Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Так и ползали они по мягкой и шелковистой траве, неспешно обследуя каждый сантиметр раскинувшихся над землей, зеленых джунглей, хранящих и таящих под прикрытием резных листочков сладкую лесную ягоду. И так продолжалось несколько часов кряду, пока ягодные запасы поляны не истощались, или пока пацаны не наедались сочной ягоды до отвала так, что и смотреть на нее не хотелось. Потом они еще некоторое время лежали на поляне без движения, блаженствуя от съеденного и наслаждаясь прекрасным летним днем.
А затем, устав отлеживать бока на бархатистой зелени трав, нехотя, принимали вертикальное положение, присущее человеку разумному. Их лица, больше похожие на морды, были перемазаны ягодным соком красного цвета, как и пальцы. По этой причине они находились на поляне еще некоторое время, тыча в сторону друг друга красными пальцами, ухахатываясь до слез.
Отсмеявшись, вытерев выступившие от смеха слезы, направлялись к ближайшему болотцу, или ручью, чтобы привести себя в порядок. А затем они разбредались в стороны друг от друга, в пределах видимости, захватывая по возможности больший участок леса. Постепенно наполняли захваченные из дома эмалированные ведра и вместительные, плетеные корзины, другими дарами леса, не менее вкусными, чем лесная ягода, но в сыром виде, не пригодные к употреблению.
Вот если набрать их побольше и принести домой, на радость матери, и злость родной сестренке. Затем можно, с довольным видом добытчика и кормильца, валяться где-нибудь в траве, с интересом наблюдая за тем, как мать и старшая сестра возятся с грибами. А путь от сорванного в лесу гриба-красавца, до аппетитных жареных кубиков на сковородке, долог, труден и продолжителен во времени. Ведь прежде чем их поставить жариться на плиту, каждый грибок нужно перебрать, промыть, освободить от прилипшего к нему травянистого, и иного сора. Нужно срезать дефектные, подпорченные погодой и зверями места, еще раз все перемыть, и уж после этого, шинковать мелкими кубиками. И как самый завершающий этап, последний штрих в долгом пути от лесной поляны к домашнему столу, сам процесс варки и жарки.
Чудное время, когда в воздухе разносится приятный, дурманящий аромат ни с чем не сравнимый грибной запах от которого неудержимо бегут слюнки. Немного терпения и все это дурманящее, дразнящее ароматами грибное великолепие на столе, в огромной сковороде, где шипит и скворчит, приправленное изрядной толикой сметаны. К грибам еще душистый, испеченный матерью хлеб, таящий во рту.
Как приятно и здорово насладиться поздним ужином в прохладной, но не холодной атмосфере летнего вечера, уминая за обе щеки эту вкуснятину, с едва скрываемым злорадством наблюдая за недовольной физиономией старшей сестры стервы, с которой идет постоянная, невидимая война, которой нет конца. Можно не сомневаться, что за ней не заржавеет, она непременно найдет способ сполна отплатить ему подобной монетой, и в свою очередь ехидно посмеется над ним. Но позже, потом, не сейчас, сегодня его звездный час, и он упивается победой. Наслаждается вкуснотищей на столе, видом озлобленной сестрицы у которой на сегодняшний день были свои планы, которые и рядом не стояли с разделкой принесенных из леса, поганцем братом, кучи грибов.
Сегодня, в сельском клубе дискотека и там непременно будет ее жених, возлюбленный и воздыхатель, местный тракторист Митька, на счет которого у нее были определенные планы. Ее не приход в назначенное место неприятно удивит и ей придется отвечать на недоуменные вопросы и еще долго созерцать его обиженную физиономию. И все из-за этого гаденыша, младшего братца, пронюхавшего про ее планы и злонамеренно устроившего эту подлянку, прекрасно зная, что она не сможет отмазаться от работы и сбежать в клуб к поджидающему ее там, дружку. Вот он гад, лопает во всю харю грибы со сметаной, и его рожа буквально светится от счастья, и она прекрасно знает причину такой бурной радости, которую гаденыш и не пытается скрыть. Он чертовски рад, что ему удалось так здорово насолить сестре, спутав ей все карты, став устроителем грандиозного облома. Светится и лучится гад от удовольствия, ну ничего, она еще поквитается с ним, обязательно поквитается. Он, чертенок, пожалеет о содеянном, умоется подлец кровавыми слезами, приползет на коленях моля о пощаде, но она будет непреклонна, раздавит его, как червя, и поделом.
Так думала она, жуя без особого аппетита ставшие ей так дорого, грибы, время от времени с нескрываемой ненавистью поглядывая на виновника ее сегодняшних злоключений. В ее глазах легко читалось все, о чем она думала. С мыслями о мести она ложилась спать, еще более распаляя себя придумыванием различных способов отомстить гаденышу брату, и сон не шел в голову. И ворочалась она с боку на бок до самого утра, страдая от жуткой бессонницы, причина которой сладко посапывал во сне в соседней комнате, отделенный от нее лишь тонкой, фанерной стенкой. Его спокойный сон еще больше распалял ее, давал новый виток злобным мыслям о мести. И прогонялся все дальше, и без того не могущий найти к ней дорогу, сон.
Под утро она все-таки забывалась глубоким сном без сновидений и дрыхла без задних ног до самого обеда. В результате вставала с постели разбитая, с дурным настроением, растрепанная и не выспавшаяся, с кругами под глазами. Она была вся какая-то враз подурневшая, осунувшаяся, а ведь сегодня ей предстоял непростой разговор с воздыхателем, напрасно прождавшим ее весь вечер у клуба. Возможно, и он не спал всю нынешнюю ночь, прокручивая в голове картины одна страшнее другой, в которых она играла главную, но далеко не положительную роль. И никуда не денешься, придется ей объясняться, если конечно гаденыш-братец, не притащит из леса новую кучу грибов, и пытка дарами леса, начнется по новой. Надрать бы ему уши, надавать тумаков и хорошенько поддать под зад коленом, а еще лучше, снять с него штаны и посадить голым задом в крапиву, чтобы надолго осталась память о сестре, чтобы он знал, как устраивать ей подлянки.
Но, увы, маленький изверг давно вне пределов досягаемости разгневанной сестры, да и вряд ли сейчас он вообще о ней помнит, увлеченный дурачеством и возней с такими же шальными дружками, такими же пакостниками и отравителями жизни сестер. Когда-нибудь они вырастут, повзрослеют и поумнеют, изменится и их отношение к девчонкам. И взглянут на них не как на досадных и докучливых существ, мешающих существованию. Посмотрят на них другими глазами, станут ждать ночами под окнами, ловя каждый жест, каждый взгляд, слово, даря цветы и дорогие подарки, ласковые слова и все лучшее, что есть у них, готовые ради девчонок на любое безумие, на самый безрассудный поступок.
