Мишель Сифр - В безднах Земли
Первая моя забота — отыскать спальный мешок и вынуть из нейлоновых чехлов одежду, а затем найти для нее в палатке место, недоступное для сырости. Затем делаю несколько рейсов к площадке, где сложены мои вещи.
Усталость быстро одолела меня. Решаю лечь спать. Снимаю мокрый, холодный комбинезон и бросаю его посреди палатки. Постепенно раздеваюсь и залезаю в спальный мешок, где относительно тепло. Едва улегшись, измученный, засыпаю, не успев осознать столь разительную перемену в моей жизни.
Один во мраке
17 июля, утро
Первая ночь под землей прошла хорошо: без тревог и сновидений. И все же проснулся разбитый, не имея ни малейшего представления о том, который час. Но сегодня я еще имею право спрашивать об этом: период акклиматизации будет продолжаться до вечера, причем мне будут ежечасно сообщать точное время. На 22 часа я назначил нулевой час, то есть момент, начиная с которого у меня не будет никаких ориентиров времени.
Сквозь мат, покрывающий настил, просачивается ледяная вода, пропитавшая мою обувь, и я дрожу от холода. Накануне благоразумно положил одежду возле койки. Встав, без промедления натягиваю брюки, грубошерстную рубашку и пуловер из верблюжьей шерсти. От ледяного и влажного воздуха захватывает дух, и я первым делом разогреваю воду, в которой развожу немного сахара и какао. Мало-помалу приятное тепло разливается по телу и немного взбадривает меня, но не успеваю я сделать последний глоток, как холод опять дает о себе знать.
Снова принимаюсь за приведение своего имущества порядок и иду на морену, чтобы перенести к палатке необходимые вещи. Мой складной красный стол (я выбрал преимущественно все красное, так как это теплый, приятный для глаз цвет, и пишу красными чернилами) весь завален кучей разнообразных предметов: ножи, бумага, книги, электролампочки, зажигалки, аптечка. Для этого же приспособил и другой столик в правом углу палатки, загромоздив его коробками с пленками, папками и блокнотами с записями геологической разведки, проведенной мной во время экспедиции на остров Шри-Ланка в 1960 году. Несколько раз спотыкаюсь на каменных глыбах, перенося второй комплект электрических батарей, и ставлю его в изголовье койки, чтобы иметь возможность зажигать свет, не вставая. Наконец, нахожу место для подаренного мне проигрывателя и сразу же ставлю пластинку, выбрав "Концерт № 3 для фортепиано с оркестром до-минор" Бетховена. Слушая эту музыку, странно звучащую в пещере, я испытал незабываемое, чрезвычайно сильное, почти трагическое впечатление.
Представьте себе на миг человека, затерянного во мраке, который сидит на брезентовом стуле и в полном одиночестве слушает необыкновенную музыку — единственное, что связывает его с духовным миром людей.
С поверхности мне сообщили, что уже 20 часов. Я удивлен, узнав, что день промелькнул так быстро. Поглощенный устройством на новом месте, я пропустил полуденный завтрак и в конце концов решил лишь подогреть себе суп, да поджарить несколько помидоров (я взял с собой двухнедельный запас свежих овощей и фруктов). Закончив трапезу, осматриваю свои владения и с горечью убеждаюсь, что на ледниковой морене осталось еще много мешков с весьма нужным мне снаряжением, особенно с продуктами. Их количество было рассчитано на трехмесячное пребывание в пещере на тот случай, если, повинуясь своему жизненному ритму, я буду есть чаще обычного. Нечего сказать, приятная перспектива на завтра!
Забираюсь в палатку, предусмотрительно зажигаю обогреватель, чтобы не очень страдать ночью от холода. Потом ложусь в постель, столь же поспешно, как накануне, и ставлю пластинку, ибо испытываю большую потребность что-нибудь слышать: полное безмолвие ужасно.
Вскоре раздается телефонный звонок. Дежурная группа сообщает: 22 часа, нулевой час, эксперимент "Время" начался! "Спокойной ночи и удачи тебе, Мишель!"
Тут я мысленно выругал себя на все лады за то, что не догадался заранее измерить продолжительность звучания пластинки.
Так началось это путешествие вне времени в подземном мраке.
Этой ночью я часто просыпался. Потом наступил момент, когда, почувствовав себя отдохнувшим, я решил, что спал достаточно. Думаю, что уже 8 часов утра, но уверенности в этом у меня нет; может быть, уже 9 или 10 часов. Прослушав пластинку с записью Мариано, встаю, опрокинув при этом ящик с минеральной водой в ногах возле койки. Одеваюсь потеплее: красные брюки на пуху и две куртки, надетые одна на другую…
Среда, 18 июля
Продолжаю приводить всё в порядок, как вчера, устал
и не имею ни малейшего представления о времени. Голод
дает себя чувствовать: должно быть около 13 часов. Первый опыт стряпни: макароны с сыром. Не бог весть как вкусно, но я собой доволен. После еды занялся всякой мелкой работой, читаю, и, хотя, по моему представлению, 16 часов, мне уже хочется спать.
Проснувшись, четыре или пять раз вызываю поверхность, но мне не отвечают; из этого заключаю, что Жан-Пьер и Канова (один — спелеолог, другой — из Республиканского отряда безопасности), дежурящие у входа в пропасть, спят. Очевидно, сейчас 22 часа, хотя мне кажется, что наступило утро. Замечаю, что сверху внешняя оболочка спального мешка влажная; по внешней стенке внутренней палатки скатываются капли сконденсировавшейся воды. Пол тоже мокрый.
Четверг, 19 июля
Телефон, соединяющий меня с внешним миром, работает плохо, наушники надо все время встряхивать. Думаю, что проснулся не в 22 часа, как мне казалось, а в 2 или 3 часа утра. Я свеж и бодр; во всяком случае, время для меня вовсе не тянется долго, а, напротив, летит стрелой.
Снова навожу порядок… Проголодался. Вероятно, уже 11 часов утра. Во всяком случае, отмечаю это в своем графике; любопытно будет сравнить его с тем, который ведут на поверхности. На завтрак — опять макароны с сыром, яйцо, горячий напиток с печеньем. После этого несколько часов читаю и ложусь, думается, часов в 16.
Пятница, 20 июля
Просыпаюсь; по-моему, сегодня пятница, 20 июля, 3 часа утра.
Приступаю к геологическим изысканиям: надо исследовать циркуляцию подземных вод массива Маргуарейс… Это не так-то просто. Вычерчиваю карту гидрографической сети в горизонтальном разрезе, затем решаю зафиксировать формы кристаллов льда. Удается зарисовать кое-какие, но холод пронизывает насквозь так, что продолжать невозможно; предпочитаю попытаться их сфотографировать… Чуть не выронил аппарат, так как беспрерывно скольжу, хотя на мне резиновые сапоги. А за палаткой — отвесный ледяной обрыв высотой пятнадцать метров. Исследую ледник и на глубине 102 метров обнаруживаю небольшую галерею, куда и проникаю после трудного перехода через груды камней, покрытых шестигранными кристаллами льда; наконец добираюсь до дна колодца глубиной в три или четыре метра.
