Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
Но русскую диаспору в Сан-Франциско значительно превосходила по численности диаспора японская. Свое присутствие в Калифорнии японцы наращивали тогда буквально год от года. С 1950 по 1970 год численность переселенцев японского происхождения в США увеличилась по данным американской статистики со 150 до 591 тысяч человек7. Параллельно быстро возрастало число японских граждан, прибывавших в США в качестве представителей тех или иных японских компаний. Если в 1960 году их насчитывалось 29 тысяч человек, то в 1971 году их численность возросла до 287 тысяч8. В Сан-Франциско в начале 70-х годов возник так называемый Японский центр - комплекс зданий и архитектурных сооружений, построенных японскими фирмами и государственными учреждениями. На целый квартал протянулись в этом центре фешенебельные гостиницы для японцев, оборудованные в японском национальном стиле, десятки магазинов, продающих продукцию японских предприятий, ресторан "Суэхиро", демонстрировавший достоинства японской национальной кухни, кинотеатр, показывающий самурайские фильмы, филиал театра Кабуки, баня с популярным в Японии горячим бассейном - "онсэн", пятиэтажная каменная пагода с прилегающей к ней площадью для массовых церемоний и зрелищ. Примечательно, что в этом квартале, превращенном японцами в свой "сеттльмент", японский язык стал в те годы преобладать и на вывесках магазинов, и на афишах, и на уличных указателях, и в устной речи прохожих.
Заметно усилилось в те годы присутствие японских бизнесменов в Нью-Йорке и ряде других крупных американских городов. В начале 70-х годов японский капитал стал не только демонстративно обозначать свое присутствие на территории США, но и начал превращаться в грозного конкурента многих американских фирм, что побудило тогда прессу США с тревогой обращать на это внимание американской общественности. Ярким примером тому могла служить статья, опубликованная в декабре 1972 года в журнале "Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт". В этой статье меня впечатлил тогда ее заголовок: "Японцы приближаются? Нет, они уже здесь!" Авторы этой статьи буквально с испугом констатировали повсеместное бесцеремонное "вторжение" японских бизнесменов в экономическую жизнь Соединенных Штатов, подчеркивая необходимость поставить какие-то препоны новой агрессии Японии против США, осуществлявшейся на сей раз не военными, а экономическими методами.
Но еще более, чем в Калифорнии, ощущал я нарастающую волну японского присутствия в самом западном штате США - на Гавайских островах. Две недели, прожитых в Гонолулу, показали, что на Гавайских островах приезжий чувствует себя скорее как в Японии, чем на американской земле. Объяснялось это тем, что японцам в Гонолулу принадлежало большинство магазинов, гостиниц, торговых центров, увеселительных заведений и стадионов для игры в гольф. Да и среди приезжих японцев было едва ли не столько же, сколько американцев. Там я узнал, что за одну неделю Гавайи посещали в иные месяцы, особенно накануне и в первые дни новогодних праздников, до 25 тысяч японцев.
Впечатлило меня и количество американских студентов Гавайского университета, изучавших японский язык,- их оказалось около тысячи. Основную массу этих студентов составляли "нисэи" и "сансэи", то есть, говоря по-русски, американские юнцы, чьи родители-японцы или деды-японцы прибыли в США и стали гражданами этой страны либо до войны, либо вскоре после войны. Большой процент преподавателей Гавайского университета составляли также американцы японского происхождения. Как оказалось, Гавайский университет превосходил все прочие американские высшие учебные заведения по числу преподавателей-японоведов. Их насчитывалось там около 50 человек.
Моим куратором на Гавайях стал один из самых талантливых американских специалистов по Японии Джон Стефан - знаток японо-русских и японо-советских отношений, превосходно владевший как японским, так и русским языками. Джон Стефан досконально изучил историю ранних российско-японских отношений, свидетельством чему стали две его капитальные книги: "Сахалин" и "Курильские острова". В отличие от других американских историков-японоведов Стефан широко использовал не только японские, но и российские архивные материалы, а также труды русских и советских ученых. Поэтому его книги выгодно отличаются от других более широким охватом исторических фактов и более объективным, непредвзятым их изложением.
В дни моего пребывания в Гонолулу Джон Стефан повседневно уделял мне внимание, и не только в университетских делах, касавшихся американского японоведения, но и в свободном времяпрепровождении. Не раз мы ездили на один из пляжей за пределами Гонолулу, где Стефан - большой любитель "бодисерфинга" (ныряния под волны морского прибоя) - втягивал и меня в свое спортивное увлечение. Кстати сказать, купался я в море и без Стефана. Быть на Гавайях и не купаться в Тихом океане - дело немыслимое: на пляжи в дневные часы устремляются там едва ли не все постояльцы десятков, если не сотен мотелей и гостиниц, обрамляющих главный пляж города - Вайкики. Главную массу отдыхающих в Гонолулу американцев составляли в дни моего пребывания пожилые люди - пенсионеры, так как американцы молодого и зрелого возраста в зимние месяцы предпочитают трудиться в поте лица. На пляжах поэтому преобладали компании пожилых людей - пенсионеров: жилистых, сморщенных стариков и старух, одетых в яркие, пестрые купальники и шорты, громко галдевших и гоготавших, и всем своим поведением стремившихся подражать людям молодого возраста. В совокупности они представляли собой экзотическое зрелище, вызывавшее у меня ассоциации то с растревоженным курятником, то с террариумом.
Что касается Гавайского университета, то Стефан, помимо встреч с его многочисленными профессорами-японоведами, организовал в университетском актовом зале мою лекцию на тему "Японоведы Советского Союза и их взгляды на Японию", на которую собрались около 500 преподавателей и студентов. Дня два-три я готовился к этой лекции, так как выступать на английском языке перед столь большой аудиторией было гораздо труднее, чем в узком кругу слушателей. В начале лекции я счел нужным подчеркнуть главное отличие научных изысканий и публикаций советских японоведов от их американских коллег - отличие, состоявшее в том, что советские японоведы, как правило, основывали свои труды на марксистской методологии. При этом я разъяснил моим слушателям, что большинство из нас пользуются марксистской методологией не из-за страха перед советскими властями, как это кажется американцам, а потому, что эту методологию мы усвоили со школьной скамьи и она стала неотъемлемой частью нашего мировоззрения. А далее я подчеркнул, что восприятие общественных явлений сквозь очки марксистской методологии позволяет нам, по нашему убеждению, объективнее воспринимать и лучше понимать эти явления, чем если бы мы, советские историки, политологи и экономисты, пользовались теми очками, через которые привыкли смотреть на мир, на экономику и политику американские ученые. "Наше восприятие и понимание японской жизни поэтому в ряде отношений отличается от вашего; мы, советские японоведы, оцениваем Японию с иных идеологических позиций, чем американцы. Но это вовсе не значит, что у нас с вами нет тем для совместных дискуссий. Наоборот, наши дискуссии могут быть интересными именно потому, что одни и те же общественные явления рассматриваются нами в разных ракурсах, на основе разных методологических подходов". Вот мысль, которую я постарался довести тогда до сознания моих слушателей на своем далеко не изящном английском языке с необычным для тех мест русским акцентом. Как говорили мне потом побывавшие на лекции мои коллеги-японоведы, лекция удалась. Да и я это почувствовал по большому числу вопросов, заданных мне из аудитории. Кстати сказать, лекции в университете предшествовала пространная публикация газеты "Гонолулу адвертайзер" от 1 февраля 1973 года с моим интервью о достижениях советского японоведения.
