Георгий Свиридов - Дерзкий рейд
— Оружием снабдим, оно у нас есть, — сказал генерал и вспомнил об эшелоне тургайского комиссара, который надеялся перехватить по пути из Москвы. — Мы не бросаем слов на ветер. Великобритания, верная своим союзническим обязанностям, всегда готова выступить в поддержку своих друзей!
3
К концу долгого и жаркого дня Габыш-бай с джигитами подошел к степному колодцу. Его заметили еще издали. В уютной лощине возвышались две небольшие плоскокрышие глинобитные мазанки, рядом с ними — навес, крытый сухими колючками и камышом, да обширный загон, огороженный деревянными жердями. Земля вытоптана копытами, усеяна овечьим пометом. Около колодца лежало длинное, выдолбленное из ствола дерева корыто. Обычный пастуший стан. В загоне блеяли овцы, а к кольям внутри ограды привязаны три лошади. Около мазанки пылал очаг, языки пламени облизывали чугунный котелок, и струйки голубого дыма столбом поднимались к небу. Пастухи, напоив отару, готовили себе ужин.
Заметив всадников, люди у пастушьего очага вскочили. Старый чабан поспешил навстречу. Он издали узнал старшину своего рода, крутой нрав которого хорошо знал. Почтительно сложив руки на груди, чабан приветствовал Габыш-бая. Внук чабана, подросток лет десяти — двенадцати, придерживал большую черную овчарку и широко открытыми глазами смотрел на всадников, на их оружие. Третий человек — невысокого роста, плосколицый, с коротко подстриженной бородкой — стоял непринужденно и спокойно рассматривал прибывших. Габыш-бай сразу обратил на него внимание. Старшина рода помнил в лицо своих людей, а этот был чужаком. Бай нахмурился.
— Кто это? — спросил Габыш-бай у чабана.
— Наш гость, ага. Он из Тургайских степей, — склонив голову, ответил пастух. — Новости везет.
— Хорошие новости?
— Не знаю, ага. Мы живем в степи, редко людей видим.
— Абсала-магалейкум! — приветствовал старшину рода незнакомец.
— Мы послушаем, тогда скажем свое слово, — произнес Габыш-бай чабану и кивнул незнакомцу: — Угаллейкум-ассалам!
Джигиты соскочили с коней. У колодца сгрудились кони, верблюды, овцы, долбленую колоду еле успевали наполнять водой.
Огромный красно-золотой диск солнца медленно погружался за горизонт, становилось прохладно, и серые сумерки ползли по степи. Трое джигитов, расталкивая ногами овец, рыскали в загоне, выбирая молодых жирных баранов. Их тут же закололи и освежевали. Собаки злобно рычали, раздирая брошенные им бараньи потроха.
Нуртаз подсел к пастушьему костру.
В большом казане приятно побулькивало жирное варево. «Первые дни, слава аллаху, прошли благополучно. Овцы целы, от каравана мы не отставали, — думал Нуртаз, подкладывая в огонь сучья саксаула. — Впереди долгий путь. Мне бы только побыстрее раздобыть оружие…»
Внук чабана почтительно смотрел на Нуртаза. Какой рослый и сильный! В прошлую осень он видел Нуртаза на состязаниях по борьбе. Как тот ловко боролся! Особенно красиво он бросил на лопатки Махмуд-батыра, самого сильного борца из соседнего рода.
— Скажите, ага, вы тоже идете на войну? — обратился внук чабана к Нуртазу.
— Как тебя зовут? — в свою очередь спросил Нуртаз.
— Маговья.
— Хорошее у тебя имя. Будешь большим и храбрым, когда вырастешь, и все станут тебя называть Маговья-батыр, — сказал Нуртаз и важно добавил: — Мы, воины Габыш-бая, едем на войну с неверными.
— Почему у вас тогда, ага, нет ружья, а пастушья палка? — допытывался любопытный Маговья.
— Потому, что у меня еще и овцы. Не буду же я их подгонять ружьем, — ответил Нуртаз и, достав из-за пазухи свой темир-кумуз, показал его подростку: — Вот посмотри!
— Ий-е! У меня тоже темир-кумуз есть. В прошлую осень, когда в город гоняли отару, отец на базаре купил, — сразу оживился Маговья. — Давай послушаем, чей лучше играет?
К очагу, тяжело ступая, подошел старый чабан.
Он присел на корточки, погладил корявыми пальцами свою седую редкую бороду, потом достал самодельную деревянную ложку, вытер ее о край халата, помешал похлебку. Попробовал. Мясо, видимо, было еще жестким, не по его старческим зубам, и чабан положил в огонь несколько крепких сучьев.
— Ты что сидишь здесь, как глухая старуха? — старый чабан покосился на Нуртаза. — Или тебе известны все новости? Ой-йе! Ну и молодежь пошла! Там гость рассказывает о важных делах, а он тут детской игрушкой забавляется.
— Вы, конечно, правы, ага, потому что старше меня на много лет и годитесь в отцы мне, — ответил Нуртаз, пряча свой темир-кумуз в карман. — Но аксакалы говорят, что плох тот казах, который гонит от котла человека, не накормив его.
— Ты просто пойди послушай, — миролюбиво сказал старик, пропуская мимо ушей колкости. — А мясо еще не сварилось… Я тоже сейчас туда приду. Послушаю, Подумать только, что творится в степи!
Гость сидел на кошме, устланной ковром, рядом с Габыш-баем. Худощавый и плосколицый, с коротко подстриженной бородкой, он выглядел ягненком рядом с упитанным, породистым быком Габыш-баем. Глава рода, наклонив голову, слушал гостя. Тот, отхлебывая из пиалы кумыс, неторопливо рассказывал. Нуртаз уселся на землю, за спиной джигитов, прислушался.
— Слух идет, и не один степняк мне об этом рассказывал, в Тургай приехал Алимбей Джангильдинов. Да, тот самый, что много лет учился у русских, все науки постиг, много премудростей познал, а потом своими ногами весь свет обошел. Большим умом наградил аллах человека! Алимбей-ага из Москвы приехал, бумагу с печатями привез. В той бумаге написано, что он правду о новой власти рассказывать будет. И что он главный комиссар всего степного края. Недавно он снова уехал в Москву.
— А что такое, ага, комиссар? — спросил молодой джигит, сидевший неподалеку от Нуртаза.
На него зашикали со всех сторон: мол, не перебивай, хотя каждому был непонятен этот новый титул. Габыш-бай поднес пиалу и пил мелкими глотками кумыс.
— Сейчас разъясню; как говорят, каждому коню надо путь указывать, — улыбнулся гость джигиту и спросил: — Ты волостного знаешь?
— Знаю, знаю. Как не знать!
— А выше кто будет? Уездный начальник?
— Верно, говоришь. Уездный будет.
— Так главный комиссар повыше уездного. Теперь понятно, кто такой Алимбей-ага?
— Понятно, ага, понятно. Большой человек. Батыр!
Габыш-бай поставил пиалу на разостланную скатерть и внимательно посмотрел своими узкими глазами на незнакомца. В его взгляде мелькнуло неодобрение и тут же погасло. А гость, увлекаясь своим рассказом, продолжал:
— Прошлым месяцем в Тургае проходил большой съезд всего степного края. Много людей приехало и с рудников, и с дальних аулов. Все были там: и русские, и казахи, и солдаты… Рядом сидели, как братья. Алимбей-ага там главным был. Умные слова говорил. «Надо, — говорил, — чтобы своя армия была, чтобы защищать города и аулы, простой народ защищать, свою народную власть». Потом выступил Амангельды Иманов.
