Юрий Пшонкин - Пленник волчьей стаи
Первым словно на крыльях примчался Тайнав. Вувун подбежал намного позже. Пастухи смотрели на изуродованного олененка. Невдалеке кувыркался в снегу еще один маленький.
Тайнав огляделся. Он-то и увидел, кто охотится за ножками новорожденных.
— Эй ты, белозадая! — крикнул Тайнав и поспешил на помощь молодой оленухе. Завидев подбегающего пастуха, серая отпрянула, но недалеко. Тайнав метнул чаут, но важенка отскочила дальше.
За матерью, жалобно мекая, побежал олененок.
Молодая оленуха разродилась. Она нежно вылизывала черный комочек. Вернулся Тайнав.
— Если я один буду ловить ее, распугаю стадо. Пошли вместе ловить. Надо ее хитростью поймать.
Но отделить белозадую разбойницу оказалось не так- то легко. Едва завидев приближающегося к ней человека, она спешила в самое ядро пасущихся важенок и телят. Оленухи и оленята начинали нервничать. А кто не знает, что для отельного стада нужен покой. Испугаешь важенок — погубишь приплод. Испуганная важенка может сбросить плод или бросить своего теленка. Так и не удалось им поймать белозадую.
— Ладно, может, она больше не будет вредить,— махнул рукой Тайнав.— Пошли к костру.
Утром пастухи увидели еще трех новорожденных телят с обглоданными копытцами.
— Ой-е, белозадая принесла вреда больше, чем какая- нибудь росомаха! — вскричал Тайнав.— Что отец скажет? Скажет, совсем плохие пастухи.
Серую можно было убить, но ведь у нее был каюю. Если убить мать, он умрет без ее молока. Другие важенки ни за что не допустят до вымени теленка с чужим запахом. Теленок не виноват, что у него мать такая.
— Надо ее поймать и изменить ее запах,— сказал Вувун.— Пошли ловить.
Втроем они все-таки, не пугая остальных, оттеснили зловредную оленуху с ее теленком на склон увала и заарканили. Важенка храпела, рвалась прочь. Около нее бегал перепуганный олененок и жалобно стонал: «Эть, эть». Тайнав подпалил оленихе шерсть, отрезал кончики ушей и хвоста. Атувье изрезал на ней весь мех. Затем пленницу отпустили.
Больше ее никто и близко не подпускал. Испуганные незнакомым запахом, оленухи шарахались подальше от пакостницы.
Загубленных оленят Тайнав отдал собакам. Остальных решили положить приманкой в капканы. Во время отела вокруг пастбища пастухи часто ставили капканы на росомах и волков.
* * *Будь у Атувье крылья ворона, он смог бы высоко взлететь над сопками. Взлетев, увидел бы, что после его встречи с Черной спиной стая все время держалась где-то неподалеку... Но у Атувье не было крыльев, он ничего не подозревал.
Что-то произошло с Черной спиной после встречи с его прежним другом и хозяином. Теперь Вожак все чаще охотился один. Он стал раздражительным, злым и пускал в ход свои острые крупные клыки из-за малейшего неповиновения. Даже белая волчица старалась держаться от него подальше. Волки недовольно косились на Вожака и... чаще, чем раньше, вступали в драку друг с другом.
У волков глаза далеко видят.
Черная спина видел, как бывший друг-хозяин пришел в логово других человеков, как он стал охранять оленей вместе с другими человеками. Волки недоумевали: они находились рядом с оленями, но Вожак не давал знака «глазам стаи» — опытному волку, у которого вместо хвоста болтался лишь короткий обрубок. В прошлую зиму потерял свой хвост этот волк. Горячий клык человека оторвал его, когда он уходил от погони. Так получилось... Стая кружила вокруг оленей, но Вожак молчал. Иногда человеки оставляли кое-что от тех оленей, которых они убивали сами. Мало оставляли. Бесхвостый первый спросил Вожака: «Почему мы не встаем на тропу охоты? Почему ты не даешь знака мне, «глазам стаи»? Ты видишь, Вожак, человеки и собаки спокойны. Спокойны и олени. Я знаю».
Рядом с ними находились остальные. Все слышали, что сказал Бесхвостый. Все ждали, что же ответит Вожак.
И он ответил глухим рычанием. Его черные губы подрагивали, обнажая белые как снег клыки:
«Два Длинных Холода мы охотились вместе. Два Длинных Холода никто из стаи не ушел дорогой смерти. Почему? Я говорю: мы живем, потому что соблюдаем Главный Закон Охоты — убиваем только слабых оленей человеков. Мы живем, потому что вы слушаетесь меня. Слушайте меня и сейчас. Я говорю: никто из нас не тронет этих оленей, ибо человеки, которые охраняют их, делятся с нами своей пищей. Это — справедливые человеки, и мы не можем нарушить закон. Так было всегда. Раньше я охотился с другой стаей. Те волки были живы, пока соблюдали Главный Закон Охоты. Когда они нарушили его, они ушли дорогой смерти».
«А ты?» — спросил Бесхвостый.
«Я остался на тропе охоты, ибо я не нарушил тот Закон»,—ответил Вожак.
«Вожак, человеки оставляют нам мало мяса. Мы ходим по голодной тропе. Мы хотим много мяса. Дай знак: у этих человеков тоже есть больные олени»,—сказала белая волчица.
«Самки оленей человеков дают сейчас приплод. Ветры приносят запах новорожденных, и наши желудки рвут клыки голода. Дай знак,—потребовал Бесхвостый.—Дай знак!»
Черная спина оглядел собратьев. Да, ветры приносят запахи молочных оленей, и от этих запахов дрожат ноги, пасть заполняется слюной, и желудок поет свою голодную песню. Он сказал так:
«Стая выбрала меня вожаком. Стая знает закон нашего племени: во всем подчиняться вожаку. Стая соблюдала этот закон, и потому мы встречаем Большое Тепло вместе. Я говорю: здешние человеки, охранники оленей, живут в согласии с законами земли — они отдают нам часть своей добычи. Если мы нарушим закон дележа, человеки отомстят нам. Нет на земле сильнее человека, ибо он держит огонь. Волки, которые забывают об этом, уходят тропою смерти. Вчера я лизал кровь росомахи — ее убили за то, что она напала на самку оленей. Я видел, как она шла к оленям. Я слышал, как раздался Большой
Гром и горячий клык человека догнал росомаху. Кто хочет сейчас нажраться теплого мяса оленей и потом уйти тропою смерти — может идти на охоту. Я сказал»,— закончил он и посмотрел вниз, туда где в долине паслись самки оленей. Среди взрослых серых, черно-серых, пестрых взрослых самок угадывались темненькие комочки — телята. Далеко было до стада, но Черная спина видел того, ради которого он привел в эти незнакомые места свою стаю. Его человек-друг выделялся среди своих собратьев. Пастухи обходили стадо. «Они знают о стае. Они боятся стаю»,—догадывался Черная спина.
