Иннокентий Козлов - Великий путешественник: Жизнь и деятельность Н. М. Пржевальского, первого исследователя природы Центральной Азии
По ходатайству Николая Михайловича все члены экспедиции получили награды. Роборовский и Эклон были произведены в следующие чины, и каждому была назначена пожизненная пенсия.
Н. М. Пржевальский писал, что успех всех трех путешествий по Центральной Азии «обусловливался в весьма высокой степени смелостью, энергией и беззаветной преданностью своему делу моих спутников. Их не пугали ни страшные жары и бури пустыни, ни тысячеверстные переходы, ни громадные, уходящие за облака, горы Тибета, ни леденящие там холода… Отчужденные на целые годы от своей родины, от всего близкого и дорогого, среди многоразличных невзгод и опасностей, являвшихся непрерывной чередой, — мои спутники свято исполняли свой долг, никогда не падали духом и вели себя поистине героями. Пусть же эти немногие строки будут хотя слабым указанием на заслуги, оказанные русскими людьми делу науки, как равно и ничтожным выражением той глубокой признательности, которую я навсегда сохраню о своих бывших сотоварищах…»[39]
Нескончаем был поток поздравлений, знаков внимания и награждений со стороны и других русских и иностранных ученых обществ. Пржевальского избрали почетным доктором зоологии Московского университета, почетным членом Петербургского университета, Петербургского общества естествоиспытателей, Уральского общества естествознания и др. Слава его гремела и за границей. Венское, Венгерское, Итальянское и Дрезденское географические общества избрали его своим почетным членом. Королевское географическое общество в Лондоне прислало золотую медаль, которой Н. М. Пржевальский был награжден еще во время путешествия в 1879 г.
В обработке привезенных экспедицией Пржевальского коллекций принимали участие виднейшие русские ученые, в том числе академики К. И. Максимович и А. А. Штраух. Данные этих ученых Н. М. Пржевальский частично включил в свою книгу «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки», полностью же они публиковались в специальных выпусках, выходивших под общим названием «Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского по Центральной Азии».
Ботаническую коллекцию Пржевальский подарил Ботаническому саду, а зоологическую — Зоологическому музею Академии наук.
Выставка пользовалась большим успехом.
На озере Сапшо
Только в конце мая удалось Николаю Михайловичу вырваться из Петербурга в «Отрадное». Здесь он отдыхал от столичной суеты и приступил к составлению описания своего путешествия.
Жизнь в деревне протекала размеренно. Вставал Николай Михайлович в 7 утра, обливался холодной водой и после завтрака до 12 часов занимался. После обеда совершал прогулки, решал хозяйственные дела. В десять вечера обычно уже ложился спать. Однако «Отрадное» во многом потеряло для Пржевальского свою прежнюю привлекательность. Не стало самых близких людей — матери и дяди. Недалеко провели железную дорогу, началась усиленная рубка лесов, что распугало зверей и птиц. А Пржевальский не представлял себе жизни без охоты.
Многолюдье, грустные воспоминания, невозможность в часы отдыха отдаться любимой охоте сказывались и на работе над отчетом об экспедиции. Николай Михайлович решает покинуть «Отрадное» и обосноваться в тихом уголке, подальше от железной дороги, где ничто не мешало бы работе и была бы хорошая охота и рыбная ловля. Таким местом оказалось имение в сельце Слобода Поречского уезда Смоленской области, от которого Пржевальский пришел в полный восторг. Имение находилось в 85 км от железной дороги, в нем насчитывалось более двух тысяч десятин (2,2 тыс. га) земли и 700 десятин леса. В состав имения входили озеро Петраковское и восточная половина озера Сапшо (местные жители называли его Сопша) окружностью около 8 км. Протекали также две речки, из которых одна — Ельша — довольно большая, богатая рыбой и раками. В окрестностях на сотни верст простирались леса, преимущественно новые, где водились медведи, рыси, попадались лоси и кабаны, а главное, была масса пернатой дичи — рябчиков, тетеревов, глухарей.
Северо-запад Смоленщины, где расположена Слобода (с 1974 г. поселок городского типа Пржевальское Демидовского района Смоленской области), и поныне наименее заселенная и очень живописная ее часть. Сюда заходит Валдайская возвышенность, сильно всхолмленная, со множеством озер ледникового происхождения. Красивейшее из озер — Сапшо с шестью островами и холмистыми, поросшими лесом берегами. «Местность вообще гористая, сообщал Пржевальский Н. И. Толпыго, — сильно напоминающая Урал. Озеро Сапшо в гористых берегах, словно Байкал в миниатюре…»[40]
Этот озерно-лесной край и в наше время привлекает многих любителей природы; на берегу Сапшо возведено высокое здание санатория им. Н. М. Пржевальского.
Известный советский поэт Николай Рыленков, тоже уроженец Смоленщины, писал полушутя-полусерьезно: «Самым удивительным открытием Пржевальского я в глубине души считал открытие Слободы, озера Сапшо. Открытие необыкновенного в обыкновенном. Конечно… для того, чтобы сделать такое открытие, нужно тоже повидать свет».[41]
Приехав впервые в Слободу в 1964 г., Рыленков был буквально очарован прелестью ее окрестностей. «Все было до слез знакомо, — писал он, — и в то же время ново. Были подернутые туманно-золотистой дымкой полевые дали, накатанные дороги среди хлебов, плакучие березы с громоздкими аистиными гнездами на околицах деревень, синеющие на горизонте боры, а в борах, чуть ли не за каждым поворотом — озера. Озера, от самих названий которых веяло терпким духом срединной России: Глубокое, Круглое, Рытое, Стретное, Мутное, Чистик…
Кто хоть раз побывал на этих озерах, тот никогда не спутает их. Каждое из них отличается от другого не только по форме, но даже по цвету, вкусу и запаху воды. И до каждого из них рукой подать от слободской околицы, от самого живописного из всех здешних озер — Сапшо.
Когда мне открылось оно с высоты поросшего корабельными соснами берега, я только глубоко-глубоко вздохнул. Так сладко вдруг заныло сердце от какой-то изначальной свежести, от сходящихся над зыбью волн и снова расходящихся далей, от искристой синевы бездонного русского неба, от яркой зелени островов, где могучие деревья, казалось, вырастают прямо из воды».[42]
«Открыв» этот чудесный уголок Центральной России, Н. М. Пржевальский сразу же по приобретении имения в июне 1881 г. переехал туда. Вскоре он развел сад и посадил березовую рощу, вырыл пруд и напустил в него рыб. Здесь успешнее пошла и работа над книгой. Занимался он не в доме, а в расположенном в саду флигеле — «хатке», куда допускались только самые близкие друзья. Все лето в Слободе жили Роборовский и унтер-офицер Румянцев. С другими своими спутниками Николай Михайлович поддерживал оживленную переписку.
