Генрих Бочаров - Вологда Кириллов Ферапонтово Белозерск
32. Дом Левашова. 1829
К этому же столетию может быть отнесен и вестибюль дома с широкой главной лестницей, ведущей наверх, в парадную анфиладу. Стены вестибюля, частично скрывающие подсобную галерею и лесенку на хоры, прорезаны красивыми арками с обрамлениями и украшены ионическими пилястрами. Особенно хорош большой, двусветный парадный зал с хорами, эффектно оформленный коринфскими пилястрами и сочным лепным карнизом с консолями и пальметками. Только более мелкие детали внутреннего убранства комнат — металлические печные дверцы, ограждения хор, ручки дверей и т. д., имеют явный позднеампирный характер. Все это говорит о том, что переделки XIX века не коснулись основных архитектурных форм здания.
Пушкинская улица выводит нас на Советскую площадь, северную сторону которой (ныне улица Ленина) занимали когда-то главные общественные сооружения города — здание Присутственных мест и дома губернатора и генерал-губернатора. В XVII веке здесь находились каменные палаты соляных дворов четырех богатейших монастырей Севера — Кирилло-Белозерского, Спасо-Прилуцкого, Соловецкого и Антониева-Сийского. Верхние этажи этих крупнейших гражданских построек Вологды того времени служили для жилья, а нижние, подклетные — для хранения соли и прочих припасов.
В ряде зданий по учице Ленина, впоследствии возникших на месте монастырских палат в результате их неоднократных перестроек, прослеживаются отдельные фрагменты древней архитектуры. Так, сводчатые, с толстыми стенами помещения первого этажа и узкий коридор второго в восточном крыле трехэтажного П-образного здания облисполкома (ул. Ленина, 15) являются частью палат Кирилло-Белозерского монастыря. Эти палаты подверглись коренной переделке в 1781 году в связи с размещением в них Присутственных мест, а затем многочисленным изменениям и достройкам в XIX веке, и в 1951–1954 годах.
Остатки соляного двора Спасо-Прилуцкого монастыря в виде массивных стен нижнего этажа и коробовых и сомкнутых сводов ряда его помещений сохранил также стоящий рядом бывший дом губернатора (ныне Управление милиции, ул. Ленина, 19), сооруженный в 1786–1792 годах. Последующие мелкие переделки мало изменили исключительно приятное и по композиции, и по оформлению фасадов двухэтажное здание. Строил его, вероятно, Бортников. Изящные и легкие формы классицизма XVIII века полностью определяют архитектуру этого дома. Фасады, обращенные на Советскую площадь и на Набережную Кедрова, украшены простыми пилястрами- лопатками в межоконных простенках и завершены гладким антаблементом. Окна их нижнего и верхнего этажей без наличников и объединены общей узкой рамкой. Слабые ризалиты в центре и по краям фасадов оформлены более нарядно — каннелированными пилястрами и фризом с декором. Позднейшему времени принадлежат балкон на «набережном» фасаде и одноэтажная пристройка на восточном торце.
Не менее интересной была и внутренняя отделка губернаторского дома, к сожалению, почти полностью утраченная. Сохранились только отдельные детали нарядной лепнины в зале и комнатах анфилады.
Напротив дома губернатора, на другой стороне Советской площади, расположено здание бывшего Странноприимного дома, более известное в литературе под именем мужской гимназии. В стенах этой гимназии учились многие, ставшие впоследствии широко известными, уроженцы Вологды, в том числе писатели В. А. Гиляровский, В. П. Засодимский и другие. Это одно из крупнейших в городе зданий создано в 1780-х-первой половине 1790-х годов. Первоначально оно состояло из двух отдельных построек — госпиталя и «большого дома для дворянства, несчастно рожденных и лазарета», возведенных, очевидно, по проекту Бортникова; в 1796 году они уже были объединены, а в XIX веке дважды значительно перестроены. О прежних монументальных формах архитектуры этого особняка говорят лишь сохранившиеся с некоторыми изменениями колонные портики главного, обращенного на площадь фасада (центральный и правый).
В начале Советского проспекта (№ 1), окруженная зеленью деревьев Детского парка, высится церковь Иоанна Предтечи «в Рощенье». Воздвигнута она около 1710 года. Это — характерный пример ярусного храма типа «восьмерик на четверике» рубежа XVII–XVIII веков. Двусветный четверик увенчан приземистым сосьмигранником с полусферическим куполом и главкой на круглом барабане. Однако по сравнению с аналогичными московскими храмами композиция этого здания сильно упрощена, формы утяжелены и лишены стройности. Огрубление заметно и в декоре — колонки на гранях восьмерика кургузые, а оконные наличники со стрельчатым верхом слишком плоские. Широко «расползшаяся» в стороны трапезная и невыразительная ярусная колокольня со шпилем, выдержанные в позднеампирных формах, появились в результате перестройки здания в 1860-х годах.
Внутри церковь Иоанна Предтечи украшена фресками, выполненными в 1717 году (илл. 29, 30). Правда, судить о них трудно: роспись не расчищена, за исключением нескольких фрагментов. Стенопись Предтеченской церкви представляет собой следующий этап по сравнению с фресками Софийского собора. Это — расцвет лубка и графики, когда цвет отошел на второй план. Мастера, работавшего в этой церкви, больше волнует контур, а не красочные соотношения. Какое-то трогательное сочетание примитивизма и виртуозности, профессионализма и лубочности, народности создает впечатление непосредственности, искренности, необычности художественного выражения.
«Роспись ее, — писал И. Э. Грабарь, — один из чудеснейших лубков, созданных русским искусством. Художник, украшавший эту церковь, обладал той драгоценной и поистине завидной отвагой, которая позволяла ему не смущаться самыми головоломными положениями и заданиями, и он выходил из них победителем. Все действующие лица его фресок так же бесконечно отважны, как он сам: не стоят, а движутся, не идут, а бегут, скачут, кувыркаются». Достаточно сравнить фрески с изображением «Пира Ирода» из Софийского собора и Предтеченской церкви, чтобы наглядно увидеть ту разницу, которая отделяет Дмитрия Плеханова от мастера-фрескиста начала XVIII века. В Софийском соборе эта сцена трактована традиционно: движения персонажей плавны, иногда замедленны, в манере письма чувствуются отблески былой монументальности. Художник Предтеченской церкви вводит в композицию ряд дополнительных лиц: появляются музыканты, играющие на странно изогнутых рогах. Саломея пляшет русскую вприсядку, а не едва переступая ногами и чуть покачивая плечами, как на софийской фреске. Здесь слишком много движения, суетливости, торопливости, перегруженности.
Фигуры даны в изломанных, нарочито изогнутых позах, линии перепутаны, как в каком-нибудь кружевном вологодском подзоре.
![Борис Хантаев - Праздник живота [СИ]](/uploads/posts/books/87303/87303.jpg)
