Восьмидесятый градус - Попова Елена

Смотрю «Аватар. Легенда об Аанге» – непривычно детское, но досмотрю уж.

Вечером. Ну вот, я второй день подряд вообще не говорю с людьми, это беспокоит! Надо срочно что-то делать. Нельзя думать, что все такие же ужасные.

А-а-а, какие же токсики! Почему я не могу спокойно им разъяснить, что так разговаривать нельзя?

Зато забрала письмо от молодой коллеги из института, с которой познакомилась в прошлой экспедиции, – как же хорошо! Она интересно рассказывает про свою жизнь, про осень в Петербурге, а также поддерживает и даже даёт практический совет насчёт ужасного коллеги. Он очень простой – не воспринимать его слова как личное. Почему-то я склонна принимать всякие плохие слова на свой счёт, но, когда читаешь такой совет от третьего лица, становится лучше, я понимаю, что дело не во мне, и думаю, теперь мне будет проще отстраниться.

Ха-ха, чувствую себя Алексом из «Заводного апельсина» – как и он, я после терапии абсолютно беззащитна перед агрессорами, потому что долго училась не быть такой, а быть кем-то обратным. Видимо, как и у него, у меня что-то пошло не так, и теперь защищать себя я совершенно не умею. Странно, что обнаруживаю это только сейчас. Эх, какие-то книги по селфхелпу у меня завалялись в электронной книжке с давних пор, я надеялась, что никогда больше не придётся такое читать, но поищу, может, будет что полезное…

Дошла в «Б.» до темы близких отношений брата и сестры – интересно зарифмовалось с «Ужасными детьми», которых читала недавно.

24 Октября

Ночью чувствовала себя счастливой – оттого, что есть всё-таки среди моих знакомых люди, которые понимают и помогают, благодаря которым я чувствую себя нормальной. Сейчас всё опять съехало…

Сходила к врачу на плановый ежемесячный осмотр. Долго собиралась с силами на дорожке, решила рассказать ему про проблемы с коллегами – знала, что он будет спрашивать про самочувствие вообще, не только физическое здоровье. Было сложно не заплакать, но я рассказала всё в общих чертах. Он, конечно, посоветовал поговорить с ними прямо о том, что меня оскорбляют – возможно, они этого не знают. Я и так понимала, что это надо сделать, но думала (и сейчас думаю), что они в очередной раз отмахнутся, обратят всё в шутку или начнут винить меня… Но теперь точно знаю, что поговорить надо, а если разговор пройдёт плохо – врач сам поговорит и привлечёт начальника. Главное, что я поделилась. После обеда приходила в лабораторию за кофе – состоялся неприятный разговор с главным в нашем маленьком отряде, он опять грубо со мной разговаривал. Но начать серьёзный разговор про коммуникацию в нашей группе я не могла, потому что там был техник – настраивал ноутбуки. С тех пор жду подходящий момент… Как же надоело! Даю себе сегодняшний день на этот разговор.

Ещё узнала, что набрала 1 кг веса – видимо, от сладкого, которым заедаю тревогу. Решила не брать больше чайные пакетики и сладкое в столовой (это всё свободно лежит там, жестоко!).

Ещё впервые сходила в солярий, который вообще-то фотарий – две узкие стены с УФ-лампами, между которыми нужно вставать. Было достаточно тепло там, а так ничего не чувствуешь, конечно. Но мне как параноику приятно знать, что я в полярной ночи получаю реальный ультрафиолет – наверное, больше, чем петербургской зимой.

Ну вот, и так плохо, а тут ещё бытовое: прихожу в столовую на ужин, а там на огромном телевизоре, который до этого висел выключенным, показывают с громким звуком клипы Бьянки. Когда буфетчица вышла выключить или убавить звук (видимо, кто-то протестовал), главный ледовик остановил её, сказал, типа, класс, пусть будет. Я быстро съела картошку с мясом и ушла, оставшись без дыни. Наверное, это решение команды, может, даже капитана, но, думаю, такое надо решать коллективно. Если никто не упомянет это, подниму вопрос на собрании – нас-то, науку, никто не спрашивал. С радостью заметила, что заместителю, с которым у нас взгляды во многом расходятся, идея тоже не особо понравилась.

Что ж, поговорили. Оказалось, эти люди обиделись на меня, потому что я, видите ли, редко появляюсь в лаборатории (в которой сейчас нет работы) – а я не приходила, потому что боялась с ними разговаривать, боялась очередной порции унижений. Отчасти из-за этого избегания они и оскорбляли меня. Очень интересно. Услышала, что они хотели от меня похвалы их работе, просто присутствия. Это даже смешно. У них тоже есть чувства, вот это новости! Но они не могли их выразить, не могли позволить себе позвать меня, как мило. Сказала, что не приходила в лабораторию, потому что боялась их, потому что не чувствовала контроля над происходящим там. Они очень сильно удивлялись тому, что я их боюсь. В какой-то момент я начала плакать – хорошо, что меня это не смутило и не сбило с толку. Вау, я научилась реветь при людях. Вообще я более-менее довольна разговором. Ах да, они сразу после постучали в мою каюту и сказали, что они решили, что это был конфиденциальный разговор – никому не надо сообщать. Я спросила, проблема или разговор, мне сказали, и то и другое. Но я сообщила, что кому-то уже рассказывала в частном порядке. Они упомянули начальника экспедиции – не хотят, чтобы он знал. Смешно: худшее же позади, а этот разговор – достижение для всех нас. Не понимаю, чего тут скрывать? Ещё меня в негативном ключе назвали «несоциализированной» или как-то так. Наверное, я и правда не так активно стремлюсь к контакту, но интересно, что людей это обижает.

Очень сильно ждала письмо от человека на суше, не было уже три дня. Не пришло – грустно, но удачный разговор всё несколько улучшил ощущения, дышать легче, да и поддержки из вчерашнего письма хватает. Но всё же!

На собрании мои ближайшие коллеги неоднократно смотрели на меня, чаще, чем обычно. Полагаю, они боялись следов слёз на моём лице и возможных вопросов, которые кто-нибудь мог задать. Ох, зачем я себе это придумываю?

Вечером был маленький околорабочий разговор с парой морских гидрологов – как же приятно, они такие… понимающие, вежливые, адекватно реагирующие. Очень хочется дружить, но я, к сожалению, знаю, чем это может закончиться.

Этой ночью мы пересекли 83-ю параллель – это как бы событие, по крайней мере, начальник взволнован и рад.

Прислали новости (хм, вот этот понедельник вообще не чувствуется как понедельник…). Узнала, что «Роговицкий» прибыл в Петербург ещё 17 октября. Сама не понимаю, почему для меня это важно. Все те, с кем мы шли до льдины от Мурманска, вышли там – теперь они на суше… Почему-то тот период экспедиции кажется мне прекрасным и весёлым – наверное, так и было относительно того, что происходит сейчас. Ну и люди, для которых экспедиция была заведомо короткой, сильно разбавляли суровых нас, подписавшихся на непонятно какой срок.

Что-то расписалась. Написала про сушу и вспомнила сегодняшний сон: я вернулась из экспедиции примерно в текущие дни, сегодня. Иду в «Макдоналдс», пытаюсь заказать ролл и что-то ещё. Приходит мама, говорит, что тоже будет ролл. Заказ, как я думаю, принимает женщина, стоящая на улице. После долгого непонимания она говорит, что вообще-то нужно идти во-о-он в то здание – оно вдалеке, дальше по улице. Я иду одна по какой-то жалкой полуразрушенной деревне в грязи – явно из «Благоволительниц», наконец, прихожу в «Макдоналдс», вроде бы заказываю и просыпаюсь. Просыпаюсь как будто оттого, что всё-таки начинаю думать – странно, что экспедиция кончилась так рано, даже до Нового года. Или это только для меня? Когда проснулась, с сожалением для себя из сна обнаружила, что я ещё тут. Интересно, конечно. Напомнило любой фильм, где есть сцены со снами. И вообще, суша снится не первый раз – был сон, где нам будто бы можно было иногда бывать на суше, а потом возвращаться на льдину, смешно. Я тогда тоже проснулась от диких подозрений, что это не реальность. Кажется, начинаю понимать всех людей, которые восхищались моей храбростью по поводу того, что иду в такую экспедицию… Я эти слова воспринимала как формальность и вежливость. Но тут и правда требуется очень много силы. Ладно, кажется, пора спать, иначе начну ругать себя за наивность.