Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Подобный график оставлял ему простор для творчества. Отец не упахивался на работе, предпочитая свободное время проводить в лесу, основном источнике семейного процветания. Семья Халявиных в селе считалась одной из самых зажиточных и даже имела в своем распоряжении личный автомобиль, вещь почти невиданную в то время. Только председатель колхоза имел «Волгу», да и то служебную, положенную ему по должности, да главный колхозный механик разъезжал на старой «Победе», также положенной ему по штату. Отец был практически единственным автовладельцем, если конечно не брать в расчет пару-тройку «Запорожцев», да пару древних «Москвичей», помимо черной Халявинской «Волги», бегающих по глухим сельским дорогам, более приспособленных для движения тракторной, нежели автомобильной техники.
Лес одевал и кормил Лешку и его семью. Неплохим подспорьем и прикрытием по большей части незаконного отцовского промысла, была живность, что в изобилии разводилась дедом, но употреблялась в пищу нечасто. Практически вся она уходила на продажу на колхозный, а в выходные дни, городской рынок. А это куры, гуси с утками, несколько свинок, пара коров, обеспечивающих семью молоком, маслом и творогом, никогда не переводящимися в доме.
По большому счету вся эта живность была не особо то нужна, кроме коров, они бы и без нее запросто обошлись. В доме всегда было в достатке и денег, и мяса, и прочих продуктов, а здоровенный, в 20 соток огород, давал все остальное. Огород полностью обеспечивал семью картошкой, капустой, морковкой, свеклой, огурцами и помидорами, и прочим необходимым для жизни продуктом. Просто дед с бабкой, не могли обходиться без дела, предпочитая праздному безделью, весь день провести на ногах в непрестанных заботах. Как говаривал дед, работа не дает им застаиваться, а значит стареть и напускать на себя всякие, присущие старости хворости и болячки. Глядя на его пышущий здоровьем организм, можно было согласиться с таким суждением.
Что касается денег, дед нашел им разумное применение. Он открыл в ближайшем отделении сберегательного банка книжку, куда перечислял всю до копеечки свою, а заодно и бабкину пенсию, а также излишки наличных средств, что оказывались на руках после продажи очередной живности.
Отец посмеивался над дедом, называя его скупым рыцарем, на старости лет озаботившимся накопительством и преумножением богатств, радуясь каждой лишней сотне оказавшейся на банковском счету. Дед не обижался на непутевого сыночка за подобное сравнение. Он, не смотря на отцовский возраст, считал его ребенком, глупым и несмышленым, не могущим понять главное.
Эти деньги не нужны ему лично, он стар и у него есть все, что нужно для жизни. Деньги предназначены и не сыну, что смеется и подтрунивает над его тягой к накопительству. Все это для любимого внука, чтобы тот, когда подрастет, смог уехать в город, выучиться, получить хорошую профессию и стать большим начальником. Не чета балбесу и разгильдяю сыну, порадовав деда на старости лет, так как именно на Лешку, возлагал он все свои надежды на будущее прославление рода Халявиных.
Город не деревня, без денег там не прожить и дня, а у Лешки будет все, чтобы не отвлекаться на зарабатывание денег на кусок хлеба, а целиком посвятить себя получению высшего образования, для дальнейшего продвижения вверх. Это для Лешки, озорника и сорванца, ложатся на дедов счет четвертаки и червонцы, чтобы этот оболтус, гоняющий с приятелями по поселку кошек и собак, стал человеком, о котором он с гордостью сможет сказать всем, - «Это мой внук!».
Отцовский промысел помогал деду придерживаться выбранного плана, с успехом внедряя его в жизнь, округляя и без того приличные цифры на банковской книжке. Потеряй отец такое прибыльное дело и доходы, и расходы в семье придется пересмотреть, что не позволит деду и дальше откладывать на счет приличные деньги.
Сложившееся положение вещей, работа и охота его вполне устраивали, и он не хотел что-то менять.
Не желал отец портить отношений и с властью, в лице председателя колхоза и участкового Авдеича. Поэтому на обеденном столе у представителей власти, частыми гостями были закуски из добытой в лесу дичины. Их жены к праздникам получали прекрасно выделанные шкурки из пушного зверя, а по особым случаям и цельные изделия из ценного меха.
Взамен на это, местная власть закрывала глаза на то, что, по сути, являлось браконьерством, добычу зверя в запретных для охоты лесах. Они делали вид, что не замечают, как он едва ли не каждый день, не таясь, разгуливает по селу с карабином, с очередной дичиной, добытой в запретном лесу. Он даже получал из рук советской власти деньги за охоту. Это касалось тех случаев, когда он приволакивал в колхозную управу шкуры застреленных им серых хищников, во все времена пребывающих вне закона. Единственных представителей животного мира заповедных лесов, охота на которых разрешена всегда. Более того, за их головы удачливым охотникам полагалась премия, что также было хорошим подспорьем для семейного бюджета.
Благодаря отстрелу хищной серой братии, Лешкин отец числился в районе в числе лучших охотников борющихся с лесным разбойником. Если бы власть предержащие знали, кто наносит лесу больший урон, серые хищники, или хищники на двух ногах, вооруженные ружьями, среди которых не последнюю роль играл Лешкин отец. И уж они бы постарались принять меры для того, чтобы избавить лес от подобной напасти.
Но в Шишигино браконьерства официально не было, о чем свидетельствовали отправляемые участковым Авдеичем ежемесячные отчеты о борьбе с преступностью во вверенном ему районе. Браконьерства на его территории нет и быть не может, как не было его и в соседних селах, где участковые, тоже любили вкусно поесть. Любили они и приодеться на дармовщинку, и были не расположены рубить курицу, несущую золотые яйца. Они берегли своих кормильцев от глаз районного соглядатая, предупреждая дарителей о приезде в село очередной проверяющей комиссии, или просто подозрительного типа, припершегося в деревню по каким-то непонятным делам.
Предупрежденный Авдеичем, или председателем заранее, Лешкин отец не ходил в лес, занимаясь домашними делами, на которые раньше просто не было времени. Но, благодаря вынужденному охотничьему простою, времени было в избытке, а значит можно и крышу починить, и сараи подремонтировать, и переделать еще целую кучу таких нужных и необходимых в хозяйстве дел.
Очередная комиссия, или любопытствующий районный гость, прибывший с негласным поручением, погостив в деревне несколько дней и не найдя ничего предрассудительного, убирался обратно в район и все возвращалось на круги своя.
