Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА
Советские гардемарины были ничуть не хуже и не лучше своих предшественников.
По возрасту они были сверстниками. Они радовались, огорчались, творили шутки и хулиганили, учились и любили одинаково пристрастно, только в несколько разных измерениях и с другими возможностями. Но у них было одно общее начало, которое делало тех далёких гардемаринов из прошлого своими – нашими: и те, и другие из настоящего горячо и преданно любили свою землю и слово Родина не было для них пустым звуком.
Товарищи Антона, заметно возмужавшие, несмотря на новоприобретённое звание «гардемарин», никак не могли угомониться и уснуть на новом месте. В связи с ремонтом спального помещения их временно поселили в гимнастическом зале.
- Кто положил мне под простыни гантели?! – возмущался, выскочивший из-под одеяла, Толя Смирный. – Погодите, попомните вы меня, - пообещал он, выкладывая под кровать с десяток гантелин.
При виде спортивного снаряда «коня», мирно стоящего поперёк его кровати, Гриша Фомочкин взмолился:
- Чтоб ты сдох, скотина бессловесная! Только посмотрите, и здесь он меня преследует! А вы, друзья, вместо того, чтобы ржать подобно жеребцам, лучше помогите своему товарищу затолкать эту кобылу в угол.
- Ага, размечтался! Мы разогнались, бежим и падаем, - донёсся голос Марка Роба откуда-то сверху. – Кобыла тебя любит, ты с ней и целуйся! – продолжал вещать, взобравшийся на гимнастическую стенку, Марк.- Ставь на бочку по бутылке кефира на брата и твоя лошадь мигом будет в углу жевать сено!
- Гена, да слезь ты, бога ради, с этой перекладины! От твоего кувыркания все глаза засыпаны магнезией, - недовольно прогудел Володя Микулин.
- Мужики, кончай бузить! – подал голос, сидящий на стопке гимнастических матов, Саня Щепкин. – Предлагаю перекурить и спать!
Вернувшись с перекура, гардемарины улеглись в кровати, но спать им не хотелось. Рядом с Антоном лежали на койках его друзья Ефремов Володя и Лёня Позолотин. Молчали. Вспоминали ещё живые картинки прошедшего отпуска, которые чёткими очертаниями, как наяву, вставали перед глазами каждого из них.
- До чего же хорошо в отпуске! – первый, шепотом нарушил молчание Лёня. – Глаза разбегаются, не могу сосредоточиться!
- Куда же ты так разбежался, что перед глазами всё мелькает? – задал вопрос Володя.
- Да не я, а темп жизни придаёт нам ускорение. Кажется, ещё вчера мы волновались сдавая вступительные экзамены, а сегодня уже встали на выпускной порог окончания училища. Да и свою личную жизнь устраивать нужно.
- В целом, жизнь народа в стране заметно улучшилась. Получше и повкусней можно поесть. «Цветы жизни» расцвели симпатичными девушками, которые получив возможность качественно и красиво одеваться, в мастерской природы стали такими произведениями искусства, что глаз не отвести, - заметил Володя.
- Вот-вот, на них-то глаза у меня разбегаются в первую очередь! Выбор своей подруги нужно сделать на всю жизнь и за себя, и за неё. Ведь она, сердешная, нашей жизни совсем не знает!
- Ты ей, а главное своему чувству поверь и доверься раз и навсегда! А то будешь, перебирая, мыкаться в холостяках до конца жизни. Это при мамочке холостяком беззаботно жить можно. У нас вся жизнь в дороге и на чемоданах, - вступил в разговор Антон.
- Можно подумать, что у тебя уже всё разложено по полочкам и в кармане, - вовлёк его в дальнейшую беседу Володя.
- Да нет, жизнь по полочкам не разложишь! А вот принципы подхода к ней у каждого из нас, пришла пора, должны определиться.
- Вот и я о том же, - подал голос Лёня. – На курсантские денежки семью содержать не сможешь! Что это за мужик, который на шею родителей сажает жену, а может быть и внуков?! Настоящий мужик должен созреть не только физиологически, но и материально.
- Оно то так, против таких принципов выступать глупо. А вот, как эти принципы согласуются с нашими, уже женатыми товарищами, - замолк в ожидании ответа Володя.
- Это вопрос к нашим женатикам, - начал Антон. – Каждому своё! А вот отвечать за свои поступки, я думаю, - продолжал он – училище нас научило. Сдерживать свои эмоции, в том числе, и сексуальное влечение к женщине, это дело моральных устоев ответственности, заложенное обстоятельствами и образом жизни в каждом из нас. Наши товарищи не устояли, но были ответственны и женились, дай бог им счастья в семейной жизни.
- Ох…, запретный плод, тем более, когда он на вкус неизвестен, уж очень сладок! – произнёс мечтательно Володя. – Сколько раз в мечтах и наяву мне хотелось поцеловать и, прижавшись к стройному телу молодой дивчины, пойти далее! Но вот эти, вдолбленные в башку, моральные устои, всегда вовремя давали команду «Стоп!».
- Кончай шептаться, - проскрипел недовольным фальцетом Слава Дмитров.
В зал, сквозь мирное посапывание уже спящих курсантов, проскользнула минутная тишина. Тишина действительно была непродолжительной, ибо была взорвана рокотом, катящихся по плашкам паркета, гантелей. Р-р-р, р-р-р – одна за одной катились увесистые железяки.
- Ну, что такое, кто балуется!? – послышались ворчливые, недовольные голоса, разбуженных грохотом гантелей, курсантов.
- Хи-хи-хи, – донёсся приглушенный смешок со стороны койки Толи Смирного. – Это вам привет от брыкающейся лошади Фомочкина!
- Ах ты, сукин кот! – завопили курсанты. – Сейчас ты запоёшь нам колыбельную, осваивая профессию летающего Пегаса!
Курсанты дружно набросились на Анатолия, одели на него гимнастический страхующий пояс и, подтянув на блоках, подвесили шутника к потолку. Он висел и канючил пощады. Его заставили вспомнить и произнести клятву при вступлении в пионеры: быть честным, правдивым и так далее. В своей изобретательности гардемарины выискивали самые необычные наказания, каждый из них требовал возмездия за прерванный сон.
Наконец, Антон сказал:
- Пусть три раза прокукарекает и с него хватит!
С этим все согласились, ибо спать уже действительно хотелось. Толе простили все его грехи, спустили на землю и вскоре спокойный сон овладел их сильными и здоровыми молодыми телами.
Следующий день ушёл полностью на благоустройство спального помещения. Его отскабливали от брызг побелки, помыли окна, покрыли мастикой паркетный пол, расставили койки – одним словом, всё своё хозяйство и быт привели в рабочее состояние.
Добрую треть гардемаринов назначили командирами взводов в младшие курсы курсантов.
В хороводе хозяйственных работ работали в основном руки и ноги, голова же Антона была поглощена воспоминаниями о прошедшем отпуске.
Со Светланой, мелькнувшей чудным видением, которое как-то незаметно прочно поселилось в его сердце, Антон познакомился именно в этом отпуске. Почти каждый день под вечер на велосипеде он отправлялся за 15 километров в село на свидание со своей юной очаровательной подружкой.
