Анри Кулонж - Шесть серых гусей
Она смотрела на него, раскрыв от удивления рот. Видно было только его худое энергичное лицо, профиль которого вырисовывался на фоне площади Сан-Фердинандо.
— Неожиданно в ночи раздался цокот лошадиных копыт, — продолжал Пол, — к дому подъехал фиакр и остановился прямо перед нами. Из экипажа вышли двое в костюмах того времени: мужчина и женщина намного моложе его… Они вошли в ворота… Фиакр уехал, а я до сих пор слышу, как стучат по мостовой подковы этой тощей лошадки.
— И вы тоже ушли?
— Если бы! Мы внимательно всматривались в окна и заметили на них странные отсветы. Потом я сильно замерз и увел его… Я расскажу вам о том, что было дальше, в другой день или в другую ночь.
— В другой день, — сказала она.
Он никак не отреагировал. Снизу доносились обрывки песни «Усеянное звездами знамя»72, слышался шум моторов и хлопанье дверей.
— Вот нас и вернули к действительности, — сказала Сабина.
— Важные персоны уезжают, — прошептал он. — Официальный праздник окончен. Признайтесь, здесь нам было намного лучше…
— У меня есть идея, — сказала вдруг женщина. — А что, если мы пойдем туда?
— В театр? Но его снова закроют, и в любом случае в баре нет никакой еды…
— Я говорю о доме Шелли… Это далеко?
— Это недалеко, но он такой мрачный! Рядом с ним недавно разорвалась бомба, и он вот-вот рухнет. У вас испортится настроение, и вы снова закроетесь, словно устрица в раковине.
— Спасибо за сравнение, но… Кроме шуток, Пол… Вы только что хотели превратить время в вашего союзника. Если это так, то почему бы не подтолкнуть его немного? Эта ночь очень подходит для того, чтобы попытаться это сделать, я не права?
— Конечно, — ответил Пол. — Холодно, ветрено, я умираю с голоду, и туда не меньше получаса ходьбы. А границу между столетиями в этом городе пересекаешь на каждом шагу, так что даже перестаешь обращать на это внимание.
Она снова подошла к нему.
— Сколько вам лет, Пол?
— Тридцать, — ответил он. — Как и Ларри.
— И как мне. Так вот, в тридцать лет для женщины один год засчитывается за два, если она не нашла подходящего мужчину. Для меня это последний шанс найти принца, вам не кажется?
— Вот как, — ответил Пол. — А если принц ниже вас ростом и подбородок его похож на галошу? А если он не может сравниться с вами красотой и блеском? Если он не так честолюбив и талантлив, как вам бы хотелось?
Она снова засмеялась своим хрустальным смехом.
— Вы не так уж и плохи, уверяю вас. И вы очень, очень обаятельны!
Пол молчал. Внизу, на площади, все стихло.
— Простите меня, Сабина, может быть, это от голода, но я чего-то не понимаю.
— Продолжайте, капитан.
— Я не сомневаюсь, что наше маленькое приключение будет удивительно прекрасно, но не вижу никакой связи между ним и домом Шелли, жизнью Шелли. Шелли — говнюк, и он принадлежит Ларри, не мне. Я не люблю смешивать жанры.
Она на мгновение задумалась, и он вдруг испугался, что снова ее обидел.
— Вы только что сказали: «Официальный праздник окончен». Пол, теперь должен начаться наш собственный праздник. Я не представляю его ни в офицерской столовой, ни в клубе. Я хочу пойти в какое-нибудь необычное место. Хочу, чтобы мы запомнили эту ночь на всю жизнь, и не только благодаря тому, о чем вы думаете. Если бы мы могли поехать туда в фиакре, о котором вы недавно рассказывали, я бы поехала с вами!
Он посмотрел на нее, обнял за талию и увлек влево, в сторону Пиццофальконе, в лабиринт узких улочек.
— Здесь, — сказал Пол. — С этой скамейки за решеткой парка Ларри наблюдал за домом. Он сидел здесь подолгу, представляя себе, как маленькая компания, жившая тут примерно в это же время сто двадцать пять лет назад, входит и выходит из дверей. Ему было известно все, что они делали в эти месяцы в Неаполе — с декабря тысяча восемьсот восемнадцатого по январь тысяча восемьсот девятнадцатого, день за днем, почти что час за часом. В тот знаменательный вечер, о котором я вам говорил, мне с трудом удавалось обратить на себя его внимание, потому что он, казалось, был не здесь и слышал не мой голос, а их разговоры, скрип их перьев по бумаге, стук копыт лошадей, запряженных в экипажи, увозившие их на прогулку.
Пол говорил тихо, словно боясь, что его услышат посторонние.
— Может быть, именно так и пишутся великие биографии… — прошептала Сабина. — Мне кажется, надо проникнуться духом места для того, чтобы оживить эпоху, сделать так, чтобы читатель почувствовал ее, словно сам в ней жил…
— Да, если судить по методичности, с которой работал Ларри, это будет очень подробная книга, — сказал Пол не очень уверенно. — Но сейчас я могу только надеяться на то, что с ним не случилось ничего, что могло бы помешать ее закончить.
Его тон встревожил Сабину, и она повернулась к нему:
— Вы действительно считаете, что он в опасности?
Выражение лица Пола подтвердило ее правоту. Длинный фасад здания напротив выглядел в темноте еще более мрачно.
— Во всяком случае, это не то место, где мне хотелось бы отдыхать, особенно зимой, — прошептала она.
— Во времена Шелли здесь, я думаю, было не так уныло! Она нервно сжала ему руку.
— Что случилось? — спросил Пол.
— Посмотрите, там, на втором этаже… — выдохнула Сабина. — Третье окно слева…
Она прижалась к нему, и Пол почувствовал, что она дрожит. Он внимательно изучал темные окна: только тюлевые занавески свидетельствовали о том, что за ними живут люди.
— Я ничего не вижу…
— Штора, — сказала она. Почти тотчас же занавеси упали.
— Вам нечего бояться! Я же говорил, что, несмотря на заброшенный вид, дом обитаем. Наверное, это старик, который той ночью вернулся домой в таком странном экипаже, примерно в это же время… Обитаем не только второй этаж, но и третий. Там поселился, если верить Ларри, персонаж еще более загадочный.
— Но вы же видите, что на третьем никто не живет! — воскликнула Сабина. — На окнах нет ни занавесок, ни штор!
Зловещий ряд темных окон свидетельствовал о том, что этаж пуст.
— Мне очень хотелось бы знать, что там происходит, — продолжал Пол. — Представьте себе, что в тот вечер, когда Ларри рассказывал мне запутанную историю семейства Шелли, за нами наблюдали с того самого этажа, который показался вам нежилым.
— Замолчите, — сказала она. — Кончится тем, что я увижу кого-нибудь там, в темноте!
— Этот человек, как потом рассказывал мне Ларри, решил, что мы следим за ним, и, дабы обезопасить себя, связался с Ларри и стал в некотором роде его осведомителем. Нам это было необходимо, тем более что у него, как мы выяснили, есть знакомые в монастыре Монтекассино, где, судя по всему, происходят странные вещи.
