А Чжимбэ - Сокровища Мельк-Тауза
Сон эмира был чрезвычайно крепким, но непродолжительным. Проснувшись, эмир поднялся и сел. Заплывшие глаза еле раскрылись и тревожно стали осматривать окружающую его невзрачную обстановку. Грязное и давно немытое тело зудело. Расплодившиеся паразиты грызли святое тело и пили святую кровь.
Эмир долго чесался и скреб грязную кожу, как будто отрывал завалившиеся куда-то в складки мысли.
Старательная работа эмира не осталась бесплодной. Он прочистил помутневшее сознание, и в душу его проник луч понимания.
— Едем? — хрипло спросил эмир дремавшего у стены старого кавала.
Кавал очнулся от тяжелой дремоты и вместо ответа также стал чесаться. Его мысли не подчинялись сознанию. Они были придавлены звериным сном и животными ощущениями.
— Надо торопиться!.. — снова произнес эмир и встал.
— Нет, эмир, нам надо подождать!.. — возразил кавал.
— Почему?.. — удивился эмир.
— Дальше путь пойдет среди курдов. Впереди — Ущелье Несчастий. Через это ущелье из троих путников свободно проходит один… Надо будет послать вперед людей осмотреть все!..
Эмир не возражал. Прошли те времена, когда эмиры были храбрыми и воинственными вождями. Прошли времена, когда на их призывный клич появлялись тысячи отважных головорезов. Они покорно шли за своими эмирами, убивали и уничтожали, а когда выпадала неудача, то безропотно погибали сами. Власть османов изменила все. Бесправен и покорен эмир, трусливы и нерешительны иезиды.
— Когда же мы поедем дальше?.. — спросил с неудовольствием эмир.
— Мы поедем завтра!.. — уверенно ответил кавал.
Но на другой день кавал отправил не разведчиков, а син- джак в ближайшие иезидские поселки. Кавалы должны были собрать дань и оповестить народ о великом торжестве, которое совершит эмир.
Это было в первый вечер после сбора дани. Вернувшиеся кавалы возбужденно рассказывали об успешном путешествии синджака. Еще несколько таких дней, и кавалы могут не роптать на эмира. Их труды будут вознаграждены сторицей. Рассказывали кавалы о быках, коровах и баранах. Упоминали о серебряных и золотых деньгах. Но больше всего говорили кавалы об одной девочке. Ах, какая это была девочка! Земля не видала такой красавицы. Не может быть, чтоб она была дочерью простого иезида. Нет, скорее всего, это райская гурия, по милости Мельк-Тауза заменившая ребенка иезида.
Сперва эмир равнодушно слушал рассказы кавалов, но чрезмерные восторги рассказчиков под конец обратили его внимание. И когда один из кавалов стал высказывать свои предположения о тайных прелестях девочки, лицо эмира отразило дряблую старческую похоть. Рот эмира раскрылся, и на подбородок стекала ниточкой слюна.
Эмир забыл об отъезде. Решено было совершить обряд зачатия великого иезида. Святое предание обещает пришествие этого человека. Он должен покорить мир, очистить его от скверны и создать светлое и радостное царство, в котором будут блаженствовать иезиды. Этот великий человек должен родиться от святого и убеленного сединами ие- зида и непорочной девы. В нем будет мудрость познавшего жизнь, и вместе с мудростью в нем будет сила и устремление не уставшего от жизни. Всепостигший ум и нетронутая сила должны объединиться и создать совершенное. И будет тогда гонимый и нищий народ первым и главным народом на земле.
Большой чан, похожий на ванну, иезиды наполнили водой. В этом чане с водой должен совершиться обряд зачатия. Кругом чана толпа. Она с трепетом ждет начала обряда.
Эмир появился, окруженный танцующей и поющей свитой. Впереди — старый кавал. Он во все горло распевал свою импровизацию.
Вот сейчас залезет в воду Эмир-эль-Хаджи.
Ему подадут непорочную деву.
И будет тогда всем хорошо.
А потом родится великий иезид,
Он победит весь мир.
Иезидам тогда будет еще лучше.
Пойте и пляшите все!
Эмир подошел к чану и стал торопливо раздеваться. Смолкли кавалы и приняли от эмира священные одежды.
Толпа притихла и напряженно ждала. Она удостоилась увидеть голым потомка человека, в которого когда-то воплотился сам Мельк-Тауз.
Невзрачна внешность этого человека. Тело его старчески обрюзгло и потеряло форму. Оно напоминает наполненный водой бурдюк. Портят впечатление руки и ноги. Они непропорционально тонки. Но толпа не видит безобразия эмира. Пред ней святой человек. Он — пример и образец для всех.
Из толпы вытолкнули девочку лет десяти с бледным бескровным лицом, с широко раскрытыми испуганными глазами. Она боится итти вперед. Она в ужасе хватается за стоящих около нее взрослых людей и ищет защиты. Но никто не идет к ней на помощь. Со всех сторон тянутся к ребенку грубые руки и осторожно и настойчиво проталкивают его дальше.
Девочку увидели кавалы и кинулись к ней. Они подхватили ее на руки и бесцеременно стали сдирать платье. Перепуганную и плачущую девочку оголили и подали эмиру, как очищенный от кожуры плод. Жадные руки эмира схватили ребенка и окунули в воду.
Неистовый крик девочки заглушили ружейные выстрелы и восторженные вопли кавалов и толпы.
Великое совершилось.
Голодной звериной стаей кинулась толпа к чану с водой. Эта вода — священна. Она свидетель того, что все необходимое для прихода великого иезида выполнено. В ней — залог непременности ожидаемого. Иезиды с благоговейным чувством разбирают воду из чана и разносят по жалким землянкам.
Кавалы окружены чрезвычайным вниманием. При их помощи выполнен великий акт, который изменит всю жизнь и превратит ее из тяжелой и нищей в сытую и праздничную.
Но суровы и равнодушны лица кавалов. Замкнуты их уста, незримы мысли. Божественное, таящееся внутри их, может быть открыто не всем. Божественное должно быть недоступно. Чем недоступнее и загадочнее оно, тем больше уважения к нему.
Старый кавал выслал вперед нескольких опытных ие- зидов. Они должны разведать дорогу и наблюдать за ней.
Как только разведчики сообщили, что Ущелье Несчастий свободно от курдов, эмир сейчас же собрался и выступил в путь.
Если эмир немного хмурился и был недоволен задержкой, то свита его сияла от удовольствия. За эти дни они основательно заработали. Еще одна, другая остановка и их объемистые кошели будут наполнены серебром и золотом.
Миновав Ущелье Несчастий, эмир и его свита украсили головы белыми чалмами. Белые чалмы должны свидетельствовать о том, что едущие — не иезиды, а паломники-мусульмане, возвращающиеся из святой Мекки и Медины.
Если на могиле великого пророка шейха Адэ сделана надпись на арабском языке для предохранения этой могилы от бесчинства мусульман, если священные рукописи ие- зидов с этой же целью начинаются выдержками из корана, то почему эмиру и каналам не надеть на свои головы белые чалмы. Они будут в этих чалмах все время, пока путь их будет лежать среди мусульман. Они будут носить эти чалмы, но никакая сила не заставит их сказать — «велик Аллах и Магомет пророк его!»
