Рафаэль Сабатини - ПСЫ ГОСПОДНИ
В наступившей тишине Фрей Хуан взял протокол у нотариуса и внимательно его прочел.
– Генеральный инквизитор потребовал копии, пусть отошлют ему вечером.
Особый интерес, который проявлял к этому делу Генеральный инквизитор Кастилии Гаспар де Кирога, кардинал-архиепископ Толедо, объясняется тем, что дон Педро де Мендоса и Луна, как нам известно, приходился ему племянником. Он был единственным сыном сестры архиепископа, и тот любил его, как сына; монашеский сан не позволял ему иметь своего собственного. Этот факт, широко известный в Испании, вселил страх в инквизиторов Толедо, и они решили передать дело дона Педро в Толедо под надзор самого Генерального инквизитора.
Кардинал пребывал в глубоком унынии. Каков бы ни был исход дела, какую бы часть вины ни удалось переложить на козла отпущения, ясно было одно: дон Педро совершил тягчайшее преступление. Трибунал сочтет, что грехопадения не произошло бы, не соверши дон Педро того или иного поступка, за которые должен понести наказание. И трибунал, в свое время без колебания налагавший тяжкую епитимью на принцев крови, несомненно потребует сурового наказания для его племянника. Словом, пойдут толки, что кардинал злоупотребил властью и священным саном, чтобы уберечь своего родственника от справедливой кары. Генеральному инквизитору и без того чинили немало помех: король весьма ревниво относился к любой узурпации власти в своих владениях. Папа навряд ли одобрял то рвение, что Святая инквизиция проявила в Испании, иезуиты тоже не упускали случая выразить протест по поводу вмешательства в их дела и даже преследований, коим их подвергла инквизиция.
Да и сам дон Педро не облегчал задачи, стоявшей перед Генеральным инквизитором, ни своим поведением перед трибуналом, ни в личных беседах, когда дядя вызывал его из тюрьмы.
Он с презрением рассмеялся, узнав, что Маргарет предъявили обвинение в колдовстве, и категорически отказался от возможности воспользоваться лазейкой, предоставленной ему подобным обвинением. Свои нынешние невзгоды дон Педро считал естественной и заслуженной карой, которую он сам на себя навлек. Он заявил, что примет наказание с мужеством и надлежащим смирением, если будет уверен, что его собственное злодейство и безрассудный фанатизм судей не усугубят положение Маргарет, страшную опасность, угрожающую ей и еще не вполне ею осознанную. В личных беседах с дядей и, что несоизмеримо хуже – перед инквизиторами, назначенными кардиналом для следствия во главе с Фреем Хуаном де Арренсуэло, он упорно утверждал: вся история с колдовством сфабрикована, чтоб смягчить его вину за последствия, ввиду его собственного высокого положения и родственных связей с Генеральным инквизитором. Дон Педро в вызывающей форме заверил судей, что леди Маргарет не воздействовала на него колдовскими чарами, хоть ее красота, добродетель и очарование способны околдовать любого. Если эти свойства расценивать как колдовские чары, то половину девушек во всем мире надо сразу сжечь на костре, ибо каждая из них когда-нибудь очаровывала того или иного мужчину.
То, что дон Педро во всем обвинял самого себя, ни единым словом не опорочив еретичку, причину своих бед, было самоубийственно. Любые попытки убедить дона Педро, что и его слова, и поведение – лишнее доказательство действия колдовских чар, все еще разжигающих кровь, лишь повергали его в ярость и усиливали грубые выпады. Он обзывал инквизиторов болванами, глупыми ослами, упрямыми мулами, а однажды, ничтоже сумняшеся, заявил, что они сами одержимы дьяволами, ибо с адским усердием губят все вокруг и, руководствуясь только им известной целью, превращают правду в ложь.
– Для вас, господа, правда – то, что вы хотите видеть, а не то, что видит любой здравомыслящий человек. Вам нужны лишь те доказательства, что подтверждают ваши закоснелые предубеждения. В мире нет животного, которое с такой охотой и упорством шло бы по ложному следу, как вы, доминиканцы.
Дон Педро намеренно разбил слово на два и по негодованию, отразившемуся на лицах инквизиторов, понял, что до них дошел оскорбительный смысл его слов. Он повторял их снова и снова, как ругательство, даже перевел их на испанский, чтобы исключить всякую возможность непонимания.
– Собаки Бога! Псы господни! Вот как вы себя называете. Интересно, как называет вас Бог.
Заседание было немедленно закрыто, и кардиналу Кироге доложили, что сумасбродные речи и неподобающее поведение его племянника не оставляют у судей сомнений: он явно пал жертвой колдовства. Но Фрей Хуан добавил от себя: как бы они ни были в этом уверены, трибунал не располагает достаточными доказательствами, чтобы обвинить женщину по имени Маргарет Тревеньон в колдовстве. Председатель трибунала почтительнейше просил Генерального инквизитора отказаться от этого обвинения, оставив лишь обвинение в ереси. А если англичанка – ведьма, она поплатится за это, но пусть ее осудят за преступление, которое можно доказать.
Грандиозное аутодафе должно было состояться в Толедо в следующий четверг 26 октября. Фрей Хуан указывал в своем донесении от 19 октября, что к этому времени приговор по обвинению в ереси будет вынесен, и обвиняемая понесет наказание; на дона Педро наложат епитимью, определенную трибуналом. Она будет представлена на одобрение Его высокопреосвященству.
ГЛАВА XIX. ФИЛИПП II
В то самое время, когда Генеральный инквизитор в Толедо размышлял над сопряженным с неприятностями донесением Фрея Хуана де Арренсуэло, сэр Джервас Кросби добивался аудиенции у короля Филиппа II.
Пятнадцать дней ушло на то, чтобы добраться от Гринвича до Мадрида, пятнадцать дней нескончаемых мучений, досады на медленное продвижение к цели, сводившее его с ума Маргарет в беде, Джервас был нужен ей сейчас, немедленно, а он полз к ней, как улитка. Путешествие показалось ему кошмаром. За пятнадцать дней плавания беспечный жизнерадостный парень посуровел и внешне, и душой, и отныне ему никогда вполне не удавалось изжить в себе эту суровость.
Бросив якорь в заливе Сантандер, они вошли в порт лишь через шесть дней из-за сильных встречных ветров. Порт Сантандер они выбрали не потому что напали на след корабля, который увез Маргарет. Сантандер был первый крупный порт, и оттуда было удобнее всего добраться до Мадрида – конечной цели путешествия. Поиски Маргарет, попытки преследовать похитителя были бы пустой тратой времени: Джервас надеялся добиться от короля Испании охранного свидетельства. Потому-то он решил прежде всего встретиться с этим легендарно-могущественным человеком.
“Роза мира” вошла в испанские территориальные воды без национального флага. Бесстрашие было свойственно сэру Оливеру Трессилиану, но он не забывал и про осторожность. Он был готов встретить лицом к лицу любую подстерегавшую его опасность, но избегал неоправданного риска.
