Андрей Курков - Львовская гастроль Джимми Хендрикса
— А где бутылка? — спросила Оксана, опустив свой выразительный взгляд на сцепленные в замок ладони соседа.
— Бутылка? — переспросил он, будучи не в состоянии сосредоточиться на неожиданной ситуации. — Бутылка… Водки?
— Ну да, бутылка водки! — Оксана кивнула. — Несите! Мы ждем! Да, Тарас? — она оглянулась назад.
— Ага, — послышался нетвердый голос хозяина квартиры.
Сосед затрещал по ступенькам вниз, к себе.
— Я дверь открытой оставлю! — крикнула ему в спину Оксана. — Только быстрее!
Через минут пять он действительно появился с бутылкой водки в руках. Одет он уже был в неглаженый коричневый костюм. На розоватой рубашке топорщился широкий и короткий галстук зеленого цвета, рубашка была неряшливо заправлена в брюки, на босых ногах — тапочки.
— Заходите, заходите! — крикнула ему Оксана из комнаты.
Сосед прошел по коридору и остановился в дверном проеме.
За круглым столиком уже сидели именинник и его гостья. Три наполненных шампанским бокала приглашали к немедленному действию.
Сосед сел на свободный стул, поставил рядом с бутылкой шампанского бутылку водки и посмотрел пытливо на женщину, обладавшую не только командирской дикцией, но и непреклонным взглядом.
— Если можно, — заговорил он, — меня зовут Ежи Астровский…
— Можно, — кивнула Оксана, протягивая руку за бокалом.
— Я — бывший парикмахер и мог бы дать вам совет…
— Потом, — оборвала его Оксана и указала взглядом на Тараса. — Сначала тост за именинника!
— Да, да, — Ежи взял бокал в руку. — Поздравляю! По-соседски желаю мира… любви, — при этом слове он покосил взглядом на Оксану, — счастья, и, главное, чтоб были деньги… Вот.
Тост разморозил именинника, пребывавшего во внутреннем замешательстве из-за внезапности наступления собственного дня рождения.
Три бокала нашли общую точку соприкосновения над столиком, покрытым желтой льняной скатертью с неотмывающимися следами былых праздников. Из бокала именинника выплеснулись несколько капель шампанского, и упали они прямо на порезанную салями.
— Спасибо! — Тарас кивнул. — Я очень тронут. — Взгляд именинника, дотронувшийся до глаз соседа, совершенно серьезно подтвердил значение сказанных слов.
Сосед выпил шампанское одним глотком. Наблюдавший за ним именинник сделал то же самое. Только Оксана оказалась скромной — ее бокал был еще почти полным. Тарас потянулся к шампанскому.
Оксана деловито открыла бутылку водки.
— Мой папа, — заговорила она, переведя взгляд с хозяина квартиры на его соседа, — когда был военным, с друзьями всегда коктейль «Северное сияние» делал, и ничего! Ничего не болело.
— А что это за коктейль? — живо заинтересовался Тарас.
— В полстакана шампанского вливается полстакана водки.
Ежи Астровский вздрогнул, услышав рецепт коктейля.
— Я пойду, пожалуй, — негромко проговорил он, остановив взгляд на бутылке водки в руке у Оксаны. Его глаза выражали тоску и нежность.
— Нет, вы не можете так быстро уйти! Это не по-соседски! — Оксана смягчила голос.
Сосед обреченно кивнул. Перевел взгляд на Тараса.
Именинник налил себе и соседу по полбокала шампанского, а Оксана долила в их бокалы водки.
— Вы должны мне кое-что пообещать, — под конец недолгого застолья обратилась Оксана к Ежи.
— Что? — испуганно спросил сосед именинника, сжимая в руке пустой бокал.
— Напоминайте Тарасу, что он теперь живет не один! — попросила Оксана.
Сосед задумчиво и в то же время смятенно осмотрелся по сторонам, потом возвратил взгляд на Оксану.
— Хорошо…
— Напоминайте, что рыбок надо кормить ежедневно. — Она кивнула на подоконник. — И договоритесь с ЖЭКом, чтобы ступеньки на лестнице починили.
— Да я им уже сто раз говорил, а они пятьдесят гривен требуют! — Из соседа вырвалось привычное для него возмущение.
Оксана молча достала кошелек и вытащила оттуда пятьдесят гривен.
— Оксана! Я сам! У меня есть! — Тарас, лицо которого уже отражало сложную сущность выпитого коктейля, поднял над столом руку. Его пальцы крепко сжимали смятые купюры, вытащенные из кармана джинсов.
— Да я… — Ежи побегал глазками от пятидесятки в руке у Оксаны до мятых двадцаток в руке у Тараса. — Я организую. Я сделаю!..
Он осторожно вытащил у Тараса три двадцатки, поднялся на ноги, кивнул на прощанье и ушел.
— Тебе посуду помыть? — спросила Оксана.
— Я сам, оставь!
— Ну, ладно! — кивнула гостья. — Я тоже пойду, есть дела! Про рыбок не забывай!
Оставшись один, Тарас подошел к окну, понаблюдал за рыбками, спокойно плававшими вокруг водорослей.
— Сегодня, похоже, землетрясения не будет, — прошептал сам себе Тарас. — Значит, можно еще немножко поспать.
Перед тем как снова улечься на диван, он бросил взгляд на стол с неубранной посудой и решительно отмахнулся от него рукой.
Глава 5
Алик и Аудрюс проснулись еще перед заходом невидимого в этот день солнца. За окном квартирки Алика в самом конце Замарстиновской улицы пытался еще бодриться день, насупленный низкой облачностью. В голове у обоих немного шумело — видимо, из-за рюмки «Немирова» и нескольких рюмок литовского бальзама «Три девятки», выпитых в память о Джими Хендриксе. Спали они одетыми. Алик на своем вечно разложенном диване поверх одеяла. Аудрюс заснул, не поднимаясь с кресла.
— Ты надолго? — спросил, протирая глаза, Алик.
— Не знаю, — Аудрюс пожал плечами. — Я же переехал. У меня теперь хутор километрах в сорока от Вильнюса. Рядом — никого.
— Это хорошо, — закивал Алик. — Мне тоже иногда хочется, чтобы рядом — никого! Но есть своя прелесть и в обратном… Хотя у меня тут рядом только мачеха да несколько миролюбивых соседей. Что-то у меня в животе скучно…
— Я б тоже съел… и выпил бы…
— Выпить легче. — Алик поднялся с дивана, размял плечевые суставы. — Когда человек пьет, у него только слух работает! А вот чтобы жевать, нужна энергия…
— А у тебя есть что пожевать? — поинтересовался Аудрюс.
Алик отрицательно мотнул головой.
— Был хлеб, было масло, но я каждый год к восемнадцатому сентября пощусь… сбрасываю вес…
— Ну так давай куда-нибудь сходим, — предложил литовец.
Алик задумался.
— Можно было бы в круглую чебуречную возле озера… Но чебуреки без пива нельзя… А я… я еще не готов к обжираловке. Как ты думаешь, наш гэбист правду сказал? Это же при тебе было…
— У меня память на пустую голову и трезвый желудок не работает, — выдохнул Аудрюс.
