Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов
После короткого расчёта узнаём, что в Дашинчилэне 3000 жителей, а более 13 % населения, или 400 детей, пребывает здесь в школе. Много молодёжи также учится в Улан-Баторе. Район имеет ветеринара и зоотехника, которые закончили обучение в столичном университете. Когда я услышал, что в производственном кооперативе возделывают кукурузу, признать, это показалось мне неправдоподобным. Двести миллиметров осадков и непривычно короткое лето поставили бы перед лицом трудного эксперимента даже народ с наибольшими традициями культуры земледелия. Мой новый знакомый прочитал на моём лице недоверие. Он заверил меня, что в этом году будет сажать даже картофель. Воду для поливки полей проведут из близ лежащего потока – Мялангин-гол.
Верблюжья упряжка
Когда мы так разговаривали, в комнате стало тепло от разожжённой печи. В Дашинчилэне также существует обычай питья чёрного и белого чая. К счастью, с точки зрения иностранцев, они не бросают в чай соль, а мы привезли с собой сахар. Наш всё ещё таинственный товарищ по путешествию открывает консервы с печенью. Немного привезённого из Улан-Батора хлеба дополнил наш ужин, который мы съедаем с волчьим аппетитом.
Наши приятели с большим интересом крутят ручки привезённого из дому батарейного радиоприёмника. В некотором моменте мы слышим увертюру «Семирамиды» Россини. Это становится для нас пунктом кульминации хорошего настроения. На дворе среди тёмной ночи ржут кони. Около одиннадцати идём спать. Однако вскоре нас будят, так как к нам зашёл Шиндзэ, работник Комитета Науки, находящийся здесь проездом на озеро Хубсугул. После приветствия и взаимных пожеланий хорошего путешествия, наконец, мы засыпаем. Перед сном мы постановили: на следующий день как можно лучше должны разместиться в грузовике. Исстрадавшиеся части тела дают знать, какая нас ждёт судьба в ближайшие полтора месяца.
Утро ясное. Ослепляющие лучи солнца на лазурном монгольском небе. Это лазурное небо восхищает каждого путешественника, а Айвор Монтегю[1] увековечил это в титуле своей книги «Край голубого неба». Завтракаем в столовой. Здесь господствует чистота, которой не постыдились бы европейцы. Всюду бегают прекрасные улыбающиеся официантки, одетые в белоснежные фартуки и чепцы. Подали суп с рожками, начинёнными мясом и свежим луком. После обильного завтрака садимся в машину и едем дальше.
Наблюдая с интересом меняющийся рядом ландшафт, замечаем, что за нами появилась большая легковая машина. Взбивая высокий туман пыли и соблюдая приличную дистанцию, она не оставляла нас. Я наблюдаю за ней внимательно. Может быть, это послана машина для нас? Мы охотно бы пересели, так как использование колен вместо рессор достаточно мучительно. Машина едет постоянно за нами. А может, это моторизованные бандиты? Мы деликатно выпытываем у сопровождающих нас монголов о состоянии безопасности в провинции, но они успокаивают нас с улыбкой. Останавливаемся. Теперь легковая машина должна нас догнать. Ничего подобного! Те тоже тормозят. Когда мы двигаемся вновь, таинственная машина добавляет газу и через несколько минут догоняет нас. В огромной степи ни близко, ни далеко ничего не видно. В этот момент только распознаём мы легковую машину. Это санитарная машина, так как есть на ней знак соёнбо, выделяющийся также на флаге МНР. Санитарная машина сворачивает позднее в сторону встретившейся у дороги юрты и не сопровождает нас дальше.
Я гляжу в бескрайнюю пустыню и думаю, как тяжело тут с врачом, а врачу как тяжело найти больного. Я спрашиваю, что делать, если в степи кто-то заболеет. Звучит ответ, кто-то из членов семьи садится на коня и скачет до сомонного центра, где находит фельдшера или врача. Если фельдшер или врач решит, что больного необходимо сейчас направить в больницу, высылается телеграмма в резиденцию аймака. Если больной находится относительно близко, едет за ним скорая помощь, если же требуется срочная процедура (операция) или если больной живёт далеко, высылается двухместный санитарный самолёт. Рядом с юртой на большой плоскости нетрудно приземлиться.
Нельзя освободиться от ощущения, как проявляется у человека борьба с отдалённостью. Борьба эта стара как само человечество. Во времена Чингис-хана одним из важных вопросов в области организации государства было преодоление отдалённости, организация сообщения. На важнейших путях сообщения создавались почтовые станции, в которых путешественнику или гонцу при показе печати великого хана необходимо было дать отдохнувшего коня или корм. Марко Поло – путешественник венецианский, который в конце XIII века гостил при дворе великого монгольского хана, описывает уртон тогдашней почтовой системы следующим образом:
«Как хан посылал свою почту и своих курьеров по стране и провинции?
…из города Ханбалик (Пекин, резиденция династии монгольской, господствующей в то время в Китае) проводятся многочисленные улучшенные дороги в разные провинции, одна до этой, вторая до другой, каждая дорога носит название провинции, в которую она проводится, а способ решения есть очень находчивый. Посланники императора выезжали из Ханбалика и куда бы они ни направлялись, на каждой двадцать пятой миле дороги прибывали на станцию, которая называлась дзам, что означает «станция конной почты». На каждой станции в распоряжении гонцов находился хороший просторный дом, где в украшенных палатах находили они великолепные кровати с постелями из превосходного шёлка, а также всё остальное, что им необходимо. Если даже короли прибывали на такую почтовую станцию, то и они получали соответствующую квартиру…
…по приказу Великого Хана между домами почтовыми находились через три мили небольшие крепости, в окружении около сорока домов, в которых жили бегуны императора. Каждый из этих курьеров носил широкий пояс с прикреплёнными густо колокольчиками и, когда они бегали три мили от одной станции до другой, далеко слышен был их звон. Появившись на соседней станции, они заставали там подобным образом экипированных людей, и которых каждый сейчас же был готов принять от них весть, и одновременно с ней забрать от писаря, который, собственно, для этого стоял под рукой, бумагу, служащую каким-то документом маршрута. Новый человек выбегал тут же и пробегал свои три мили. На следующей станции его так же сменяли подобным способом; так передавали они почту, сменяясь через три мили. Таким способом император, распоряжающийся многими курьерами, мог в течение одного дня и одной ночи получать сведения из мест, отдалённых на десять дней дороги при пешей ходьбе, а если это необходимо, в течение десяти дней и десяти ночей – из мест, расположенных на расстоянии ста дней дороги пешком. Это не является пустяком! (Например, во время созревания фруктов, собирали часто фрукты в Ханбалике, а вечером следующего дня доставляли уже Великому Императору в Шангду на расстояние десяти дней нашей дороги.)
