Михаил Божаткин - Приключения 1977
Гавриил Петросян
РАССКАЗЫ О КАМО
ВСТУПЛЕНИЕ
Он был революционером. Простым солдатом революции. Он редко выступал с речами, не командовал армиями, не был выдающимся теоретиком. Но о нем знала вся Россия, его имя гремело по всей Европе. С чувством глубокого уважения о нем отзывались Карл Либкнехт и Роза Люксембург, Феликс Дзержинский и Максим Горький, Яков Свердлов и Надежда Крупская. Его горячо любил Ленин. Любил его и гордился им. Звали этого человека Симон Тер-Петросянц. Но известен он под именем Камо.
Симон Тер-Петросянц родился в 1882 году в городе Гори, в семье торговца. Мальчику было 13 лет, когда его исключили из школы как «опасную личность»: он не терпел лжи и несправедливостей.
В 1901 году Симон познакомился с ссыльными русскими революционерами, сблизился с социал-демократической молодежью. В том же году он стал членом Российской социал-демократической рабочей партии и получил партийный псевдоним Камо. (Сам Камо так объяснял происхождение своего партийного псевдонима: «Еще тогда, когда я учился в горийском городском училище, меня товарищи… называли Каму, за то, что я неудачно отвечал на вопрос учителя: вместо «чему» я сказал «каму».)
Камо выполнял самые трудные задания партии. Перевозил в Россию оружие и революционную литературу, занимался экспроприацией царских денег. В Париже он ухитрился приобрести секретное оружие, только-только поступившее на вооружение во французскую армию. В Германии ему также удалось достать образцы нового оружия. В Вене, Белграде, Софии и Варне находились организованные им перевалочные пункты по отправке закупленного оружия в Россию.
Но оружие стоило денег. Денег же было очень мало. Деньги были нужны, необходимы приближающейся революции… Деньги, награбленные царизмом, помещиками и капиталистами, было поручено экспроприировать Камо. 13 июня 1907 года он выполняет это почти невыполнимое поручение. Несмотря на тройную охрану казаками, полицией и жандармерией, транспорт с 250 тысячами рублей был задержан, а деньги отправлены большевистскому центру. О дерзкой экспроприации говорит вся Россия. В гневе сам царь. На ноги поставлена вся полиция Российской империи. О виновниках происшедшего пишут русские и зарубежные газеты. Царское правительство обращается за помощью к правительствам Англии, Франции, Соединенных Штатов Америки, Германии, Японии и Китая. А Камо спокойно переезжает из Парижа в Брюссель, из Брюсселя в Берлин, из Берлина в Вену… Только предательство помогает берлинской полиции задержать Камо: его выдает провокатор. Правящие круги России и Германии готовятся к шумному процессу. Дело Камо хотят использовать против всей партии, против большевиков. Для этого нужно изобразить Камо просто уголовником — это напугает буржуа и робких колеблющихся интеллигентов. Это, по мысли охранки, будет пятном на репутации партии. Так составлена полицейская программа. Учтено все. Кроме силы воли и мужества большевика. Камо симулирует сумасшествие. Не для того, чтобы спасти себя, — для того, чтобы сорвать замыслы врагов, пресечь провокацию полиции.
На защиту Камо поднимается европейский пролетариат. В Берлин идут телеграммы протеста. Защитой Камо по личному обращению Ленина занимается Карл Либкнехт.
Полиции нужно доказать, что Камо симулирует болезнь. За ним наблюдают виднейшие немецкие светила от медицины. Слишком долго симулировать сумасшествие не удавалось никому. Но месяц проходит за месяцем, и врачи разводят руками — история медицины такого еще не знала. Даже Карл Либкнехт уже считает, что Камо действительно сошел с ума. И тогда начинается последнее, самое страшнее испытание. При болезни, которую выбрал себе Камо, он не должен был чувствовать боли. Палачи в белых халатах проводят чудовищные эксперименты: Камо колют длинными иглами, прижигают каленым железом, втыкают под ногти булавки. Но Камо молчит. Более того, он сохраняет безмятежное выражение лица. Он не дрожит, когда видит подносимые к его телу раскаленные стержни. Он переносит невыносимую боль. Потому что дело не только в нем. Потому что это нужно для революции.
Психиатрическая больница сменяется тюрьмой: нарушая все международные принципы, Камо передают русским жандармам. Но не построена тюрьма, из которой не выходил бы Камо!..
Он погиб трагически. То была обидная, преждевременная смерть, результат несчастного случая. Велосипед, на котором ехал Камо, столкнулся с грузовой машиной. Камо было тогда всего 40 лет.
О Камо написано много книг. Подвигам этого легендарного человека посвящены очерки и повести, пьесы и кинофильмы. Но некоторые эпизоды из его жизни неизвестны широкой публике. Может быть, эти небольшие рассказы дополнят представление о Камо — большевике, герое, человеке.
ПЕРВЫЙ АРЕСТ И ПЕРВЫЙ ПОБЕГ
К перрону батумского вокзала медленно подходил поезд. Жандармы, столпившиеся, как обычно, на платформе, изнывали от усталости: это был уже пятый состав за сегодняшний день. Из Петербурга и Тифлиса все настойчивее требовали покончить с контрабандой, и жандармы буквально оккупировали морской порт и железнодорожный вокзал.
Из вагонов на перрон высыпала говорливая шумная толпа. По-кавказски нетерпеливые люди спешили к выстроившимся на мостовой фаэтонам.
— Чистим-блистим! — кричал хор примостившихся у вокзала чистильщиков обуви.
— Розовые персики, как шоки гурии, кушаешь-умираешь, — пел, закатывая глаза и сладко причмокивая, веселый уличный торговец-аджарец.
— Если хочешь пить вино, заходи скорей к Сандро! — приглашал дюжий зазывала у духана.
Оживленно переговариваясь и жестикулируя, приезжие двинулись в город.
…Унтер-офицер Илларион Евтушенко сегодня особенно внимательно разглядывал проходящих мимо него пассажиров. Он был явно не в духе. Настроение унтеру с самого утра испортил ротмистр Станов, начальник батумского отделения жандармского полицейского управления Закавказских железных дорог. За сущую безделицу Станов накричал на Евтушенко перед всеми и обозвал лопухом. Оскорбление не только уязвило унтер-офицера, оно вызвало у самолюбивого жандарма приступ бессильной злобы.
Унтер-офицер Евтушенко искал, на ком выместить раздражение. В пестрой толпе приезжих он приметил франтоватого молодого человека с парусиновым чемоданом и большой корзиной. Что-то в его облике еще более раздразнило жандарма. Пассажир вел себя слишком уж независимо и, как показалось Евтушенко, насмешливо разглядывал полицейских.
Пассажир было пробился сквозь окружавшую его толпу к фаэтону, когда в голове Евтушенко мелькнула злая мысль. Он решил проучить «выскочку-франта». «Задержу-ка я его на полчаса, — злорадно думал унтер, — переворошу вещи в чемодане, а потом скажу: «Пардон, ошибочка вышла, молодой человек!» — Ни одного фаэтона к тому времени уже не останется, и придется ему еще с полчасика простоять».
