Коллектив авторов - Тайны тысячелетий
Когда Брейх прибыл в Мельбурн и рассказал всю историю, со всех концов Австралии были направлены поисковые партии. И вскоре они стали прочесывать места возможного исчезновения группы Берка с севера на юг и с запада на восток.
Откопав тайник и прочитав записку Брейха, из которой было ясно, что лагерь свернули утром того же дня Берк, Уилс и Кинг впали в глубокую депрессию. Как кощунственно это ни казалось, но всем одновременно подумалось, что день, потраченный на похороны Грея, оказался решающим и теперь отделял их от сравнительно успешного завершения экспедиции. Но не хотелось думать о худшем, и путешественники, собрав всю свою волю, решили двигаться к юго-западу, к горе Безнадежности, где встречаются аборигены. Они пришли к выводу, что уже не смогут нагнать Брейха.
Целый месяц прошел в попытках пробиться через пустыню. Один верблюд настолько застрял в грязи высыхающей речки, что его пришлось пристрелить; второй вконец выбился из сил, и его постигла та же участь. Какое-то время верблюжатина поддерживала страдающих от недоедания людей. Погрузив поклажу себе на спины, они попытались преодолеть пески самостоятельно, но это было сверх их сил, и, пройдя 45 миль, пришлось вернуться к ручью.
Шли дни, и, захваченные пустыней люди чувствовали, как жизнь покидает их. Туземцы научили их готовить лепешки из стеблей папоротника и снабдили случайно оказавшейся у них рыбой. Но в одном месте Берку пришлось прогонять темнокожих с помощью ружья, когда он заметил, что они воруют то немногое, что осталось в экспедиции из съестных припасов.
Первым сдал Уилс. Поняв, что больше не может передвигаться, он попросил Берка и Кинга оставить его посреди пустыни где-нибудь в укромном месте. Затем написал письмо отцу: «Мы на грани гибели от истощения… сделали успешный переход до залива Карпентария и обратно; и все время чувствовали себя в безопасности. Но вот здесь, уже по дороге домой… обнаружили, что вспомогательный отряд не дождался нас…»
29 июня Берк и Кинг оставили умирающего Уилса и двинулись вверх по ручью в поисках туземцев, которые только и могли теперь их спасти. Через два дня обессилел и Берк. Он тоже оставил предсмертную записку: «Я надеюсь, что справедливость восторжествует и нам воздадут по Заслугам… Мы исполнили свой долг, но (нас бро…) нам не помогли…»
Зная, что Кинг слишком слаб, чтобы копать могилу, Берк попросил оставить его прямо на земле, дав ему в руки револьвер. Так он и умер утром 1 июля.
Кинг кое-как держался среди племени аборигенов, хотя те и сами жили впроголодь, пока 15 сентября его, жалкого и умирающего, не нашел спасательный отряд.
— Не могу понять, кто ты? — спросил человек, увидевший его первым.
— Я — Кинг, сэр, — ответил тот.
— Кинг?[26]
Да. Последний человек из исследовательской экспедиции…
Тело Уилса первыми заметили туземцы, которые и сообщили об этом пришедшим на помощь. Но поисковые отряды не ограничились делами экспедиции Берка. Выйдя с востока и севера, они проследили русла Дайамантины и Куперс-крика до их истоков, а также русла ряда рек, впадавших в юго-восточную часть залива Карпентария.
Позже останки двух главных в экспедиции людей были перевезены в Мельбурн, где и захоронены. На их могилах ныне возведен гранитный постамент. Но не менее, чем это надгробие, примечателен, и облик Берка, вырезанный на дереве близ Куперс-крика. Резьба была выполнена в 1898 году одним из почитателей главы этой первой трансавстралийской экспедиции. В государственной библиотеке штата Виктория в Мельбурне остались записные книжки Уилса и последние, нечеткие записи Берка.
Проведя многие недели во внутренних областях Австралии, Джозеф Джадж встретился в Мельбурне с Алеком Брейхом, внуком человека, покинувшего когда-то Куперс-крик за девять часов до прихода Берка. Мистер Брейх, 85-летний пенсионер, спокойный, с изысканными манерами, признался своему собеседнику, что, на его взгляд, дед был оклеветан историей. Разве он не ждал целый месяц сверх положенного срока в окружении враждебно настроенных племен? Разве, уходя, он не думал, как начальник, о жизни своих подчиненных? И разве не логично было предположить, что Берк, имевший провизии лишь на три месяца, должен был к тому времени погибнуть? Правда, при таких рассуждениях не принималась в расчет помощь аборигенов…
Джозеф как будто согласился с такими доводами, но спросил, как у них в семье относятся ко всей этой истории.
— Экспедиция Берка-Уилса всегда была закрытой книгой для нашего рода, — ответил Алек. — То было неписаное, но всеми соблюдаемое правило — не говорить об этом. И его придерживались неукоснительно…
Каким бы жгучим ни было желание распутать хитросплетения этой трагедии, повидимому, мы никогда не узнаем до конца ее тайну. Что говорили в последнюю минуту люди? Как умирали? Что думали в одиночестве Берк и Уилс, осознавая, что помощи ждать уже неоткуда? Окончательно ли надломил их вид снятого лагеря? И если бы не было этого психологического надлома, сумели бы они выжить? Кто знает…
Безмолвна пустыня, лишь ветер свистит в ответ, да осыпаются песчинки на дюнах в бесконечном потоке времени.
Владимир Лебедев
Нетерпенье достичь Харэр
Описывая свои африканские странствия, Николай Степанович Гумилев особенно подчеркивал, что третье, и последнее, путешествие в Абиссинию (так тогда называли Эфиопию — B.Л.) в 1913 году он совершил в качестве руководителя экспедиции, посланной Академией наук. Помощником Гумилев выбрал своего племянника Н. Д. Сверчкова — любителя охоты и естествоиспытателя — покладистого человека, не боящегося лишений и опасностей. После обсуждения в Музее антропологии и этнографии был принят маршрут из порта Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе в Харэр, один из самых древних городов Эфиопии, а оттуда с караваном по юго-западу страны. Уже в пути, делая ежевечерние записи в тетради, Николай Степанович никак не мог забыть многомесячных хождений по академическим коридорам, оформлений разных удостоверений и рекомендательных писем, изматывающих закупок палаток, ружей, седел, вьюков, продуктов.
«Право, приготовления к путешествию труднее самого путешествия», — восклицает Гумилев-поэт. Но, как исследователь, он скрупулезно изучает район будущего путешествия, готовясь делать снимки, записывать легенды и песни, собирать этнографические и зоологические коллекции.
Благодаря трудам Николая Степановича в Эфиопии удалось собрать и доставить в Петербург богатую коллекцию. В его сборнике «Шатер», посвященном африканским странствиям, встречаются такие строки:
