Владимир Гусев - Искатель, 2013 № 11
Я прогнал сомнения прочь. На тропе войны посторонние мысли ни к чему. Ведь шли мы именно тропою войны, пусть и тренировочной. Зазеваешься, отягченный раздумьями, тут тебе и конец.
Враги появились внезапно. Было их двое. Мой — левый, и я двумя выстрелами — в предплечье и голень — вывел его из строя. А Вика замешкалась. Рука не знала, где кобура, пришлось головой думать. Потом она приняла позицию Вивера и выстрелила, но враг — розовая ростовая мишень — уже скрылся с противным хохотом. Вика виновато посмотрела на меня.
— Пойдем дальше, — сказал я.
На втором рубеже Вика выстрелить успела, правда, не попала. На третьем — тоже не попала. А на четвертом, последнем, попала, да и мудрено не попасть в мишень на расстоянии пяти шагов. Тут главное — успеть выхватить пистолет, выхватить и выстрелить. Попадешь — и на розовой мишени появляется голубое пятно. Дворяне, стало быть, на нас нападали, если у них кровь такого цвета. Хотя на самом деле голубыми пятна были нарочно: не травмировать психику ребенка.
Охранники, что шли сзади, молчали, но я спиной читал их взгляды: дурью маетесь, с девчонки, положим, какой спрос, но этот, чемпион, ни разу не попал ни в сердце, ни в голову.
Пусть думают — если они действительно так думают. Хотя если это классные профессионалы, а господин Романов для охраны дочери середнячков бы не нанял, то и они все посторонние мысли прогнали и только искали врагов — не тренировочных, а настоящих.
Маршрут, два с половиной километра, мы прошли за сорок девять минут. Вика немного утомилась, но не от ходьбы, а от напряжения. Еще бы — четыре нападения, четырежды отстреливалась и лишь раз попала. Ничего, через неделю будем делать два круга с пятидесятипроцентным успехом, а если Вика входит в число прирожденных стрелков — и стопроцентным. Распознать, входит или нет, сразу трудно. Можно ошибиться. А куда спешить? Нас ведь завтра за линию фронта не бросят.
Утренние занятия должны укладываться в полтора часа, вечерние — в час. И никаких переутомлений, помнил я наставления врача. Ладно, ограничимся просто утомлением, без пере. Без Romanoff-pere.
Я довел Вику до башенного лифта. От полутора часов оставалось еще двадцать минут, но втягиваться нужно постепенно.
Я разрешил Вике оставить пистолет при себе. Ничего страшного, духовой пистолет случайно не выстрелит — Вика при мне разрядила его. Но пусть в свободные минуты тренируется доставать Оружие из кобуры. Быстро доставать. «Только что нет — только что есть!» — как говорил дед Хасан. Не араб, японец, настоящий самурай. После освобождения из плена решил остаться в России. Женился и жил в нашей деревне. Его уважали.
Сам же я вернулся на трассу и пробежал три круга, наращивая темп. Сзади никто не топал, вороги выскакивали исправно и получали пули в разные функционально важные места. Пот лил в три ручья — по ручью на каждый круг. С меня лил, не с мишеней.
Вернувшись в покой, я отдал Петру Сергеевичу форму — постирать. Для вечерних занятий у меня есть второй комплект. Разумеется, господин Фокс, ответил денщик, уложимся в срок. Под душем я слушал маленький приемник — влагонепроницаемый, ударопрочный, специально для туристов и разведчиков. О господине Ахраматове, которому месяц назад передали эстафету первого российского олигарха, говорили на всех каналах, но говорили разное — то ли он находится на острове Пасхи, то ли в Англии, в загородном поместье под охраной САС, то ли, напротив, в Японии, где его жизнь защищает клан ниндзя, то ли в подмосковном особняке, то ли ему предоставили сверхсекретный президентский бункер с президентской же охраной, то ли на аудиенции у Римского Папы, то ли у далай-ламы… Было ясно, что никто ничего не знает. Ну и хорошо. Вдруг феномен — это всего лишь флуктуация, редкое совпадение, и не более того. Потому что в противном случае… Даже не знаю, что будет в противном случае. Наверное, что-нибудь очень противное для олигархов. Понятно, что наш духовный народ вошел в азарт и особенно возражать против гибели очередного мультимиллиардера не станет. Наоборот. Наверное, букмекеры ставки принимают — переживет ли Ахраматов сегодняшний день или нет. Или не принимают, поскольку никто на олигарха и рубля не поставит?
Одиннадцатичасовые новости кончились. То есть это для нас одиннадцатичасовые. В Москве же раннее утро, в Лондоне только светает, а на острове Пасхи, наверное, и вовсе вчера. Что ему делать, олигарху Ахраматову, на острове Пасхи, да еще вчера? Смотреть на истуканов? Наверное, интересно. Или там, на острове, что-то хорошее плохо лежит? А, вот в чем дело, разъяснило радио: Ахраматов намерен взять в аренду на 99 лет трех каменных идолов и перевезти их в свое имение под Москвой. Соответственно застраховав. Да, с фантазией человек, ничего не скажешь.
Я выключил приемник. Прошел в комнату. Форма, освеженная чисткой, выглядела как новенькая. Военная форма, потому что я — майор вооруженных сил, пусть и в длительном отпуске, но с правом ношения мундира. Всю жизнь выступал за армейские команды, и мои олимпийские медали до сих пор греют отчеты: «Наши ряды воспитали олимпийского чемпиона Ивана Фокса». Меня даже на плакатах изображали, плакатах, что развешивают на призывных пунктах. Иди, дружок, в армию, и ты будешь служить рядом с Ваней Фоксом, а может, и сам станешь олимпийским чемпионом. Не знаю, помог ли плакат, но недостатка в новобранцах нет. Пришлось даже сократить срок службы до года.
Почему я привез сюда парадную военную форму, по-старинному — мундир? Привычка. Пригодится, нет, а когда мундир под рукой, на душе спокойнее. Штатскому понять трудно.
Но мундир сейчас надевать не время, поэтому я выбрал классический серый костюм. Тот самый, за восемьсот евро. Хоть на прием к английской королеве. Я и был в нем на приеме у английской королевы. Три года назад. Конечно, надеть костюм трехлетнего возраста иногда признак ограниченности, неважно, ограниченности ли ума, вкуса или средств. Некоторые в утонченности дошли до того, что дважды платье не надевают, подражая императрице Елизавете — нашей императрице, российской. Но мне ли с ними тягаться? Да и глупо хорошую вещь использовать единожды. Мне «маузер-боло» до сих пор служит, хотя и ствол пришлось поменять, и боек, хорошо, есть запасец у нашего деревенского кузнеца.
Одно смущало — к английской королеве мне не идти. Мне вообще идти некуда. До вечернего занятия времени много, а сколько ж его накопится за месяц, за три?
Люди работают. Служат. Никто не раздражает занятых людей больше, чем слоняющиеся вокруг бездельники. Если уж слоняться, то с деловым видом, но какое у меня может быть дело в Замке? Одно у меня дело — заниматься с Викой. И готовиться к занятиям.
