Ольга Погожева - Турист
В таком радужном настроении, дожевывая свои сэндвичи, я дошел до метро, с легкостью влился в плотный поток прохожих и даже сумел вовремя сойти на знакомой остановке. На улице было уже абсолютно темно, её освещали только редкие фонари и свет рекламных стендов, и здесь, в рабочем квартале, их яркость и количество зрительно и резко уступали тем, что в центре. Вообще тут множество контрастов. Богатство и роскошь рядом с кричащей нищетой считалось нормой. Здесь были районы для богатых и районы для бедных, районы чернокожих и множественные объединения этнических единиц. Краем своего розового детства я помнил иллюзию равенства, которую давал нам Советский Союз, никого не оставляя обиженным или обделенным. И даже если это была иллюзия, зато какая красивая!
До дома я шел в темноте по подозрительно притихшим улицам, по которым спешили в свои квартиры сосредоточенные чикагцы. Я сделал крюк, увидев впереди сияющую вывеску супермаркета, и в том же приподнятом настроении зашел внутрь, накупив товаров первой необходимости. Несколько упаковок чая, батон хлеба, корм вроде дешевой вермишели и заварных супов, несколько уже знакомых мне булочек и — исключительно чтобы побаловать себя за превосходно прошедший день — банку маринованных грибочков. Есть на свете вещи, которыми я не делюсь. Священная банка с грибами относилась к ним.
У подъезда, против ожиданий, привычной компании не оказалось, и я без задержек поднялся к себе на этаж. Зайдя в квартиру, я услышал, как на кухне жарят что-то безумно аппетитное, судя по запаху, и прошел туда с полными пакетами еды.
— Олла, амиго, — блеснул познаниями я, обращаясь к спине соседа. Хорхе приподнял голову от книги, меряя меня усталым взглядом, и вопросительно уставился на кулек. — Это нам. — Я сделал внушительное ударение на последнем слове. — Нам с тобой. Я заметил, что здесь совершенно нет чая, да и ни черта нет, собственно. Пока у меня есть деньги, решил поправить положение. Ты тут главный на кухне, куда это класть?
Надежды на то, что Хорхе оценит мой вклад в развитие инфраструктуры нашей квартиры и будет чуть приветливее, немного пошатнулись. Латин встал, взял у меня пакет с продуктами и сосредоточенно разложил еду по полкам.
— Хорошо, — только и проронил он.
Не дав ему опуститься обратно за стол с книгой, я выставил перед ним второй пакет.
— Это тоже нам. В ванную.
Вот это подействовало. Сикейрос несколько удивленно взглянул на меня, затем на пакет, неуверенно принял его из моих рук и заглянул внутрь. С тем же выражением на лице он прошел в ванную, и я последовал за ним. Хорхе доставал предметы по одному — вначале пенку, затем набор полотенец, два куска мыла, стиральный порошок, средство для мытья, и последним — блок туалетной бумаги. Свою бритву, крем и лосьон после бритья и дезодорант я поставил на полке ещё вчера, и теперь ванная комната смотрелась трогательно обжитой.
— Спасибо.
Сикейрос повернулся и коротко посмотрел мне в глаза.
— Не было… времени купить… спасибо.
— Понимаю, — деликатно согласился я. — Что на ужин, шеф?
Впервые за наше знакомство Сикейрос улыбнулся. Господи, я никогда не обращал внимания на то, как красит человека улыбка. Искренняя, идущая от сердца, а не дежурная гримаса, которая её здесь заменяет. Хорхе изменился почти до неузнаваемости. У него оказалась яркая, светлая, искристая улыбка, от которой в умных карих глазах загорался настоящий огонь. В этот момент передо мной стоял совершенно другой человек. Уверенный в себе, весёлый и абсолютно свободный от обстоятельств.
— Тебе понравится.
И мне понравилось. И ещё как! Мне казалось, я никогда так вкусно не ужинал, и уже давно так здорово не проводил время. Мы ели карбонада криолья — мясо, тушенное с овощами и фруктами. Хорхе приготовил сальсас — как объяснил латин, этот огненно-острый соус, обязательно содержащий стручки перца чили и помидоры, являлся главной частью мексиканской кухни. Вообще-то, признался Сикейрос, их чаще подают к варёной рыбе, мясу, птице, фасоли и яйцам. Мне было всё равно, вкус оказался потрясающим! Когда я признался в этом Хорхе, латин честно сказал, что работает в мексиканском ресторане уже третий год, и иногда удается приносить что-то из продуктов домой. До шеф-повара добраться не удастся, но и без того платят неплохо. Если бы не больная мать и младшая сестра, оставшиеся в Мексике, Сикейрос смог бы позволить себе лучший район и лучшие условия жизни. А мог бы… исполнить свою мечту. Со временем.
Хорхе мечтал об образовании. Медицинском образовании. Накопить на университет у него не получилось бы и за двадцать лет, но ради колледжа стоило стараться. Сикейрос не питал ложных надежд, но отчаянно жаждал исполнения желания.
Хорхе оказался действительно интересным собеседником. Латин расспросил меня, как прошел день, интересуясь мельчайшими подробностями о том, что я успел увидеть в Чикаго. Сам Хорхе так и не побывал ни в одном музее, ни в одной галерее, и обо всех достопримечательностях слышал только по рассказам. Латин вслед за мной удивился необыкновенной удаче в поисках работы, и в очередной раз посоветовал бросить работу в «Потерянном рае». Сикейрос не ответил на вопросы касательно клуба и своего пожелания, заявив, что не добавит ничего больше. Я сказал, что должен вначале разобраться сам, на что Хорхе промолчал.
В тот вечер я засыпал с улыбкой на губах. День был продуктивным, динамичным, полным приключений. Я попытался прокрутить события, запутался в калейдоскопе картин, звезд и людей, и успел ещё подумать, что это здорово, что я всё-таки прилетел сюда. Здесь я в гостях и могу позволить себе куда больше, чем дома. Здесь было… интересно и ново.
Я тогда ещё не знал, что это был мой единственный счастливый день в Чикаго.
Глава 4
Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. Ибо, кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя. Каждый да испытывает свое дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе, а не в другом; Ибо каждый понесет свое бремя. Наставляемый словом делись всяким добром с наставляющим. Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление; а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем; ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере.
(Гал. 6:1-10).Я облокотился о сцену и, диким усилием заставляя себя держать глаза открытыми, уставился прямо перед собой. Было пять часов утра, до конца смены оставалось три часа. Иногда везло, и посетители расходились раньше — сегодня оказался не тот день. Шумная компания справа от меня веселилась на полную, и становилось ясно, что выгнать их отсюда будет непросто. Такое происходило часто, почти каждый день, и я начал привыкать, но сегодня мне безумно, просто нечеловечески хотелось спать.
