Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Все это делалось на раз, взмах крылами и ты на другой стороне, еще взмах и ты над головами странных двуногих существ, ползающих у подножия леса и выбирающих из густой зелени трав, ослепительно-красные ягоды, поклевать которых любили и эти, пернатые наблюдатели. Слишком часто, примостившись где-нибудь на ветке, они увлеченно рассматривали двуногих существ, ползающих по поляне, или блуждающих по лесу в поисках грибов. Кстати весьма не вкусных, произрастающих прямо из земли водянистых столбиков, горьких на вкус и совершенно неаппетитных. Но странные двуногие, увлечены ими, стараются перещеголять друг друга в количестве добытого, хвастаясь добычей. Особенно это было заметно по маленьким двуногим особям, их детенышам, молодым и бестолковым.
Вид снующих по лесу человеков был интересен и завлекателен. И чрезмерно увлеченный им тетерев, или глупя куропатка, совершенно забывали об опасности, могущей подстерегать их в мире двуногих. Увлеченные зрелищем, они забывали о том, что не все существа заняты сбором сочных ягод и бесполезных грибов. Что есть среди них иные особи, сильные и хищные, что возможно они сейчас уже где-то рядом, крадутся завидя их. Подойдя поближе к сидящему на дереве наблюдателю, на мгновение замирают, задерживают дыхание, любуясь пернатым красавцем через прорезь ружейного прицела. А затем, тишину леса, нарушаемую лишь отдаленным перекрикиваньем грибников и ягодников, с грохотом и ослепительной вспышкой, распарывает ружейный выстрел.
И еще долгое время гулким эхом отдается он в лесу, заставляя обитающую в нем живность, замереть на месте, и чутко поводя ушами прислушаться, как далеко находится источник шума, не грозит ли их жизни опасность. И лишь спустя минуту, убедившись, что их жизни ничто не угрожает, они принимались за прерванные выстрелом, занятия.
И лиши глупая птица, чрезмерно увлеченная двуногими, уже не могла никоим образом продолжить прерванное рукотворным громом, занятие. И это немудрено, любопытный тетерев, неподвижной темной массой, возлежал у подножия облюбованного им для наблюдения за людьми дерева, безучастный ко всему, с развороченной дробью грудью, с залитой кровью глупой головой.
Тетерев становился трофеем охотника-неудачника, не рискнувшего перебраться через топь, на другую сторону, богатую разнообразной дичью. Эта крупная птица, превосходная добыча, с которой не стыдно явиться домой и весь день почивать на лаврах кормильца-добытчика, наблюдая за тем, как жена споро и сноровисто разделывает принесенную из леса добычу.
Благодаря ее стараниям, в самое ближайшее время тетереву уготована судьба, превратиться в ароматное, источающее благоухающий вкус кушанье. И оно будет с превеликим удовольствием сметено со стола семьей охотника. От красавца-тетерева не останется ничего, что напоминало бы о его существовании в этом мире кроме горстки пуха и перьев. Даже кости не ложились бесполезным грузом в землю, им находилось достойное применение. Имелся и у них поклонник в лице домашней собаки, какого-нибудь Шарика, Тузика, или Мухтара.
Не стоит забывать кота Ваську, или кошку Мурку, что также были не прочь, полакомиться принесенной из леса дичиной, косточками и требухой, особенно вкусными, если стащить их из-под носа глупой собаки. А затем, взобравшись куда-нибудь повыше, чтобы не смог добраться хозяйский блюдолиз и любимчик пес, с аппетитом пожрать украденное, с презрительным высокомерием наблюдая с высоты, как выходит из себя взбешенный кошачьим поступком, нагло обворованный хвостатым воришкой, пес.
Можно было на этой стороне добыть и зайца, скорее зайчонка, в то время, когда они молоды и глупы, и то ли не зная опасности, то ли не воспринимая ее всерьез оказываются здесь. Они легко перепрыгивают с кочки на кочку, и даже самая предательская из них не успевает прогнуться под их тяжестью, и оказываются в запретной для зверья, зоне. Кому-то удавалось вернуться назад, отделавшись легким испугом, зарекшись в будущем переступать запретную черту, ограниченную пределами топи, но большинству вернуться обратно, было не суждено. Неудачливого перебежчика ожидала сходная с любопытным тетеревом, участь.
Тетерев хотел узнать жизнь двуногих существ как можно ближе, изнутри и этого добился, в прямом и переносном смысле. Пройдя по человеческому организму через желудок и выйдя жутко смердящей массой, наружу. Эта же участь ждала и зайца, попавшего на глаза в запретной для зверья зоне, одному из множества бродящих там охотников, или угодив в расставленные повсюду, силки.
Участь зайца, отличалась от участи тетерева, только в способе его приготовления, да пожалуй, еще и в гарнире, подаваемом к блюду.
Заяц и тетерев, это и был полный список трофеев, могущих оказаться добычей охотников, промышляющих с ружьишком вблизи болота. Иная живность появлялась здесь крайне редко и была явно не местной, пришедшей в эти края в поисках лучшей доли. Но и здесь она их вряд ли ожидала, судя по тому, как они стремительно удирали прочь, едва завидев людей, даже самых безобидных его представителей, грибников, или сборщиков ягод. Их поспешное бегство красноречиво говорило о том, что они слишком хорошо знакомы с людьми, и от продолжения знакомства, не ждут ничего хорошего.
Охотники, имевшие проход через топь, доставшийся по наследству в период обучения охотничьему ремеслу, имели куда более весомую и солидную добычу. Именно им, приносящим в дом помимо глупой птицы и бестолковых зайцев, еще и шкурки лисиц, волчьи шкуры, а порой и медвежью тушу, был в деревне особый почет и уважение.
Таким добытчиком во времена своей молодости и зрелости, был Лешкин дед, таким стал отец, когда пришло его время, таким предстоит стать и Лешке, тем более, что у него имеются все предпосылки для этого.
Не смотря на возраст, Лешка прекрасно обращался с отцовским карабином, выбивая из самодельной мишени, прикрепленной в лесу к дереву, исключительно десятки и девятки, лишь в редких случаях выбивая к своему превеликому огорчению, всего-навсего восьмерки. Благодаря усилиям отца, Лешка был отлично подготовлен для жизни в лесу, с которым был на «ты».
Отец не беспокоился за сына, который легко впитал и его знания, и опыт предыдущих поколений. Глядя на него, отец гордился отпрыском, его успехами в обучении жизненному ремеслу. Глядя на сына, мысленно вспоминал себя в молодые годы. Он не был столь послушным и прилежным учеником, как Лешка. Он при первой же возможности старался избежать, отлынить от казавшейся нудной и неинтересной учебы. И если принужденный дедом, и вбирал в себя вдалбливаемые премудрости, то половину из услышанного пропускал мимо ушей, увлеченный собственными мыслями, а другую, переиначивал на свой лад. Немало досталось ему тумаков и затрещин за период обучения, не раз, и не два, дед безжалостно порол любимое, единственное, а поэтому избалованное и своенравное чадо. Вбивал ремнем через задницу в непутевую голову ценные навыки, что, несомненно, пригодятся в дальнейшей жизни, за которые потом, он не раз скажет «спасибо».
