Бенгт Даниельсон - Большой риск. Путешествие на "Таити-Нуи"
Несколько раз приезжал с гор Эрик, одобрительно кивал головой, говорил несколько приветливых слов и быстро исчезал. Однажды ко мне пришел один молодой француз и заявил, что Эрик принял его в члены нашей экспедиции. Он показался мне очень знакомым, и вдруг я вспомнил, где мы с ним встречались, Это был один из тех пяти-шести французов, которые вместе с журналистами брали на абордаж "Бакедано" во время нашего прибытия в Вальпараисо Жан Пелисье, так звали моего нового товарища, был по профессии океанографом, а следовательно, весьма подходящим человеком для нашей экспедиции. Еще будучи студентом геофизического института в Бергене, он неоднократно участвовал в арктических экспедициях, а по окончании учебного заведения получил место на морской биологической станции в Чили. Он занимался исследованиями в Антарктике и в водах, омывающих остров Пасхи. Я считал, что его можно отнести к числу закаленных людей, а это не менее важно в долгом плавании, чем хорошие теоретические знания. Жан рассказал о своем сверстнике, чилийском друге с нечилийским именем, Гансе Фишере, горном инженере - тот тоже надеялся, что Эрик возьмет его с собой. К сожалению, Жан и Ганс могли мне помочь в постройке плота лишь в конце года, сейчас они были заняты важными научными исследованиями и хотели их закончить.
Меня немного разозлило, что Жан так же быстро исчез, как и появился. В то время я действительно нуждался во всякой помощи. Нужно было как можно скорее построить плот с тем, чтобы успеть завершить плавание до начала сезона циклонов в Южных морях. Но помощь вскоре пришла нежданно-негаданно. В один прекрасный день возвратился Хуанито и, весело улыбаясь, сразу же, с обычной услужливостью принялся мне помогать. Я не был уверен, что власти на Таити на этот раз окажутся более мягкосердечными, но не стал его разочаровывать, когда узнал, что он собирается вернуться вместе с нами и навсегда поселиться на этом райском острове. Мне было удобно иметь товарищем урожденного чилийца, который не только бегло говорил по-испански, но и знал подход к своим соотечественникам. Теперь работа куда больше спорилась.
Дела шли бы еще лучше, но мешала наша популярность. С самого начала жители Конститусьона проявили необычайный интерес к постройке плота. Все они, по существу, были нашими хозяевами, и многие из них самым различным образом оказывали нам помощь, поэтому было бы невежливо и неумно их отталкивать. Мы держались спокойно, хотя нам иногда казалось, что на нас смотрят, как на необыкновенных зверей в зоопарке.
Со временем толпа наблюдателей не только возросла, но и стала непонятно требовательной и беспокойной. Такая перемена настроения, разумеется нежелательная для нас, была вызвана, прежде всего, постепенным потеплением. Конститусьон принадлежит к числу излюбленных курортов, и каждое лето тысячи отдыхающих из Сант-Яго и Вальпараисо проводят здесь свой отпуск. В это лето гостившие здесь жители больших городов казались особенно оживленными и веселыми. Если бы они только потешались над нашими планами, было бы еще ничего, но многие считали их плохой, очень плохой шуткой. Я устал отвечать на сотни глупых вопросов, например таких: а уверены ли мы, что плот поплывет, собираемся ли мы на Таити или на Гаити и почему бы нам вместо плота не построить судно? Я хотел было соорудить вывеску, подобную той, какую сделал Эрик в Гонолулу, когда строил свое спаренное каноэ "Каимилоа" в 1936 году. На одном из деревьев возле своей временной верфи он повесил объявление с обезоруживающим призывом: НЕ СТОИТ ПЫТАТЬСЯ УБЕЖДАТЬ НАС В ТОМ, ЧТО МЫ СУМАСШЕДШИЕ, - МЫ УЖЕ ЭТО ЗНАЕМ. Но я не обладал бесцеремонной иронией Эрика. Кроме того, многие из наших простодушных доброжелателей наверняка были бы обижены.
Одного из посетителей мы всегда встречали с радостью. Это был начальник железнодорожной станции в Конститусьоне Горасио Бланко. Он был человек действия и в то же время бескорыстный идеалист, а это весьма редкое сочетание. Как потом выяснилось, это он уговорил владельцев верфи проявить интерес к нашей экспедиции и сделать нам великодушное предложение. Горячие патриотические чувства, вернее местный патриотизм, побудили Горасио Бланко помочь нам. Он хотел вернуть Конститусьону то величие и ту славу, какие были у него в XVI-XVII столетиях, когда отсюда регулярно отправлялись корабли в дальние плавания, в Панаму и Европу. (Хуан-Фернандес, открывший во время своих многочисленных и смелых плаваний острова, которые теперь носят его имя, был великим сыном этого города.) Горасио Бланко был убежден, что постройка плота не только откроет новую славную эпоху в истории города, но и оживит его деловую жизнь, в которой чувствовался некоторый застой. Он много нам помогал, так как ему приходилось встречать всего лишь четыре поезда в день. Казалось, он обладал шестым чувством, догадываясь о наших желаниях и нуждах, и умел найти наилучший способ все устроить. И если иной раз случалось, что у него не было времени прийти помочь, он присылал кого-нибудь из своих одиннадцати детей, которые все до одного унаследовали энергию и изобретательность отца.
Со временем я привык к тому, что Бланко может наладить любое дело, и принимал это как должное. Когда Эрик однажды неожиданно заявился к нам и поручил мне не только быть его заместителем, но и радистом экспедиции, Бланко посвятил меня в тайны азбуки Морзе. В дальнейшем я на час раньше начинал свой рабочий день уроком этой азбуки на вокзале Конститусьона. К счастью, вокзал находился всего лишь в нескольких стах метрах от верфи. Не помню, просил ли кто-нибудь Бланко, но он взял на себя обязанность доставить нам провизию, медикаменты, паруса, якоря я другое необходимое снаряжение, которое предусматривается для плавания не менее полугода. Не знаю, каким образом он этого добился, но к рождеству из магазинов и с фабрик непрерывным потоком стали прибывать огромные ящики. Нам оставалось только принимать их и благодарить. Думаю, что нисколько не преувеличу, если скажу, что без его бескорыстной помощи постройка плота и все приготовления заняли бы вдвое больше времени и потребовали бы огромных средств.
В начале января 1958 года, как обычно без предупреждения, приехал Эрик и с довольной миной объявил, что почти закончил свою книгу. Он заверил меня, что книга острая и, наверное, многих заденет. (Позднее выяснилось, что он, к сожалению, был прав.) Не без некоторой гордости мы с Хуанито сообщили ему, что и наша работа подходит к концу. Собственно говоря, плот можно было уже спускать на воду. Оставалось лишь закончить внутреннее оборудование каюты. Мы обещали Эрику управиться заблаговременно, лишь бы он сказал, когда намечается отплытие.
