу. — Есть блестящее предложение: можешь стать чьей-нибудь первой… любовью — Андрея, например…
— Вечно шутишь, Леша! — недовольно сказала она. — Как не надоест — шутить и шутить!
Мы с Андреем побывали у нее в гостях. В комнате у нее было очень уютно, несмотря на то, что там жили еще четыре девушки. Наша Лиза умела создать уют из пустяков, из ничего, воткнув в стакан букетик ландышей или разбросав на этажерке вырезанные из цветной бумаги салфеточки.
У нее был талант, свойственный, кажется, только женщинам: обживать любое, самое неуютное помещение. Она обжила бы, по-моему, даже льдину среди океана, заставив морских зайцев и нерп потесниться к краешку.
Наблюдая за тем, как она носится по комнате, накрывая на стол, дружески перебраниваясь со мной и ловко нарезая присланное из Весьегонска сало, я заметил — просто так, к слову:
— Представляю себе жену полярного путешественника именно такой, как ты. Да! Домовитой, заботливой и…
— Ага! — Она тотчас накинулась на меня, так как по-прежнему была забиякой. — Это значит: ждать-поджидать, поддерживать огонь в очаге? Англо-саксонские образцы, вычитано из книг!
— Ну что ты! — удивился я. — Какие же образцы? Вообрази усталого путешественника с заиндевелой бородой, с которой падают сосульки на коврик перед камином…
И я изобразил путешественника довольно яркими красками.
— Разве ему, — продолжал я, — не нужен отдых, не нужна заботливая, любящая жена?
— Нужна, — смягчилась Лиза. — Но самой женщине мало этого. Я имею в виду советскую женщину, тем более комсомолку. У нее… у меня… у нас должна быть своя собственная яркая жизнь! И своя слава, а не только отблеск мужниной славы.
И пошла, и пошла!.. На эту тему она могла говорить часами.
— Нет, Лешенька, милый! Уж если быть женой путешественника, то такой лишь, как Ольга Федченко или Мария Прончищева! Чтобы с мужем всюду рука об руку, чтобы вместе и в горы Средней Азии, и в тундру на собаках…
— И чтобы бухту назвали твоим именем?
— А что ж? Прончищева заслужила это… Впрочем, лично я не хочу заниматься открыванием новых земель, — неожиданно добавила она.
— Почему?
— Отмирающая профессия!
— Что-о?!
Андрей с изумлением посмотрел на меня, я — с изумлением на Андрея. Так-таки и бухнула: отмирающая!
— Это ты, чтобы позлить, — сказал я, придя в себя.
— Нет, докажу, как дважды два! Ответь-ка: настает время, когда сотрете все “белые пятна” на карте, откроете все острова, измерите все моря?
— Ну, допустим.
— Не “допустим”, а так и есть!.. Но и тогда останется на земле огромная, неизученная, таинственная страна…
— Какая же?
— Страна Завтрашнего Дня. Наш Советский Союз в будущем. И каждый человек, обгоняет свое время — новатор, изобретатель, мыслитель, — прокладывает путь в Страну Завтрашнего Дня!
— Вычитала где-нибудь! — пробормотал Андрей недоверчиво.
— Ну и что ж, что вычитала? Правильно ведь?
— А разве мы собираемся с Лешей путешествовать во Вчерашний День? Новые острова, открытые в Советской Арктике, — это разве не Завтрашний День?
— Так ведь острова уже были до вас! Как ты не понимаешь? Вот если бы вы их создали, построили на дне морском…
Споря об этих не открытых еще островах, мы не предполагали, что жизнь самым удивительным образом помирит нас — даст работу и мне с Андреем и нашей неугомонной приятельнице.
