Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

– Опа! Это же Muralla [87], великая калакмульская стена, – провозгласил Беловежский.

– И судя по путеводителю, выйдя за ее пределы, мы дойдем до парковки, – добавила Томина, изучая стенд.

Пора было возвращаться.

– Слева по курсу какая-то вода. Агуада? – спросила Марина.

– Ничего себе какая-то. Это же грандиозное озеро Эль-Лаберинто. Пространная низина, окружающая Калакмуль с трех сторон, в сезон дождей наполняется водой. Она-то и питала жителей города и другие окрестные селения, – пояснил Александр. – Похоже, именно это водохранилище дало городу его второе название. В источниках встречается еще другое название Калакмуля – Чик-Наб. Точный перевод этого выражения не совсем ясен. Но слово «наб» означает «озеро».

Саша умолк и остановился.

– Что? – испугалась девушка.

– Все-таки я непроходимый тупица! – в сердцах воскликнул Саша. – Калакмуль – это Хуш-Те-Тун Чик-Наб. Вот тебе целых три камня и, безусловно, тонны воды в этом озере.

Доставив Джеймса в кемпинг, они согласились на кружку того вкусного café de olla с лепешками. Через полчаса настало время расставания.

– Я больше не выдержу прощаний на сегодня, – всхлипнула Марина, пожимая руку Джеймсу.

Спустя час они уже сидели в кафе на заправке в Шпухиле и уплетали такос.

– Я всегда говорил, что такос – самая вкусная еда, – мыча от удовольствия, разглагольствовал Беловежский. – Нравится?

– Вкусно, но островатенько, – справляясь с проступившими слезами, отвечала Марина.

– А по мне – замечательно. Наконец-то я избавился от бензинового привкуса, – признался Саша. – Потрясающий день получился!

– Столько друзей приобрели!

– Интересно, а где же наши преследователи и защитники?

– Защитники обещали, что мы их не увидим.

– А преследователи, возможно, те мексиканцы, обалдевшие от нашего хохота в Большом акрополе, – предположил Александр.

– Не исключено.

– Странно, этот паренек, что протирал окна нашей машины, все еще вьется возле нее, имитирует бурную деятельность и что-то старательно трет, – заметил Беловежский, когда они направились к автомобилю.

– Поди, денег хочет?

– Или ищет «сосуд Ветрова», – бросил Саша.

– Тогда по сценарию он должен сейчас скрыться…

– … или будет ждать денег, по твоей версии, – хмыкнул Александр.

Мексиканец протирал номер машины.

Беловежский протянул ему монеты. Тот осклабился и замотал головой:

– Не. Спасибо. Мне уже много заплатили.

– Кто?

Парень оглянулся, собираясь указать на кого-то, но только пожал плечами:

– Уехали, наверно. Сказали, ваши друзья.

– Спасибо, – единственное, что нашелся ответить Саша, садясь в машину, и пробормотал по-русски: – Что-то здесь не так.

– Куда едем, шеф? – Томина решила не поддаваться тревоге.

– Думаю, заночуем в Бакаларе. Выдюжишь?

– Конечно. Ехать – не бродить.

– Опять в темноте едем.

– Нам не привыкать, – откликнулась Марина.

– Ты у меня боец. – Саша чмокнул девушку в щеку. – Сегодня, надеюсь, без Льороны.

– Тьфу на тебя! – Марина слегка ткнула спутника в плечо.

– Все-все, внимание на дорогу.

– И все же, что ты думаешь про этого протиральщика машины в Шпухиле? – посерьезнела девушка.

– Не знаю. Не забивай себе голову, – отмахнулся Беловежский. – Либо это наш друг Пакаль нас оберегает, либо маскируются наши преследователи. Но ведь сосуда у нас нет, а о том, что за нами следят, мы и так знаем. Так что не о чем и думать.

Марина вдруг широко улыбнулась и проговорила:

– Мне пришла такая милая версия на ум. Может, это наш вчерашний очаровашка мент? Увидел нас снова в Шпухиле и показал нам, что в этой стране к нам хорошо относятся.

– Фантазерка, – засмеялся Саша. – К нам и так здесь хорошо относятся. Не заметила?

Они въехали на пустынную главную улицу небольшого городишки Бакалар и остановились в первом попавшемся отеле. Юноша окинул их оценивающим взором и предложил им за 400 песо якобы единственный оставшийся номер, фешенебельный, с кондиционером, телевизором, роскошной ванной комнатой с ванной. Беловежский усмехнулся, что столько же стоила палатка «клоп» в недрах калакмульских джунглей без электричества, и счел цену приемлемой.

Просторная кровать посреди огромной комнаты, обещанные кондиционер и ненужный телевизор. Отделанная дорогим кафелем ванная… все так, вот только пол в этой ванной был залит водой. Прибежавший по первому зову юноша повозился с подтекавшим бачком унитаза, вытер лужу, извинился и ушел. Вода вскоре набежала снова. Но Марина плюнула на это и подстелила тряпку. Уже очень хотелось в душ и спать. Но вожделенный душ не случился. В этой шикарной ванной вода текла только из бачка на пол. В кранах ни в раковине, ни в душе воды не было вовсе. Пришлось снова вызывать парня, который уже уютно угнездился в гамаке на ресепшене. Тот подумал и признался, что есть дешевый номер, только без телевизора и с вертушкой вместо кондиционера.

Переезд занял несколько минут. И вот оно счастье – постоять под теплой водой и потом вытянуть усталые ноги на кровати, оказавшейся еще просторней, чем в так называемом фешенебельном номере. Вертушка усердно обдувала двух утомленных людей. Отдохновение, удовлетворение, покой.

– Хочешь спать? – осторожно осведомился Александр.

Томина призналась, что, несмотря на усталость от столь насыщенного дня, сна совсем нет.

– Это от переизбытка эмоций, от перевозбуждения, – предположил Саша. – Мне тоже не спится.

Он неожиданно заключил ее в объятия. Он целовал ее, гладил ее по еще мокрым, душистым темным волосам и по спине. Марина все теснее льнула к нему всем своим существом, будто ища защиты. Поцелуи становились все более долгими, более настойчивыми и страстными. Они искали друг друга. Они ласкали друг друга. Они никак не могли утолить эту жажду быть рядом, быть вместе, быть единым целым. Окружающая действительность сначала выпятилась конкретным моментом, а потом преломилась и разверзлась бескрайним космосом. Все исчезло. Здесь и сейчас превратилось в везде и вечно. Только они одни во всей Вселенной. Только их любовь, только их счастье слияния. Влажные, разгоряченные, лежали они, держась друг за друга, будто боялись отпустить один другого.

– Наверно, я влюблен в тебя, Мариночка, – смеясь, проговорил вдруг Саша чуть хриплым голосом. – Пожалуй, так я себе представляю любовь.

Марина закрыла глаза, принимая его слова, и слегка облизала губы, словно пробуя эти слова на вкус. Он склонился, щекоча ее бородой, едва коснулся ее губ своими, отодвинулся и погрузился в созерцание ее лица.

– Красивая ты, попутчица, – улыбаясь, говорил он. – Красивые черные волосы, красивая линия бровей, красивые серые глаза, красивый тонкий нос и эти так соблазнительно очерченные красивые губы, самой природой созданные для поцелуев.

Он опять приник к ее губам. Она неожиданно обхватила его за шею и не дала ему отпрянуть.

– Красивая длинная шея для царственной посадки головы, – слегка задохнувшись, продолжал Александр.

– Еще, – пролепетала девушка и опять обняла его, требуя поцелуя.

Но он играл с ней. Он заводил ее.

– Еще? – шутил он. – Еще красивые тонкие руки.

Он оторвал ее руку со своей шеи и губами поставил влажную печать на ладошке, запястье, на изгибе и на плече.

– Еще, еще, – ворковала она и тянулась к его губам.

Он дразнил ее, едва касаясь губ и откровенно смеялся:

– Еще красивые плечи, слегка подрумянившиеся сегодня в калакмульском пекле.

Она наконец поймала его губы в жадном, страстном поцелуе. И едва отдышавшись, пролепетала:

– А ты романтик, попутчик!

– Не отрицаю.

– А строишь из себя черствого ученого червя.

– Что-о-о? – возмутился Беловежский. – Вы нарываетесь, леди. Я сейчас покажу вам черствого.

Он покрывал ее тело поцелуями, то легкими, едва заметными, а то долгими и будоражащими. И она содрогнулась, как от электрического разряда, и запылала, ожидая его ласки, и пропала. И он последовал за ней в эту сладкую бездну.