Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина
Но это еще не все. Господин в белом берете тоже бегал мимо нас, когда мы впервые попали в кофейный бар, привлеченные неодолимым ароматом кофе; он прошел мимо нас один раз, второй, его рука ловко сгребала жетончики, другая рука с той же ловкостью разливала кофе всем нашим соседям, только наши жетоны и чашки продолжали оставаться без внимания.
— Dois cafezinhos, senhor[58], — нетерпеливо потребовали мы осуществления своего права на чашку кофе, когда официант обошел нас и в третий раз.
— У вас еще нет сахару, — обронил он через плечо и пододвинул к нам сахарный песок в баночке с закрытым горлышком.
— Мы хотим без сахару…
Официант недоуменно качает головой, неохотно наливает в наши чашки кофе и удаляется, бросая на нас недоверчивые взгляды.
Столь же удивленно разглядывают нас посетители с обеих сторон. А потом до половины наполняют свои чашки сахаром и терпеливо ждут, когда господин в белом берете по бразильскому обычаю дольет им вторую половину добрым кафезиньо.
О том, как защищают бразильцы свое кафезиньо, свидетельствует недавняя упорная борьба за его цену.
Городская комиссия Рио-де-Жанейро, ведающая ценами, уступила настойчивым требованиям владельцев кафе и одобрила повышение стоимости одной чашки кофе с 30 до 40 сентаво. Весь город мгновенно ответил на это трехдневной всеобщей забастовкой. Комиссия по ценам была вынуждена отступить и отменить свое решение.
В результате кариоки продолжают пить свое излюбленное кафезиньо за 30 сентаво. О том же, что означало бы повышение его цены на треть, лучше всего говорит одна-единственная цифра статистики: Рио-де-Жанейро ежедневно потребляет 36 тысяч килограммов кофе.
Для бразильской экономики кофе — это столп, вокруг которого обращаются все интересы страны. Бразилия очень чутко реагирует на малейшие колебания мировых цен на кофе, ибо этот вид товара представляет собой главнейшую статью бразильского экспорта. Перенос экономического центра тяжести на столь нежный продукт для сохранения равновесия внешней торговли— дело весьма рискованное, и Бразилия прилагает все усилия к тому, чтобы кофе не постигла участь пяти его предшественников.
Экономическую историю Бразилии можно разделить на шесть периодов. Каждый из них характеризуется всеобщим устремлением интересов к какому-то одному продукту, бурным подъемом и вслед за тем катастрофическим падением, как только на экономическом небе появлялся новый, более яркий метеор.
Кофе — это шестой бастион Бразилии, стоящий на развалинах пяти прежних: сахарного тростника, золота, хлопка, какао и каучука.
На очереди — кофеСемена сахарного тростника впервые попали в Сан-Висенти в 1532 году. За неполных семьдесят лет, к 1600 году, производство бразильского сахара достигло такого уровня, что весь тогдашний спрос на него в Европе покрывался продукцией ста двадцати примитивных сахароваренных заводиков, которые, словно грибы после дождя, повырастали в американских владениях Португалии. А через сто лет этот сладкий столп бразильской экономики рухнул, как подрубленный, ибо интересы всей колонии разом обратились в сторону более выгодного предприятия.
Дело в том, что в 1693 году среди поселенцев пронесся слух, сразу же вскруживший им головы. В Минас-Жераисе найдено золото! Владельцы сахарного тростника забросили плантации и погнали своих рабов в первобытные леса Минас-Жераиса. Эта золотая лихорадка, подобная тем, какие пронеслись над Калифорнией и равнинами Трансвааля, продолжалась почти два века. До 1875 года на здешних приисках было добыто свыше 40 миллионов унций золота. Правда, вспыхивали тут и другие метеоры: хлопок и какао, но они вскоре погасли и теперь с трудом удерживаются среди звезд последней величины. Впрочем, свержение каучука было для бразильской экономики почти трагедией. Казалось, что родине гевеи на веки вечные обеспечена монополия в производстве каучука. Но из тайком увезенного семени бразильской гевеи в Малайе и Индонезии разрослись обширные плантации каучуконосов, и преждевременная самоуверенность бразильцев захлебнулась их белым соком. Открытие синтетического каучука лишь довершило окончательный крах их надежд.
Последняя ослепительная звезда прокралась на бразильское небо незаметно, черным ходом. Еще в 1723 году поселенцы пытались разводить кофе на берегах Амазонки. Сто лет понадобилось Бразилии для того, чтобы взять на себя 18 процентов мирового производства кофе. Еще за тридцать лет, к 1850 году, она урвала целых 50 процентов, а к началу нашего столетия завладела тремя четвертями всего производства! Казалось, что заря золотого века бразильского кофе никогда не угаснет. Еще в 1929 году фунт кофе на мировом рынке стоил 15.75 американского цента. Но вот пришла катастрофа. На нью-йоркской бирже начались черные дни. После первого удара тараном экономического кризиса главная опора бразильской внешней торговли слегка покачнулась. В 1932 году кофе уже стоило 8 центов, а к 1938 году цена его упала до 5.75 цента.
На складах в Бразилии лежали миллионы мешков никому не нужного кофе. Мир с ужасом смотрел на то, как бразильцы обливают бензином и сжигают целые горы кофе. В Сантусе вскоре поняли, что подобного рода занятие — это безумие, ибо… бензин был слишком дорог. И тогда стали вывозить миллионы мешков в открытое море и сбрасывать их рыбам; это чуть не погубило бразильское рыболовство, так как рыбы начали гибнуть сотнями тысяч.
Бразилия оказалась беспомощной. На плантациях гнили миллионы тонн кофе, а склады в Сантусе высвобождались для «более ценных» товаров. Лишь незначительная часть накопившегося кофе сгорела в топках паровозов и электростанций, но это вызвало новую волну протестов; вокруг вокзалов и электростанций все было затянуто удушливым дымом. «Черное проклятье» кофе легло на Бразилию, как ночной кошмар. Не помогли и те предприниматели, которые бросились изготовлять «кафелиту» — пластмассу из размолотого кофе. И все это происходило в то время, когда миллионы людей на всем земном шаре тщетно мечтали о чашке кофе хотя бы в воскресенье.
Ныне вокруг бразильской кофейной рулетки царит умиротворение. Правителям Сантуса удалось усадить за зеленое сукно стола не только тех, через чьи руки проходит кофе, взращенное во всех уголках мира, но и прежде всего крупнейшего потребителя кофе — торговые тресты Соединенных Штатов Америки. В результате было заключено стабилизационное соглашение с твердо установленными для, каждого штата долями участия в производстве кофе. Как и во многих других сферах «свободной» экономики, речь здесь шла вовсе не о том, чтобы кофе было больше и чтобы оно стало дешевле. Наоборот. Основной принцип этого соглашения состоял в том, чтобы ограничить производство и повысить цены. Чем меньше кофе, тем больше прибыли.
