Шарлотта Брайсон-Тейлор - Обители пустыни
— Женщина! Снова это пустое суеверие! — со вздохом сказал Дин.
— Я говорить: «Сэар, ради Бог-Господь, не ходи. Быстро идти и ложиться спать». А он сказать: «О, я и не думать ходить за она, ты, старый дурак. Просто прогуляться вниз к могилы немного». Потом засмеяться и сказать: «Скрыть в Небо-Земля больше, дрости эрайшо». и я не знать, что еще. Какой-то совсем есть плохой английский, да? Тогда он уходить, а я после идти к дыра и смотреть вниз, искать он. И видеть, как эта близиться там ко мне, сэар, весь лицо белый, глаза зеленый как огонь, скользить вдоль земляной холмы, как кошка в ночь, и говорить так тихо: «Я не уходить, не уходить». А он идти, и я бежать быстро к мои люди, и падать, и скользить, чтобы духи не догнать.
Дин бросился к Мерриту.
— Я сам буду искать парня. Если Ибрагим говорит правду — он, боюсь, ушел вслед за Тарфой и Хафизом.
Меррит поднял глаза.
— Ты имеешь в виду.
Дин горестно кивнул.
— Да. Кажется, он видел то же самое. Он говорил об этом Ибрагиму.
— Почему же Ибрагим не остановил его? — в гневе вскричал Меррит.
— Потому что он глупец, — ответил Дин. — Я возьму с собой полдюжины людей, запас еды и всю воду, которую ты сможешь нам выделить. В каком-то смысле, — он глубоко вдохнул сквозь зубы, — я чувствую здесь и долю своей вины. Видишь ли, недавно мальчик приходил ко мне и рассказывал об этих вещах. И мне не следовало говорить с ним так, как вчера. Я должен был помнить.
Вдруг он ударил кулаком о раскрытую ладонь.
— О, это непредставимо! — хрипло воскликнул он. — Не верю, что мальчик попал в беду! Он должен быть где-то поблизости; конечно, мы нагоним его через несколько миль! Господи, зачем мы только нашли это проклятое место!
Спустя два часа поисковая партия тронулась в путь. Дин, помедлив, подошел к Мерриту и протянул ему руку.
— Попрощаемся, — сказал он. — Можешь поднять флаг на вершине самого высокого холма и оставить его там, пока мы не вернемся?
Меррит крепко пожал ему руку.
— Да, — сказал он. — Я сделаю это. Даст Бог, вы найдете бедного парня целым и невредимым. Но, береги себя, Дин. Помни, что если ты не найдешь его в течение недели… дальнейшие поиски будут лишены смысла.
Они поскакали в сторону темнеющего востока, прочь от заката; и Меррит молча стоял и смотрел им вслед, не шевелясь, пока они не превратились в черные точки, ползущие по дну пустыни.
Вслед за тем Меррит столкнулся с новыми неприятностями. На четвертый день после отъезда Дина в лагерь во время ужина прибежал рабочий, пронзительно вопя. Весь лагерь собрался вокруг, слушая его; все нервничали и ждали новых бедствий. Ибрагим потащил его к Мерриту, рассекая возбужденную толпу, и рассказал, что после того, как прочие землекопы ушли, человек этот вернулся в самый дальний раскоп в поисках забытой кирки и обнаружил мумию принцессы в неглубокой пещере среди груды щебня. Далее Ибрагим заявил, что люди требуют немедленно разрешить им замуровать мумию обратно в гробницу, дабы злые чары этого места были разрушены.
Это требование одновременно удивило, позабавило и возмутило Меррита. Находка мумии — большая удача; рабочий должен быть вознагражден. Но о возвращении мумии в гробницу не может идти и речи. Совершенно бессмысленно со стороны рабочих связывать безобидную кучку высохшей кожи и костей со всеми своими бедами; это предположение не стоит даже всерьез рассматривать. Итак, мумия должна быть извлечена и бережно упакована этим же вечером. Нашедший незамедлительно пойдет к раскопам с Мерритом и укажет местонахождение пропавшей мумии. Землекоп тщетно протестовал. Серые глаза Меррита вселяли в него благоговейный трепет; рабочему пришлось уступить, предварительно испросив у своих товарищей все амулеты, какие ему согласились одолжить. Снаряженный и укрепленный таким образом против козней Дьявола, он, дрожа и подвывая, повел за собой Меррита мимо ближайших к лагерю траншей к одному из старых раскопов. Здесь он осмотрелся и подошел к небольшой пещерке, скрытой за грудой щебня.
— Это то самое место, господин, — сказал он и осторожно двинулся вперед на разведку. Но вдруг он упал на колени, схватился за свои амулеты и принялся молиться, как одержимый.
— Ты перепутал место, — строго сказал ему Меррит. — Здесь нет никакой мумии.
— Но это то самое место, господин, где час назад глаза мои видели мумию. Клянусь Аллахом, то самое место! Она исчезла, и потому, что я искал ее, гнев ее падет на меня и я погибну так же, как мой господин и мои друзья. О, хозяин, уйдем отсюда! Место проклято. Это логово злой души, которую мы освободили от смерти, и теперь она заманит нас в смерть. Ай, господин, идемте скорее!
— Убирайся, несчастный трус! — пробормотал Меррит на яростном англо-саксонском и отпустил рабочего взмахом руки. Землекоп не понял слов, но осознал смысл жеста и помчался прочь. На протяжении часа Меррит терпеливо обыскивал курганы, заброшенные рвы, пустынные гробницы. Один раз поднял глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд, и раздраженно произнес:
— Возвращайся в лагерь, говорю тебе! Работать ты не желаешь, а зрители мне здесь не нужны!
Чуть позже он с растущим гневом повторил свой приказ. Не найдя в конце концов ничего, он пришел к убеждению, что рабочий соврал. Он направился обратно в лагерь, разгоряченный и полный отвращения, и послал за виновником, который явился, излучая полнейшую безмятежность.
— Почему ты солгал мне? — спросил Меррит. — И когда я отослал тебя в лагерь, зачем вернулся? Хотел посмеяться, глядя, как я следую твоим бесполезным указаниям?
— Я не покидал лагерь, господин мой, — заявил землекоп. — И там, где я сказал, я видел мумию. Она была там. Я не знаю, когда она ушла; не ведаю, куда ушла.
— Довольно. Возможно, ты не знаешь. Но больше никаких сказок. Я этого не потерплю. Понятно?
Но наутро у Меррита возникли новые затруднения. Ибрагим, с взволнованной и сердитой гримасой на смуглом лице, пришел к нему и сказал, что люди наотрез отказываются спускаться в раскопы. Рассказ землекопа сделал свое дело. Они были испуганы, в чем честно признавались; они готовы на все, лишь бы угодить господину, которого любят так же, как своих отцов и матерей, но входить в проклятый город и его кишащие дьяволами подземные гробницы они не станут. Меррит понял, что должен действовать осторожно, иначе может разразиться мятеж. В лагере воцарился суеверный страх; рабочих была сотня против него одного. Только тот землекоп, что поднял накануне ложную тревогу, был на его стороне. Три дня они трудились вдвоем, делая все, на что способны две пары старательных рук; все это время армия прогульщиков ела, слонялась по лагерю, курила и спала в тени, на удивление благорасположенная к Мерриту, но вежливо упрямая, словно мул, когда доходило до работы.
