Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе
Выглядело это маленькое судно грациозно и, казалось, ждало, когда его возьмут на буксир. Матросы были в недоумении. Интересно, что на сей раз задумал командир?
Может быть, он намерен пропустить вперед сани с грузом, чтобы вернуть их затем налегке, а потом все вместе потащат шлюпку? Но, проделав дважды трудный путь, люди и животные вконец истощили бы свои силы. К тому же вряд ли даже вся команда вместе с собаками сможет сдвинуть с места такую тяжелую шлюпку. Матросы не знали, что и думать.
Но стоит ли ломать себе голову! Капитан знает, что делает, у него наверняка есть идея! На то он и капитан!
От матросов не ускользнуло, что со шлюпки сняли руль управления и бронзовый винт, и поставили ее на какое-то деревянное устройство, что совершенно изменило внешний вид судна.
— Вперед! — скомандовал наконец капитан.
— Двигай! — крикнул Бершу и налег на лямку плечом.
Угиук взмахнул бичом, щелкнул языком, понукая собак, и тоже налег на лямку.
Передние сани снялись с места, и люди дружно и быстро повезли их под одобрительные возгласы ехавших сзади.
Бретонцы, баски и нормандцы взяли такой аллюр[104], что Бершу едва их сдерживал.
Вторые сани шли за первыми на установленной дистанции.
Следом легко понеслись сани, груженные плоскодонкой, которые везли доктор, Плюмован, Дюма и четыре собаки.
Бежавшие впереди то и дело оборачивались: не сдвинулась ли с места шлюпка?
Плыла ведь она по воде с помощью мотора, почему же ей не пойти по снегу? Чего только не напридумали сейчас в мире!
Самый умный матрос и то не поймет! Нет! Шлюпка так и не двинулась с места. Только от носа к саням, которые везли доктор, Плюмован и Дюма, протянулся причальный трос.
— Взгляните! — крикнул кто-то. — Неужели эти трое и четыре собаки потащат «Адмирала»?
— Я столько всего повидал на своем веку, что ничему не удивлюсь. И все же любопытно посмотреть, что у них получится.
— Они — большие хитрецы!
— Недаром Артур из Парижа!
— Дюма — тоже голова!
— И собаки у них ученые!
— А доктор? Он умнее всех самых знаменитых докторов!
— Глядите, глядите! Они закинули малый якорь!
— Вот это да, черт возьми!
Причальный трос, который тянулся от шлюпки, имел в длину примерно один кабельтов, то есть около двухсот метров, на таком же расстоянии находился нос «Адмирала» от плоскодонки.
Дюма и Летящее Перо остановились, подняли висевший на конце каната якорный крюк, воткнули в лед и сказали доктору: «Готово!»
Желен сунул в рот свисток и свистнул.
По этому сигналу лежавший на снегу трос, похожий на огромную змею, вздрогнул и под действием какой-то силы натянулся.
Грос был прочный, и воткнутый в лед якорь держался крепко.
Вдруг шлюпка стала медленно двигаться, увлекаемая вперед якорным тросом, который на ее борту сматывали лебедкой.
До чего же просто! Матросы в восторге закричали «ура!».
Потребовалось не больше пяти минут, чтобы шлюпка оказалась притянутой к саням, где был брошен якорь.
Теперь ясно, маленькая «Галлия» пойдет за санями и ее не придется бросать.
Капитан и доктор поздравили друг друга, а Дюма и Летящее Перо снова погрузили якорный трос на плоскодонку и поехали дальше, таща его за собой, доктор пошел вперед, чтобы через определенные дистанции проделывать во льду лунки для якорного крюка.
«Адмирал» снова поехал к саням, и так они двигались все дальше и дальше, с небольшими остановками через каждые двести метров.
Первые и вторые сани их, конечно, обогнали, но не намного, как можно было предположить.
За двадцать минут передние сани прошли километр, и люди остановились передохнуть. Они двигались быстрее, чем следовало, особенно вначале, и матросы буквально задыхались.
Шлюпка прошла всего четыреста метров, как говорилось выше, она останавливалась каждые двести метров для закрепления якоря. Такое же расстояние преодолели сани, которые вел доктор.
Он ничуть не устал, так же как Летящее Перо и Дюма, благодаря частым остановкам. Недаром говорят: «Тише едешь — дальше будешь». Необходимо беречь силы, особенно вначале.
Поэтому на большой остановке была строго установлена скорость передвижения.
ГЛАВА 5
Ртуть все еще замерзает! — Неосторожность. — Хочется пить. — Опасно утолять жажду снегом. — Помощник капитана в бешенстве. — Жизнь полярного повара. — Приготовление обеда. — Остановка в пути. — Не смотри в горшок — вода не закипит. — Странная смесь. — В стране грез. — В палатке. — Пробуждение. — Болезнь горла. — Легкая офтальмия[105]. — Опять зеленые очки. — У 87°30′ северной широты.
В путь на санях отправились 12 апреля, когда находились у 87-го градуса северной широты и 22°20′ западной долготы.
В первый день не встретилось препятствий. Лед был гладким, без бугров и впадин, заполненных снегом, но к вечеру матросы все равно вымотались.
Со шлюпкой все было в порядке. Электромотор работал отлично. Но капитану и обоим его помощникам приходилось туго из-за вынужденной неподвижности на борту шлюпки, они мерзли и едва не отморозили себе носы.
Тридцатитрехградусный мороз с резким ветром — это не шутка. Особенно если негде укрыться.
В ночь с 13 на 14 апреля ртуть в термометре замерзла.
Возврат холодов — явление нередкое в Заполярье. К тому же неожиданное, и потому переносить его нелегко.
Нашим путешественникам удавалось пройти за сутки в среднем одиннадцать километров.
На льду появились неровности, и тащить сани становилось все тяжелее. Собаки задыхались и шли высунув языки, будто от жары, а на остановках с жадностью пили воду, которую им давали.
Люди страдали от жажды и, несмотря на строгий запрет доктора, украдкой ели снег.
Бершу, заметив это, рассердился и пригрозил строго наказать непослушных.
Наказать?! Но каким образом? Разве заслуживают наказания эти мужественные люди?! Настоящие герои, терпеливые и самоотверженные.
Им надо было не грозить, а объяснить, как детям, что снег вызывает еще большую жажду, не говоря уже о последствиях.
Но уговоры тоже не помогали. Жажда была сильнее разума.
Вечером непослушные жестоко поплатились, у них воспалилась гортань, десны и слизистая под языком.
— Боже мой! Боже мой! — стонал бретонец. — У меня во рту будто толченое стекло.
— А я словно раскаленный уголь проглотил! — ныл баск.
— Жаль, вас крепче не прихватило! Вот дураки! — Геник был вне себя от ярости. — Им, видите ли, пить захотелось! Не могли потерпеть. Даже собаки умнее вас, не говоря уже о дикаре. Не стали лизать снег! В конце концов, матрос не вправе нарушать приказ! А вы — сапожники, а не матросы!
