Икста Мюррей - Золото Монтесумы
— Дело вашего отца! — презрительно фыркнула я. — Да он был кровавым убийцей во время войны!
— Как и вы, — прервал он меня.
— Что значит — как и я?
— Вы тоже должны закончить дело вашего отца.
— Что вы хотите сказать?
— Я же сказал, что Томас де ла Роса умер в Италии, а не в Гватемале.
— Это полная чушь! Все говорят, что он похоронен в джунглях.
— Никакая это не чушь! Томас де ла Роса всегда был крайне скрытным. Вы забыли, что речь идет о сокровищах Монтесумы? Он сочинил великолепную историю, чтобы не привлекать внимание к своей персоне.
— Не понимаю.
— Он погиб, разыскивая письмо. Сото-Релада рассказал мне эту историю. У меня есть документы, доказывающие, что оно находилось у Томаса. Я видел его могилу своими глазами и точно знаю, где и как закончил свои дни этот господин. Должен сказать, это оказалось весьма любопытно, потому что вовсе не такого финала можно было ожидать от славного героя, коим являлся старина Томас.
Я смотрела на него во все глаза, едва осмеливаясь дышать.
Марко потрепал меня по волосам.
— Взгляни на нее. — Он развернул меня к Блазежу, грубо взяв за подбородок. — Я же тебе говорил, что эта леди не сможет устоять. Она чокнутая. Все де ла Роса чокнутые! — произнес он и резким движением отбросил с моего лба челку. — Да, Лола, потому-то я и уверен, что всегда успею свернуть вам шею. Вы же согласны лететь, не правда ли, дорогая?
Марко расплылся в самодовольной улыбке, сверкнув белыми зубами. Он осторожно взял из моих рук письмо, затем медленно открыл дверцу «мерса».
Они вылезли. Доменико, подхватив багаж, быстро зашагал к выходу, бормоча:
— Мы уже опаздываем!
— Приятель! — обратился Блазеж к компаньону. — Это же глупо. Она поднимет шум!
— Не спеши. Если леди откажется идти с нами, мы навестим ее, когда вернемся сюда.
— Да, если только я сейчас же не заявлю на вас в полицию!
Продолжая улыбаться, Марко развернулся ко мне, взял письмо за краешек двумя пальцами и дразняще помахал им у меня перед носом, так чтобы я видела тонкие странички с невероятно интригующей загадкой.
— Давай, крошка, смелее! — пропел он. — Давай, киска. Валяй, звони в полицию!
Я не двигалась и только твердила себе: «Держись, Санчес! Немедленно звони 911! Тебе нечего здесь делать. Все, что у него есть, — это золото Монтесумы и, возможно, могила твоего отца…»
Он разгадал мою натуру. Я не смогла устоять. Я давно уже свихнулась, сидя на постоянной диете из романов Александра Дюма, кроме того, меня терзал комплекс Электры. Я вдруг воспылала любовью к своему отцу и ничего не смогла с этим поделать. Марко занимался изготовлением бомб. Он дал мне пощечину. Он заслуживает солидной дозы торазина и двух пожизненных сроков заключения в федеральной тюрьме! Но какое это имело значение?!
Я еще целых пять минут не двигалась с места, мысленно чертыхаясь и глядя на порхающее в пальцах Марко письмо. Затем вылезла наружу, захлопнув за собой дверцу.
— Так будет лучше для всех! — торжествующе воскликнул он.
Я шла следом за Марко Морено, мое горло свела сильнейшая судорога.
— Вот так-то лучше, Лола.
Два часа спустя мы летели над пылающим в огнях заката океаном, направляясь во Флоренцию.
Глава 5
После моего не то похищения, не то безумного побега прошло чуть больше двух суток, когда мы наконец добрались до места. На пороге дворца Медичи-Риккарди нас, то есть Марко, Блазежа, Доменико и меня, приветствовала невероятно живая и энергичная женщина средних лет:
— Привет, красавчик! Вы, должно быть, Лола… э-э… де ла Роса, если не ошибаюсь?
Я стояла в своей измятой монашеской хламиде с растрепанной прической и ошеломленно взирала на окружающую нас красоту.
Мы в Италии! Во Флоренции! Я впервые оказалась здесь и сразу поняла: Италия так прекрасна, что вызывает почти болезненное чувство восторга, хотя оно и было немного притуплено невероятной усталостью и ощущением дискомфорта в желудке.
Иными словами, я без оглядки влюбилась в Италию, что в данных обстоятельствах было совершенно опрометчиво.
Но я безнадежная гедонистка и ничего не могу с этим поделать. Меня очаровала Италия, как только, перенеся два продолжительных перелета, во время которых головорезы Марко следили за каждым моим движением, мы спустились с трапа самолета в аэропорту Леонардо да Винчи в Риме. Пораженная красотой старинной архитектуры, я, как провинциалка, глазела на узкие улочки, пролетающие мимо на страшной скорости мопеды, древние памятники, встречающиеся на каждом шагу, не успевая разглядывать щедро разбросанные по Риму скульптуры. Мои «компаньоны» тащили меня к Колизею, где у какого-то оборванца в ужасных лохмотьях приобрели пару каких-то свертков. Это были пистолеты. Затем мы посетили несколько оружейных магазинчиков, где закупили патроны, ножи и топоры. После этого мы отправились во Флоренцию, и теперь, ошеломленная грандиозным красным куполом собора Дуомо, то и дело натыкаясь на стайки уличных продавцов, предлагающих маленькие статуэтки Давида, я брела по залам с мраморными скульптурами, с плафонами, изображавшими всякого рода аллегорических сатиров и мегер. В XV столетии этот фамильный дворец являлся свидетелем расцвета славы Медичи. Вдоль стен громадных залов размещались подмостки, где на головокружительной высоте стояли атлетического сложения рабочие. Внизу суетилась наша хозяйка, кругленькая и полная, в очках в красной оправе и с ярко-рыжими волосами. Она быстро скользила по фойе рядом с черноволосой девушкой, похожей на уроженку Северной Африки, примерно двадцати лет. Эта юная сильфида, с серьезным выражением миловидного личика, была одета в черное платье строгого покроя.
— Я доктор Риккарди. Очень вам рада, добро пожаловать! — воскликнула на английском рыжеволосая леди и с такой силой тряхнула меня за плечи, что моя голова только чудом не слетела. — Марко обещал привезти вас.
— Лола — наш талисман!
Она пристально посмотрела на его безупречно выбритое лицо, гладко зачесанные волосы и отличный кашемировый костюм.
— Как поживаете, дорогой?
— Теперь, когда я снова вижу вас, Изабель, гораздо лучше, — усмехнулся он.
— Ах вы, проказник! Такой же ослепительный красавец, как и всегда, правда, Андриана?
— Я…
— Это моя ассистентка, — представила мне сильфиду доктор Риккарди.
— Хэлло!
— А эти два высоких, стройных и молчаливых господина — ваши друзья?
Блазеж и Доменико застыли как изваяния в многозначительном молчании.
— И больше никого? — продолжала Изабель. — Я ожидала, что вас будет больше.
