Арнольд Якоби - Сеньор Кон-Тики
Как он это устроил? Упорным трудом удалось заработать денег на полгода жизни в Белла-Куле, но не было средств на дорогу. И все-таки неужели нельзя решить эту проблему? Ежедневно из норвежских портов выходят норвежские суда, он их сам видел много раз еще мальчишкой из окна своей спальной в Ларвике. И Тур припомнил, что однажды к ним в дом приходил один судовладелец. Его звали Фред Ульсен, а корабли Фреда Ульсена бороздили все океаны. Комбинированные грузопассажирские суда его пароходства постоянно ходили в Ванкувер в Северной Америке. А от Ванкувера недалеко и до Белла-Кулы!
И Тур пришел к Томасу Ульсену, который стал владельцем пароходства после отца. Рассказал ему о своих планах и трудностях и показал документ, которого еще никому не показывал. В этом документе просто и доступно излагалась в своем первоначальном виде теория молодого ученого. Чертежи изображали течения и пассаты в Тихом океане, стрелки обозначали предполагаемые пути заселения Полинезии: древнейший — из Перу с течением Гумбольдта и второй — из Юго-Восточной Азии с течением Куро-Сиво через Северо-Западную Америку. Не одну страницу занимали иллюстрации, показывающие сходство полинезийских и индейских наскальных рисунков, скульптур, оружия и предметов обихода.
Соображения Тура и простота предлагаемых морских путей увлекли судовладельца, и вместо короткой деловой встречи получилась долгая интересная дискуссия, положившая начало дружбе. В итоге Туру с женой и сыном был предоставлен бесплатный проезд до Ванкувера: платить надо только за еду, это сущие пустяки.
Тур и мне показал записку, которую носил Томасу Ульсену. Я просмотрел содержательные рисунки и карты и прочел вывод:
«Из первоначально занимаемой ею области в Юго-Восточной Азии индоамериканская раса распространилась в двух направлениях:
1. По всему Малайскому архипелагу…
2. Вдоль побережья на северо-восток… народ достиг современной Америки и без помех распространился по всему материку, составив его коренное население.
Одна ветвь индейцев-рыбаков Северо-Запада, по-видимому, уже недавно перебралась на Гавайские острова, а оттуда они с северо-западным пассатом дошли до Савайи на Самоа. Отсюда народ заселил весь необитаемый полинезийский островной мир и Новую Зеландию. Только на крайних восточных островах — Пасхе и Маркизском архипелаге им пришлось вытеснять несколько опередивших их представителей другой культуры, вероятно индоамериканской культуры Перу. На западе народ столкнулся с австрало-меланезийским расовым барьером, при смешении здесь возникло островное население Микронезии».
На моем письменном столе тогда стоял светящийся глобус, который страшно нравился Туру. Мы повернули его и очутились в Азии, в гостях у неолитического народа, еще не знающего ни гончарного дела, ни ткацкого станка. Вместе с отрядами этих людей мы по течению Куросио достигли Северо-Западной Америки. Здесь мы поселились на берегу кишащего рыбой залива. Около 1000–1100 годов мы, возможно вытесненные враждебными племенами, опять вышли в море на своих двойных лодках, а ветер и течение доставили нас к ближайшей суше — островам Полинезии. Тут мы застали бородатых людей, предки которых прибыли на плотах из Перу еще до 500 года. Тур рассказывал с таким жаром и воодушевлением, что было ясно: все его увлечения детства и молодости сплелись в единую нить, которая отныне будет направлять его жизнь. Он нашел свое призвание. Если все сложится хорошо, он через некоторое время представит свою теорию на суд общественности. Ему не терпелось поскорее отправиться в Белла-Кулу и приступить к работе там.
Лив радовалась не меньше его. Фатухивское приключение не обескуражило ее, напротив. Путешествовать — значит жить, говорила она. Это же самое интересное — повидать свет, узнать другие народы. Нам стало тесно в комнате, и мы вышли на улицу. Нашли скамейку на сквере и посидели здесь напоследок на солнышке вместе с Туром-младшим. И наконец — до свидания, до новой встречи меньше чем через год! Так мы думали.
«Дорогой дружище!
Опять судьба занесла нас далеко от родины. Даже странно подумать. Давно ли мы сидели на сквере на улице Якоба Олла, а теперь мы уже в Канаде!
Мы сидим в мансарде английской виллы на окраине Виктории. Светит луна, и за пляжем внизу виднеется Тихий океан. Да, мы опять живем на тихоокеанском острове — Ванкувер-Айленд…
Удивительный это край, тихоокеанское побережье Канады! Зима в разгаре, блестят на солнце снежные вершины. А здесь, в приморье, — зеленая трава, цветы. Розы и фрукты. Люди еще купаются!
В лесах бродят медведи, бизоны, олени, вдоль берегов во множестве плавают утки, даже тюлени. И все портят небоскребы. Впрочем, по справедливости, трудно представить себе более красивый город, чем Виктория…»
В том же письме Тур сообщал, что до сих пор исследования шли хорошо, но ему еще не ясен дальнейший ход работы. Начал он с того, что познакомился с музеями Ванкувера, Виктории и Сиэтла, основательно изучил их археологические коллекции. Попутно он связался с местными учеными, и они его приняли очень радушно. Тур и Лив приобрели много добрых друзей.
В университете в Сиэтле он встретил двух крупнейших американских специалистов по культурам индейцев Северо-Запада. Там состоялись первые серьезные дискуссии. До выезда из Норвегии Тур решил держать свою теорию миграции в секрете. Во-первых, он хотел, прежде чем раскрывать свои карты, заручиться возможно более сильными козырями, во-вторых, опасался, что какой-нибудь другой, более искушенный и тщеславный исследователь поспешит присвоить себе его идею. С самого начала он понимал, что надо быть начеку. Поэтому Тур на завтраке с профессорами Эрной Гюнтер и Верном Рэем очень осторожно дал понять, что приехал изучать некоторые элементы сходства между полинезийцами и северо-западными индейцами.
— Вы тоже думаете, что полинезийские островитяне добирались сюда? — улыбнулась Эрна Гюнтер. — Вы не первый заметили параллели. Наш коллега доктор Диксон указывал, что уже капитан Кук и Ванкувер, когда они исследовали область северо-западных индейцев, записали, что суда, дома, укрепления, оружие, одежда и утварь напоминают им Полинезию. Но мы-то с помощью археологии проследили эволюцию культуры северо-западного побережья, и нам ясно, что все ее самобытные черты развились здесь, на побережье, они не могли быть принесены сюда из Полинезии.
Тур закусил губу, чтобы не проговориться: по его теории, полинезийцы — выходцы с северо-западного побережья, и слова о местном развитии культуры только подтверждают его взгляд. Самобытная культура сложилась тут и отсюда пришла в Полинезию, а не наоборот. Однако он ничего об этом не сказал, только делал записи.
