Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)
– Ну хорошо, – засмеялся Тарзан, – не будем ссориться. Мне надо жить на что-то, значит нужны деньги. Но если бы у меня появилось занятие, это было бы мне больше по нраву. Ты хочешь доказать свою дружбу – тогда найди для меня работу, а то я скоро умру от бездействия. Ну а что касается наследственных прав, то Клейтон вовсе не отнимал их у меня. Он совершенно уверен в том, что является настоящим лордом Грейстоком. По-моему, из него английский лорд получается куда лучше, чем из того, кто родился и вырос в африканских джунглях. Я до сих пор не стал цивилизованным человеком в полном смысле слова: покажи мне красную тряпку, и во мне проснутся все инстинкты дикого зверя, каковым я в действительности и являюсь. Какие уж тут светские манеры. К тому же, если бы я объявил о своем происхождении, то лишил бы Джейн богатства и положения в обществе, которые дал ей брак с Клейтоном. Я никак не мог сделать этого. Ты ведь понимаешь, Поль? А происхождение для меня большой роли не играет, – продолжал он, не дожидаясь ответа. – В людях я ценю лишь то, чего они способны достичь собственными усилиями. И я признаю Калу своей матерью с той же радостью, с какой приветствовал бы ту несчастную маленькую англичанку, которая скончалась через год после моего рождения. Кала всегда была очень добра ко мне, хотя и на свой манер. Она вскормила меня после того, как умерла моя настоящая мать. Она сражалась за меня с дикими обитателями джунглей и с соплеменниками и делала это с материнской самоотверженностью. И я по-своему любил ее, Поль! Я и сам не осознавал, насколько люблю ее, пока острое копье и отравленные стрелы воина из племени Мбонги не отняли ее у меня. Я был еще ребенком, когда это случилось. Помню, как я упал на ее труп и как горько рыдал, – только сын может так рыдать по матери. Тебе, мой друг, Кала показалась бы страшной и уродливой обезьяной, но для меня она всегда была прекрасной – так чудесным образом любовь преображает все, на что обращается. И я совершенно доволен тем, что навсегда останусь сыном Калы, большой обезьяны.
– Мои добрые чувства к тебе не уменьшатся от этой верности, – сказал Д’Арно, – но наступит день, и тебе захочется вернуть то, что принадлежит тебе по праву. Тогда вспомни мои слова. Надеюсь, все еще можно будет вернуть так же легко, как и сейчас. Не забудь, что профессор Портер и мистер Филандер уже немолоды. Но только они могут подтвердить, что маленький скелет, найденный в хижине твоих отца и матери, принадлежал детенышу человекообразной обезьяны, а вовсе не отпрыску лорда и леди Грейсток. Это самое важное доказательство. И потом, если бы мисс Портер узнала правду, разве она не разорвала бы помолвку с Клейтоном? Ты легко можешь вернуть и титул, и поместья, и любимую девушку, Тарзан. Думал ли ты об этом?
Тарзан отрицательно покачал головой.
– Ты просто не знаешь ее, – ответил он. – Ничто так не сблизило бы ее с Клейтоном, как обрушившееся на него несчастье. Ты ведь знаешь, американцы из южных штатов славятся своей верностью долгу.
Следующие две недели Тарзан посвятил Парижу, возобновляя свое знакомство с этим городом. Днем он посещал библиотеки и картинные галереи. Он увлекся чтением книг. Тарзана пугала мысль о том, насколько огромен мир знаний, накопленных человечеством. Днем он жадно читал, а по вечерам позволял себе отдохнуть и развлечься – и Париж давал ему прекрасную возможность для этого.
Тарзан довольно много курил и пил абсент, следуя примеру своих более цивилизованных собратьев. Он знал, что никогда не сможет избавиться от тоски, которая с недавних пор мучила его, но он пытался заглушить это чувство то учебой, то развлечениями, впадая то в одну, то в другую крайность. Он отдавался быстротечной жизни, получая взамен все новые и новые впечатления, ему хотелось забыть прошлое и приучить себя думать о будущем.
Однажды в мюзик-холле Тарзан, потягивая абсент, наслаждался искусством знаменитой русской балерины. Вдруг он поймал на себе чей-то злобный взгляд. Повинуясь звериному инстинкту, Тарзан резко обернулся и посмотрел в глаза незнакомца. Но тот успел отвернуться и скрыться в толпе прежде, чем Тарзану удалось его как следует рассмотреть. Человек-обезьяна не мог избавиться от ощущения, что уже видел где-то эти черные глаза и что неизвестный человек наблюдал за ним не случайно. У Тарзана возникло неприятное чувство: за ним следят.
Когда Тарзан выходил из мюзик-холла, он уже не помнил об этом инциденте и не заметил смуглого человека, который отступил в тень, как только Тарзан вышел на улицу.
Тарзан не знал, что за ним следят уже давно. Обычно в мюзик-холл и в другие увеселительные заведения он ходил в сопровождении Д’Арно. А сегодня Тарзан был один.
Он направился домой, а преследователь вышел из укрытия и поспешил вперед, чтобы обогнать Тарзана.
Тарзану предстояло пересечь улицу Моль. Здесь было темно и тихо, совсем не так, как на других парижских улицах, многолюдных и ярко освещенных. Если вам знакома эта часть Парижа, то вы, конечно, знаете и узкую, не внушающую доверия улочку Моль. А если не знаете, то спросите о ней у полицейского, и он ответит, что лучше бы вам обходить стороной это место.
В ту ночь Тарзан не прошел и двух кварталов вдоль старых и грязных домов, как вдруг услышал крики и призывы о помощи, которые доносились из окон третьего этажа.
Кричала женщина. Тарзан тут же бросился вверх по лестнице. В конце темного коридора на третьем этаже дверь оказалась чуть приоткрытой, кричали именно оттуда.
В следующую секунду Тарзан оказался в центре тускло освещенной комнаты. Керосиновая лампа горела на высокой старомодной каминной полке, и ее слабый свет освещал десяток омерзительных физиономий. Среди мужчин была женщина лет тридцати, на ее лице, сохранившем следы былой красоты, отпечатались самые низменные пороки. Она стояла, опершись одной рукой о стену, а другой держась за горло.
– Помогите, мсье! – призвала она Тарзана тихим голосом. – Они хотят меня убить!
Он взглянул на присутствовавших: их хитрые и злые лица выражали готовность к любым преступлениям. Тарзан обернулся, услышав какой-то шорох, и увидел, как один из негодяев выскользнул из комнаты, но Тарзан успел узнать в нем Рокова, и это показалось ему довольно странным. В следующее мгновение Тарзан заметил, что к нему подкрадывается огромный верзила с дубинкой в руках. И вот уже вся шайка дружно кинулась на незваного гостя.
Некоторые из нападавших схватились за ножи, другие вооружились стульями. Верзила занес дубинку над головой Тарзана и опустил ее с такой силой, что мог бы проломить череп. Но парижским апашам было не одолеть человека-обезьяну, который в свое время победил жестоких и ловких соперников – Теркоза и Нуму.
Выбрав самого сильного противника, верзилу с дубинкой, Тарзан сначала бросился на него. Увернувшись от дубинки, он нанес верзиле удар прямо в подбородок, негодяй повалился на пол. Тогда Тарзан вступил в драку с остальными: с ними он мог справиться легко. Битва доставляла ему огромное удовольствие, она захватила его. Налет цивилизации слетел, и раскрылась первобытная сущность Тарзана. Десять отъявленных бандитов почувствовали, что оказались в одной комнате с диким и безжалостным зверем, стальным мускулам которого им было нечего противопоставить.
Роков ждал снаружи, в коридоре, чем закончится потасовка: он хотел убедиться, что Тарзан мертв. Находиться в комнате в момент убийства в его планы не входило.
Женщина оставалась там же, где и раньше, но за эти минуты гримаса притворного отчаяния, которое она изобразила при появлении Тарзана, сначала сменилась на выражение злобы, затем – удивления, а еще позже – ужаса, который оказался сильнее других чувств. И неудивительно. Джентльмен, которого заманили сюда, по всей вероятности, для того, чтобы убить, вдруг преобразился в демона мщения. Женщина ожидала увидеть его слабое сопротивление, а вместо этого увидела перед собой Геракла, впавшего в неистовство.
– Моn Dieu! – воскликнула она. – Это же настоящий зверь!
И действительно, крепкие белые зубы обезьяны-человека впились в горло одного из нападавших. Тарзан действовал так, как научился биться с огромными человекообразными обезьянами из племени Керчака. Он дрался с несколькими соперниками одновременно, ловкими прыжками бросаясь то на одного, то на другого, так что женщине вспомнилась пантера, которую она видела в зоопарке. Вот он схватил одного из бандитов за запястье, и кость треснула в железных пальцах Тарзана, вот вывихнул другому плечо, заломив руку. С криками боли негодяи бросились в коридор. Едва увидев первого из них, окровавленного и изувеченного, Роков понял: сегодня Тарзан не будет убит. Русский поспешил выйти наружу и побежал к телефонной будке, чтобы вызвать полицию: он сообщил, что в доме номер 27 по улице Моль совершается убийство.
Когда полицейские прибыли, они увидели такую картину. Три человека со стонами катались по полу, на грязной кровати ничком лежала перепуганная женщина, а посреди комнаты стоял хорошо одетый джентльмен, который ожидал полицейских, услышав их шаги на лестнице. Однако за внешностью джентльмена скрывался настоящий дикарь: он смотрел на стражей порядка прищуренными серо-стальными глазами. Тарзан озирался, как загнанный зверь, как окруженный охотниками лев, ожидая нападения и готовый ответить на любой вызов.
