Михаил Божаткин - Приключения 1977
— Вижу. Потому, оказывается, Медвежья лапа на реку свернул. Он раньше нас их увидел.
— Давай быстрее! — снова заторопил лейтенант каюра. — Правее, правее держи!
Сергеев был приятно удивлен, когда увидел нарты. Кто ехал на них, он не знал, но был уверен, что это пришла ему помощь. И не зря, конечно, Антонов бросился сломя голову к реке, где, как сказал Долган, очень плохая дорога.
Это действительно была помощь. Как потом узнал лейтенант, председатель колхоза Дорофеев еще вчера вечером, когда нарта Долгана с Сергеевым выехала из села, позвонил секретарю. Он сообщил Ивану Матвеевичу свои соображения и просил того разрешить ему, Дорофееву, принять участие в задержании злостного преступника. Огородников возражать не стал, а, наоборот, велел принять все меры в оказании помощи молодому следователю
Дорофеев организовал четыре нарты, семь человек из пастухов и охотников. Выехали они рано утром, а на месте их ночевки были в обед. Занесенное снегом место палатки и уже развеянный пепел от костра Долгана и Сергеева — все говорило Дорофееву о том, что лейтенант с каюром, отдохнув, направились на поиски Антонова.
— Оглядеть все вокруг внимательно, — распорядился Дорофеев.
Скоро один из охотников наткнулся на тайник Антонова. Это был шалаш, сделанный из толстых веток кедровника. Теперь он был почти полностью занесен снегом. Сухие зеленые ветки и насторожили охотника.
В шалаше стояла железная бочка, в которой осталось литров десять спирта, мешок, набитый пыжиками. Здесь же было несколько новых кукулей, кухлянок, торбасов и целая кипа выделанных оленьих шкур.
— Меха собирал… Знает, что мех нынче в дефиците, — сказал председатель, рассматривая это богатство. Вначале он засомневался: забирать ли все или покараулить, взять вместе с хозяином. Но потом решил все погрузить на нарты, сделать привал, покормить собак, напиться чаю и ехать вслед Сергееву.
Когда выехали дальше, солнце стояло совсем низко. А через час увидели нарту Антонова, а потом и Долгана.
— Гони! Быстрее! — торопил Сергеев каюра.
— Теперь он никуда не убежит, — весело улыбаясь, говорил Долган. Сам председатель приехал. Вон окружают. Теперь Медвежьей лапе не уйти.
И тут до их слуха донесся короткий треск выстрела, потом более громкий и протяжный.
«Как плохо получается, — думал лейтенант, — перестреляют друг друга». Сомнений не было, стрелял Антонов и стреляли те, приехавшие.
— Давай быстрее! Ну пожалуйста, — просил Сергеев Долгана. — Его надо живым брать.
— Собачки совсем устали, не бегут, — говорил каюр.
Сергеев соскочил с нарты, но бежать в тяжелой меховой одежде трудно, много не пробежишь.
— Окружай! — донесся до лейтенанта голос Дорофеева.
«Молодец, — подумал Сергеев, — видно, старый фронтовик».
Лейтенант видел, как Антонов размахивал карабином, слышал его сердитый крик. На собак ли он кричал, или на преследователей, понять не мог. И тут нарта вдруг опрокинулась, Антонов свалился в снег.
«Круто повернул, — отметил про себя Сергеев. — Шустрый мужик». Лейтенант увидел, как Антонов вскочил на ноги, кинулся за нартой. Но собаки его, напуганные криком, выстрелами, мчались так стремительно, что даже тяжелая нарта, которая теперь волочилась боком, не могла остановить их.
«Теперь, братец, не уйдешь». — Лейтенант увидел, как расстояние между Антоновым и уехавшей нартой все увеличивается. Догнать нарту Антонов не может, а вокруг него уже соскакивали с нарт люди.
— Стой! Не подходи! Перестреляю! — прохрипел Антонов и остановился. Бежать он не мог и теперь с трудом переводил дыхание. Но пастухи подбегали все ближе. — Стреляю! — снова заорал Антонов, и гул выстрела коротким эхом отозвался в кустах, кедровника.
— Стойте! Не подходите! — Сергеев уже подбегал к пастухам.
Все остановились в десяти-пятнадцати шагах от Антонова, образовав неровный замкнутый круг. Посреди стоял с карабином у плеча Антонов. Сергеев теперь смотрел на этого уставшего, тяжело дышащего человека. На нем все меховое: кухлянка, брюки — канайты, торбаса — сапоги, на голове лисий треух. Из-под низко надвинутого на лоб треуха на Сергеева зорко глядели маленькие и злые глаза. Антонов высок и широк в плечах.
«Сильный и злой, — отметил про себя Сергеев. — Лет тридцать будет, не меньше. А вон и его медвежья лапа…» — Лейтенант отметил, что левая нога Антонова стоит носком внутрь.
Сергеев окинул взглядом пастухов и охотников. У двух из них были ружья (они, видно, стреляли. Стреляли вверх для того, чтобы нагнать страху), у одного в руках какой-то ремень (вязать, наверное), у других — только остолы. У Дорофеева не было ничего.
— Брось пистолет, а вы ружья, — сказал Антонов, глядя на лейтенанта. — Живьем я вам не дамся, а четырех решить могу, — задыхаясь, говорил он. — В магазине у меня еще четыре патрона. Мне терять нечего, все равно вышка.
— Антонов, советую глупостями не заниматься, положь карабин, — спокойно сказал Сергеев и шагнул вперед.
— Еще один шаг и… — Антонов навел карабин прямо в голову лейтенанту.
Сергеев остановился, неприятная дрожь пробежала по спине. Черное отверстие ствола глядело прямо в лоб. Нет, он не боялся преступника. Вокруг него такая помощь. Лейтенант лихорадочно думал, как выйти из этого положения: не погубить людей и взять этого негодяя живым. По всему видно, этот гад, не задумываясь, может пустить ему пулю в лоб.
— Твои предложения, — сказал Сергеев. «Десять шагов, я, пожалуй, не успею пробежать по рыхлому снегу. Первый выстрел мне, а второй Дорофееву. Охотников он думает запугать. Что придумать?»
Но дальше все произошло так стремительно, что последовательность своих действий Сергеев не помнит. Сначала он увидел, как взмахнул рукой один из пастухов, длинный ремень, будто змея, в один миг обвил шею Антонова. Лейтенант бросил свое тело в сторону. В то же мгновение ему в лицо полыхнул огонь, мочку его уха пронзила сильная боль, словно ее ужалила пчела. А на Антонова уже навалились пастухи. Они шумели, размахивали руками.
— Не бейте! Судить его будем! — Сергеев в один миг очутился у разгневанной толпы пастухов. — Бить нельзя! Вяжите!
— Не шуми, лейтенант, сейчас они его спеленают, — сказал Дорофеев, подходя к Сергееву. — Чуть он тебя…
— Спасибо вам за помощь. Вовремя подоспели, — сказал лейтенант.
— Не мне спасибо, людям.
Не успел Антонов глазом моргнуть, а на шее чаут накинут. Как хора заарканили.
Сергеев только улыбнулся.
Скоро вереница из шести нарт двигалась по тундре. Громко и, как казалось лейтенанту, радостно и оживленно каюры покрикивали на собак. Сергеев и председатель ехали на одной нарте.
