Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
— Вы только взгляните на них! — восторженно заговорил наш провожатый. — Прослужили восемьсот лет, а выглядят как новенькие. Архитектор, осматривавший их на днях, утверждал, что балки нужно чуть-чуть «подлечить» свинцовыми белилами, и всё. Представляете, а ведь они сделаны из гигантских дубов, срубленных еще норманнами! Вперед, друзья, и будьте осторожны, не ударьтесь головой!
Мы проследовали за ним в то невероятное место, где висели огромные колокола Винчестерского собора — с вековечным терпением они ждали своего часа. Наш необычный гид выстроил всю группу в ряд — впереди серьезные пожилые женщины, за ними несколько толстых мужчин, затем худые мужчины и маленькие дети. Каждый из нас получил веревку от соответствующего колокола и прослушал краткую лекцию по обращению с ним. Затем, повинуясь указующему персту нашего дирижера, мы стали дергать за веревки и таким образом — о чудо из чудес! — довольно связно воспроизвели мелодию церковного гимна «Останься со мной».
По-моему, каждый из нас испытал восхищение и законную гордость.
Затем мы снова продолжили свой путь по винтовой лестнице: все вверх и вверх, пока, пригнувшись, не миновали низкий каменный проем и не вышли на крышу собора. Под нами распростерся Винчестер — давний соперник Лондона.
Во все глаза мы смотрели на кудрявые верхушки старых лип, на реку, холмы, стоявшие в отдалении, и маленький городок, привольно раскинувшийся в легкой дымке от затопленных каминов. Винчестер!
— Потрясающе! — выдохнул церковнослужитель. — Вам следует подняться сюда ночью, при лунном свете, и посмотреть вниз. При известной доле воображения вы сможете увидеть привидения…
— Должно быть, вы посвятили этому всю свою жизнь, — поддержал я разговор.
— Когда много лет назад меня сюда прислали, дух Винчестера овладел мною, и я понял, что нашел свое место в жизни. Я безумно люблю каждый камень этого собора.
— И кто из ваших слушателей вам кажется наиболее разумным? — не удержался я от вопроса.
— Американки за сорок! — ответил он, не раздумывая.
После этого мы снова спустились по винтовой лестнице и вышли наружу, на липовую аллею. Мы все ощущали себя старинными приятелями: прежде чем расстаться, долго трясли друг другу руки. Вот что может сотворить энтузиазм одного человека.
8Ранним утром я шел из Винчестера в Комптон, когда заметил одетого в лохмотья старика на обочине дороги. Мы разговорились, и старик сообщил мне, что «ищет случайную работу». Но что-то в его облике подсказывало: если эта самая случайная работа, паче чаяния, покажется на горизонте, горе-соискатель будет старательно смотреть в другую сторону.
От нечего делать он поплелся за мной — шел рядом медленной шаркающей походкой завзятого бродяги и нехотя цедил слова. Выяснилось, что раньше старик жил в Хаунслоу, но этим почерпнутые сведения и исчерпывались. Что касается всего остального, то мой попутчик предпочитал держать рот на замке. Уж я старался и так и эдак — все бесполезно. Зато, беседуя на разные нейтральные темы, я, к своему изумлению, обнаружил, что мой новый знакомый не знает об окружающей действительности буквально ничего. Свои обрывочные сведения о мире он черпал из тех обрывков газет, в которых ему время от времени подавали еду.
Где-то на окраине Винчестера старик углядел впереди еще одного такого же оборванца и внезапно заторопился.
— Не хочу пропустить свое пиво, — нехотя пояснил он.
— Какое еще пиво? — удивился я. — Никто вам не нальет сейчас пива, ведь еще нет и десяти.
— С моим пивом все будет в порядке, — огрызнулся старик, — если только эти засранцы (да уж, изяществом речи мой собеседник не отличался) не вылакают все прежде!
Мы вышли на улочку, которая вела к реке Итчен. Улочка упиралась в симпатичную серую сторожку, за которой открывался огороженный дворик. В самом его конце, в обрамлении зеленеющих деревьев и невысоких зданий из серого известняка, стояла еще одна будочка — все вместе здорово напоминало картезианский монастырь, как его обычно изображают на картинках.
Возле входа в эту вторую сторожку толклось несколько мужчин сомнительного вида, все они что-то прихлебывали из емкостей, сделанных в виде рога, и жевали сухой белый хлеб. Мой новый приятель поспешно проковылял через дворик, растолкал толпу у входа и громко постучал в дверь. Та немедленно открылась, в проеме показался пожилой привратник.
— Подайте бедному страннику! — привычно произнес мой старик.
Ему, не мешкая, вручили рог, до краев наполненный элем, и изрядный кус белого хлеба.
— А мне вы не предложите подаяние странника? — полюбопытствовал я.
Привратник высунулся из сторожки и с интересом уставился на меня.
— Мы никому не предлагаем подаяния, — ответил он. — Вы должны попросить сами.
— Ну, хорошо… Пожалуйста, можно и мне подаяние странника?
И тут же рука привратника протянула мне рог с элем и кусок хлеба.
Так я попал в больницу Сент-Кросс.
Если правда, что души умерших смотрят на нас сверху из-за своих золотых оград и радуются, то тогда такие люди, как старый Томас Саттон, основавший Чартерхаус в Смитфилде, и более поздние филантропы — как, например, епископ Анри де Блуа (он же Генрих Блуазский), правнук Вильгельма Завоевателя, который построил приют Сент-Кросс в Гемпшире, должны испытывать абсолютное, всепоглощающее счастье. Семена благотворительности, брошенные ими на английскую почву, принялись и на протяжении многих веков приносят свои плоды. Время, разрушившее не один грандиозный монумент, пощадило их деяния — и сегодня милосердные дела продолжают излучать добро в мир.
В 1136 году Генрих Блуазский основал больницу Сент-Кросс, дабы дать кров и пищу «тринадцати беднякам, которые в силу болезни или старческой немощи не в состоянии прожить без посторонней помощи». Их надлежало обеспечить «одеждой и постелью с учетом их хворого состояния, а также предоставлять постояльцам ежедневно пшеничного хлеба в количестве пяти марок[8], обед из трех блюд и одно блюдо дополнительно на ужин, не говоря уж о достаточном питье хорошего качества». Кроме того, больница была обязана накормить и напоить любого странника, постучавшего в ее ворота.
Так продолжается уже семьсот девяносто лет. Приют по сей день сохраняет свой устав и располагается все в тех же старинных зданиях — древние стены по-прежнему защищают бедную братию Сент-Кросса. И, как и сто лет назад, любой бродяга с Королевской дороги может рассчитывать на свое законное подаяние.
Сент-Кросс — старейший в Англии дом призрения.
