Жюль Верн - Юные путешественники
— Но, Гарри, что может помешать нам покончить все счеты с пассажирами, когда они будут спать в каютах?
— Что может помешать, Джон?
— Да, — продолжал Джон Карпентер. — Они сели на корабль. «Резвый» вышел из залива. Никто не приедет навещать их.
— Ты думаешь? Но когда береговой телеграф даст знать в Кингстон, что корабль заштилевал, может быть, друзья приедут сюда, чтобы еще раз проститься с пассажирами. Что будет, когда они не найдут их на корабле?
— Признайся, Гарри, что это маловероятно! Невероятно, но возможно. Если «Резвый» утром будет в виду берега, к нему могут подойти шлюпки. Однако товарищи Маркела не сдавались на его доводы.
Лишь только стемнеет, не разыграется ли снова ужасная драма?
Вечерело. После жаркого дня наступила ночная прохлада. Пройдет еще восемь часов, и солнце скроется за облачным горизонтом. Трудно ожидать каких-нибудь перемен погоды.
Мальчики сидели на юте и не торопились расходиться по каютам. Простившись с ними, мистер Паттерсон пошел в свою каюту. Он разделся, повесив платье на место, которое было предназначено для него на все плавание. Потом, надев на голову черную шелковую шапочку, растянулся на койке. Последняя мысль его перед сном была:
«Бедная миссис Паттерсон! Я огорчил ее своей предусмотрительностью, но, как благоразумный человек, я не мог поступить иначе. Я все заглажу, когда вернусь!»
Несмотря на штиль, «Резвый» подчинялся влиянию довольно сильного при входе в канал Святого Георга течения. Морским приливом корабль прибивало к берегу. Гарри Маркел пуще всего боялся, чтобы его не отнесло к северу, к Ирландскому морю. Боялся он также, чтобы «Резвый» не сел на мель вблизи побережья. Сняться с мели, конечно, нетрудно в такую тихую погоду; но каково будет положение беглецов, вынужденных выйти на берег в то время, как полиция продолжает розыски в окрестностях Кингстона и Корка!
В виду «Резвого» стояло на якоре до сотни парусных судов, которые не могли выйти из гавани. Простоят они до утра. Они бросили якорь, чтобы их не отнесло ночным приливом.
В десять часов вечера «Резвого» отделяло от берега расстояние всего в полмили. Его отнесло немного на восток к берегу Робертс-Ков.
Нельзя было терять времени, и Гарри Маркел позвал людей, чтобы бросить якорь.
Услышав голос капитана, Луи Клодион, Роджер Гинсдал и другие поспешили к нему.
— Вы хотите бросить якорь, капитан Пакстон? — спросил Тони Рено.
— Да, сейчас. Прилив становится сильнее. Мы слишком близко от берега, и я опасаюсь, чтобы корабль не сел на мель!
— Значит, нет надежды, что подует ветер? — продолжал Роджер Гинсдал.
— Пока нет!
— Это, конечно, скучно! — сказал Нильс Арбо.
— И даже очень!
— Может быть, в открытом море будет ветер? — спросил Магнус Андерс.
— Мы постараемся им воспользоваться, — возразил Гарри Маркел. — «Резвый» стоит только на одном якоре!
— В таком случае вы нас предупредите, капитан, чтобы мы могли помочь при подъеме парусов, — попросил Тони Рено.
— Обещаю вам это!
— Да, мы вас разбудим! — насмешливо сказал Джон Карпентер.
Решено было остановиться в четверти мили от берега, который в этом месте образовал нечто вроде бухты, замыкаемой на западе мысом. Бросили якорь с бакборта, и «Резвый» обратился кормой к побережью.
После этого пассажиры разошлись по своим каютам и скоро заснули безмятежным сном.
Что же будет теперь делать Гарри Маркел? Ступит ли он требованиям своего экипажа? Совершится ли ночью новое убийство? Или же осторожность заставит отложить этот замысел до более благоприятного времени?
Вероятнее всего последнее предположение. В Фармарской бухте «Резвый» стоял совершенно один. Здесь же, в виду Робертс-Кова, он окружен многочисленными судами, заштилевавшими при входе в канал Святого Георга. Как и «Резвый», они почти все бросили якорь, чтобы приливом их не отнесло к берегу. Два или три из них стояли всего в каком-нибудь кабельтове от «Резвого». Как же тут рискнуть выбросить пассажиров за борт? Напасть на них врасплох во время сна нетрудно, но они могут сопротивляться, звать на помощь, и крики их могут услышать часовые с других судов.
Гарри Маркелу с трудом, удалось убедить в этом Джона Карпентера, Корти и других негодяев, настаивавших на убийстве пассажиров. Будь «Резвый» четырьмя, пятью милями дальше в открытом море, это была бы последняя ночь в жизни мистера Паттерсона и молодых лауреатов Антильской школы.
На следующий день, в пять часов утра, Луи Клодион, Роджер Гинсдал и другие школьники ходили взад и вперед на юте, между тем как мистер Паттерсон еще нежился в постели.
Ни Гарри Маркел, ни боцман еще не вставали. Беседа их затянулась накануне далеко за полночь. Они не ждали ветра, и ветра не было — ни морского, ни берегового. Если бы ветра было достаточно, чтобы наполнить хоть верхние паруса, они сейчас же подняли бы якорь, конечно, не подумав разбудить пассажиров, и уплыли бы от этой флотилии окружавших их кораблей. Но в четыре часа вода стояла низко, начинался отлив. Они потеряли всякую надежду удалиться от Робертс-Кова и разошлись по своим каютам, чтобы отдохнуть несколько часов.
Мальчики застали на корме только Корти да двух матросов, стоявших на часах на носу корабля.
Они спросили у Корти:
— Ну, как погода?
— Слишком хороша!
— Ветра нет?
— Свеча не погаснет!
В это время солнце вставало на горизонте, выплывая из теплого тумана. Туман этот быстро рассеялся, и море заискрилось, заблестело под первыми лучами нарождающегося дня.
В семь часов Гарри Маркел вышел из своей каюты и встретил мистера Паттерсона, который поздоровался с капитаном в любезных и изысканных выражениях; капитан ответил сухим поклоном.
Мистер Паттерсон поднялся на ют, где застал в сборе всю компанию.
— Ну-с, мои юные лауреаты, — сказал он, — не сегодня ли мы начнем разрезать волны морские?
— Боюсь, как бы нам не пришлось потерять бесполезно еще и сегодняшний день, мистер Паттерсон! — отвечал Роджер Гинсдал, указывая на спокойное море, на котором рябила чуть заметная зыбь.
— Итак, когда наступит вечер, я буду вправе воскликнуть вместе с Титом: «Diem perdioli!»[6]
— Вполне, — отвечал Луи Клодион, — но Тит говорил это, когда ему не удавалось сделать в течение дня ни одного доброго дела, мы же только потому, что нам не удалось отплыть!
Тем временем Корти шепнул вполголоса Гарри Маркелу и Джону Карпентеру, которые разговаривали на носу:
— Берегитесь!
— Что случилось? — спросил боцман.
