Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию
― Вот убийца!
Битяговский видит, что всякий довод будет бесполезным; он осужден заранее, два десятка рук поднимаются уже его ударить. Он примечает ближайший от него дом, убегает туда, там баррикадируется в минуту; но дверь выбита, его убивают ударом ножа, вилами и палкой. Его сын растерзан.
Ожесточение было так велико, что сын крепостной гувернантки, пытавшийся вернуть на голову хозяйки чепчик, что один из Нагих сорвал с нее в знак высшего оскорбления, был убит в тот же миг и разорван на куски. Сыну гувернантки перерезали горло на глазах матери, которая стала приходить в себя. Василина и дочки Битяговского были спасены священниками церкви Спасителя.
Шум этой резни докатывается до Москвы; царь Федор объявляет, что сам намерен выехать в Углич, чтобы разобрать дело. В момент, когда он выезжает из Москвы, Борис Годунов распоряжается поджечь городской квартал. Крик «Пожар! Москва горит!» стрянет в ушах царя; он возвращается, видит свою столицу, охваченную пламенем, мгновение колеблется; но так как его присутствие может спасти Москву и никак не спасет брата, поскольку тот умер, он возвращается в Москву.
Между тем, Борис взялся провести расследование и наказать виновных.
Материалы следствия сохранились, и протокол в оригинале находится в имперских архивах Москвы, только все историки заявляют, что невозможно доверять одной детали, записанной под давлением такого могущественного министра, каким был Борис Годунов. Из этого протокола следовало, что юный Дмитрий убился сам ножом, который держал в руке, и что обвинения, выдвинутые царицей и ее братьями против Битяrовокого и его детей ― результат безумия или ненависти.
Приговор был обставлен торжественно.
Вдовствующая царица, осужденная постричься в монахини под именем Марфы, была водворена в монастырь св. Николая возле Череповца. Два ее брата, Михаил и Григорий, были высланы за 500 верст от столицы; жители Углича, в массе квалифицированные как мятежники, увидели, что 200 человек из них погибают в казнях, 100 других лишены языка и брошены в тюрьмы. Под тяжестью террора рассеялось почти все население, с 30 тысяч уменьшилось до 8 тысяч душ. Эти уцелевшие 8 тысяч были высланы в Сибирь и основали там город Pelim ― Пелым. Колокол, который звучал набатом, получил свой приговор, как все, что приняло участие в драме, более страшной последствиями, чем главным своим действием. Он был осужден на вечную ссылку, с отрывом одной из своих проушин бит кнутом, и потерял гражданские права, то есть ему навсегда запрещается звонить.
В 1847 году жители Углича подали прошение помиловать колокол. Оно было удовлетворено, и решение об этом доведено до сведения сибирского губернатора. Новость вылилась в большой праздник в Иркутске, где находился колокол: епископ его реабилитировал, и ссыльные, по обычаю, когда один из них прощен, приготовились проводить его в обратный путь песнями и гирляндами цветов. Но не предусмотрели одной вещи: расходов на возвращение при расстоянии 800 лье. Когда подсчитали и увидели, что они составят 10-12 тысяч рублей, больше ни у кого не было желания тратиться.
Но права гражданства были возвращены, и сегодня он звонит от радости, когда какой-нибудь ссыльный помилован.
Мы изложили исторический факт таким, каким он предстает из протоколов Бориса Годунова.[231] А теперь ― легенда, основанная на аксиоме: «Ищи, кому преступление выгодно, и найдешь виновного».
Итак, в смерти маленького Дмитрия был заинтересован один человек. Это ― Борис. И вот на него ополчилась народная молва.
Царица давно уже проникла в Борисовы замыслы цареубийства и охраняла своего сына. Летописец Никон утверждает, что было много попыток отравить царевича, и все провалились. Тогда Борис и обратился к кинжалу, видя, что яд против ребенка не достигает цели. Некоторое время он безуспешно ищет убийцу, пока один из дядек царя Федора не приводит к нему человека, готового на все ради денег. Этот человек ― Битяговский. Его сын, его племянник Качалов и он убьют царевича. Но так как троих убийц было недостаточно, чтобы лишить жизни ребенка 10 лет, они объединились с сыном гувернантки ― Осипом Волоховым и дворянином по имени Третьяков. Эта банда убийц посвящает гувернантку в свои интересы, и Василина берется отвлечь царицу.
Ребенок остается один на минуту на дворцовом крыльце. Все убийцы на своем посту. Тогда Осип Волохов подходит вплотную к мальчику и, положив руку на его ожерелье, чтобы сдвинуть как помеху и открыть дорогу кинжалу:
― На вас новое ожерелье, ваше высочество? ― спрашивает он.
― Нет, прежнее, ― отвечает мальчик.
Едва ребенок произнес эти слова, как почувствовал, что ранен, и вскрикнул, потому, что был только слегка задет. На крик царевича прибегают другие убийцы и его приканчивают. Но с этим же криком соборный звонарь, который все видел и слышал, проскальзывает в церковь и ударяет в набат.
В этом месте оба рассказа сливаются и становятся одинаковыми. Вольно принять один или другой, если только от них не переходят к третьему: о лже-Димитриях [faux Démétrius], который, кстати, мы представим глазам наших читателей. Но в таком случае голос народа был единодушен и обвинял Бориса.
Через какое-то время после смерти маленького Дмитрия, вопреки всем прогнозам, царица Ирина забеременела. Это было великой радостью для России. Но Ирина родила девочку. Закона, что давал бы женщинам право наследовать трон России, еще не было. Обвинили Бориса, будто он распорядился скрыть настоящего ребенка царицы ― мальчика и подменить его девочкой. Эта девочка умерла, обвинили Бориса, что он ее отравил.
Наконец, в 1598 году, Федор умер или, скорее, угас, в свою очередь. И, хотя его смерть давно предвидели, это опять был Борис, на кого указали как на убийцу.
Есть в такой фатальности, что преследовала остатки дома Рюрика, и в этом пришествии коронованного Бориса что-то от ужасной легенды о Макбете.
Борис собирает трех прорицателей и у них консультируется.
― Ты будешь царствовать, ― говорят ему те.
― Ах! ― восклицает Борис на пределе радости.
― Но ты будешь царствовать только семь лет, ― продолжают прорицатели.
― Неважно! Хотя бы семь дней, но лишь бы я правил, ― говорит Борис.
Таково историческое воспоминание, что позвало меня в Углич; я хотел посмотреть дворец маленького царевича, сохраненный, как был, в эпоху его смерти. Хотел видеть реликвии, что он оберегает, этого предпоследнего потомка рода Рюрика.
Дворец малолетнего царевича расположен меж двух церквей, с одной из которых сняли колокол, что ударил в набат. В то время, как поднимались по склону холма, где находится Углич, наступила ночь; моросил дождь в сопровождении холодного северного ветра. Все офицеры, любопытствующие посмотреть Углич, которого большинство из них никогда не видели, были вместе со мной. Оркестр остался на борту.
