Анри Кулонж - Шесть серых гусей
Он нашел письмо и осторожно его развернул. На дорогой веленевой бумаге с водяными знаками красовался герб Ватикана. Света не хватало, и ему пришлось поднести документ к самым глазам, чтобы разобрать.
«Государственная канцелярия Кардинал Мальоне Государственный секретарь
Принцессе Скальци Палаццо Скальци, виа Уффици дель Викарио Государство Ватикан, Рим, 2 сентября 1943 года
Принцесса!
Я получил Вашу просьбу переправить к нам, дабы обеспечить его защиту, архив, собранный Вашей семьей, в котором, как Вы говорите, собраны многочисленные рукописи и ценные документы, имеющие отношение к путешествиям по Италии английских поэтов-романтиков.
Я польщен доверием, которое Вы нам оказываете, но, к сожалению, не могу исполнить Вашу просьбу, поскольку соглашения, подписанные нами с властями страны, не позволяют Ватикану служить убежищем для документов из частного собрания, не имеющих к тому же никакого отношения к церковной истории.
От своего имени я могу порекомендовать Вам знаменитое бенедиктинское аббатство Монтекассино, считающееся неприступным убежищем, аббат которого, дон Грегорио Диамаре, без сомнения, согласится принять на хранение Ваши архивы, учитывая их ценность и интерес, который они представляют.
Сожалею, что Ватикан не может удовлетворить Вашу просьбу, и прошу принять, принцесса, уверения в моей преданности.
Ваш покорный слуга Армандо, кардинал Мальоне».
Он сложил письмо и постарался сосредоточиться. Снова мысли его устремились к Монтекассино, словно к странному акрополю, которому угрожает опасность. С тех пор как было написано это письмо, неприступное убежище превратилось в ненадежное пристанище, и это сильно его тревожило. Об этом он говорил Ларри перед отъездом в Беневенто. Сразу же встал вопрос: как это письмо оказалось в «тополино»? Оно могло быть там уже тогда, когда машину отправляли из Палермо, и в этом случае принадлежало его другу уже тогда, когда он был на Сицилии. Но зачем принцессе Скальци передавать его Ларри? Это имя — Скальци — было ему знакомо: должно быть, он слышал его от Ларри, когда тот заносил в записную книжку местонахождение многочисленных документов, которыми он пользовался при написании биографии Шелли. Может быть, Ларри бывал у нее во время своей первой поездки в Италию, чтобы на месте ознакомиться с некоторыми рукописями? Почему же тогда она не посоветовалась с ним, если опасалась, что ее драгоценный архив могут разграбить и распылить? Больше похоже на правду, подумал Пол после некоторых размышлений, что Амброджио Сальваро хотел показать Ларри послание кардинала (наверняка полученное тем же путем, что и фотография грузовика с картинами), чтобы предупредить его о перемещении литературных архивов в аббатство. В конце концов, ему платили за то, чтобы он добывал подобного рода информацию, но он принес это письмо с задней мыслью: хотел не только продемонстрировать богатство хранящихся в монастыре архивов, но и попытаться продать Ларри их часть. Все это подтверждает наличие контактов или, может быть, даже канала транспортировки контрабанды между Сальваро и кем-то, кто был вхож в монастырь, а между ними — цепочка посредников, потому что линию фронта переходить совсем не просто!
Он уже встал и собирался выйти из собора, как его внимание привлекла одна сцена. Слева, в полумраке одной из колонн часовни Святой Реституты99, высокая фигура в сутане бинтовала обнаженную руку подростка в майке. На суровом лице священника не было осуждения. Напротив, казалось, он старается утешить мальчика, внимательно слушая его, словно на исповеди. Пол не сразу узнал подростка, которого встретил во дворе, но когда узнал, скрылся в тени. Он видел, как священник закрепил повязку булавкой, помог мальчику застегнуть рубашку и на прощание ласково взъерошил его курчавые волосы. «Все кончилось не так уж плохо», — подумал Пол, незаметно выйдя из церкви с письмом в руке.
— Во всяком случае, я его не изуродовал, — рассказывал Пол Сабине. — Царапина на руке, самое большее. Уверяю тебя, я сразу успокоился. И знаешь, о чем я подумал, выходя из собора (ведь невозможно помешать себе быть идиотом?): «Я не так уж плохо стреляю».
— Ты пролил кровь, — насмешливо заметила она. — Теперь ты настоящий солдат.
— Не говори так!
— И потом, ты сделал счастливым хотя бы одного человека, что не так уж часто случается в наше тяжелое время: славного сострадательного аббата.
— Ах это… — робко произнес он.
Рядом с ними за соседними столиками сидели несколько офицеров генерального штаба и читали фронтовую газету «Звезды и полосы», поглощая свои порции пайковой пищи из тончайших фарфоровых тарелок с королевским гербом. Огромный заголовок гласил: «Форсирование Рапидо100: Второй корпус готовится к наступлению». Может быть потому, что Пол и Сабина сели немного в стороне от остальных, около обитой выгоревшим зеленым дамастом стены, на фоне которой резко выделялись грубые походные кухни и шкафы для посуды, один из подавальщиков, одетый в белую куртку, принес им полное блюдо дымящихся макарон.
— Боги благоволят к нам, — сказал Пол. — Смотри, макароны едим только мы.
Она грустно улыбнулась.
— Я в первый раз — правда, был еще один первый раз, но он не считается, — вижу тебя при дневном свете, — прошептала она. — И может быть, последний…
— Знаешь что? Ты сейчас еще красивее, чем ночью.
Ничего не ответив, она привстала, чтобы лучше рассмотреть через высокое дворцовое окно полукруглую площадь, освещенную молочно-белым светом.
— Надо будет потом отправиться сюда в паломничество, — сказала она. — Мне хочется знать, как выглядят все эти статуи, если снять с них защитные кожухи. В конце концов, они видели начало нашей истории…
— Тогда и настанет подходящий момент, чтобы объясниться тебе в любви на французском, возвышенно и романтично. К сожалению, я в подобной ситуации весьма неловок!
— Первые слова, которые я от тебя услышала, были: «Можно перевязать в джипе».
Он воздел руки к небу.
— Не начинай сначала! Это невероятно: с тех пор, как я тебя встретил, у меня такое ощущение, что я влез в чужую кожу. Вполне миролюбивый и тихий тип, с которым никогда ничего не случается, который всегда пребывает в благодушном настроении, набрасывается на известного своим высокомерием генерала, бьет ногой калеку, стреляет в парнишку, который всего лишь хотел получить немного денег, чтобы не умереть с голоду, начинает странное расследование, пытаясь разыскать друга, которого потерял из виду много лет назад… Послушай, ты, которая, как мне кажется, прочно стоит на земле, скажи мне, что я не заблудился среди снов этой ночи и что скоро я снова стану прежним! Нет, не говори ничего, не отвечай, потому что ты, в конце концов, тоже можешь оказаться частью этого сна и, проснувшись, я рискую тебя потерять…
