Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)
– Я там родился, – спокойно ответил Тарзан. – Моя мать была обезьяна, и она, разумеется, не могла рассказать мне об обстоятельствах моего рождения. Отца своего я не знал.
О дальнейших приключениях лорда Грейстока читайте «Возвращение Тарзана».
Возвращение Тарзана
Глава 1
Случай на океанском лайнере
– Magnifique![9] – вполголоса произнесла графиня де Куд.
– А? – повернулся к своей молодой жене граф. – Что именно?
Он осматривался вокруг – что же ее так восхитило?
– Нет-нет, ничего особенного, дорогой, – успокоила его графиня, чуть покраснев. – Я всего лишь с восхищением вспомнила эти громадные здания – небоскребы, как их называют там, в Нью-Йорке.
И красавица-графиня, усевшись поудобнее в шезлонге на палубе парохода, снова взялась за чтение журнала: минуту назад она уронила журнал на колени, охваченная приятными воспоминаниями, – «ничего особенного».
Граф тоже продолжил читать, но его мучил вопрос: отчего это через три дня после отъезда из Нью-Йорка его жена вдруг начала восхищаться зданиями, которые прежде называла «чудовищными»? Он отложил книгу и сказал:
– Ужасно скучное сочинение, Ольга. Пойду-ка поищу кого-нибудь, кто соскучился не меньше моего. Может быть, удастся составить партию.
– Не очень-то вы любезны, дражайший супруг, – с улыбкой ответила молодая женщина. – Но поскольку мне тоже скучно, я вас прощаю. Идите играйте в ваши несносные карты, если уж вам так хочется.
Когда граф ушел, Ольга украдкой взглянула на молодого человека – тот лениво растянулся в кресле неподалеку.
– Magnifique! – выдохнула она снова.
Двадцатилетняя графиня Ольга де Куд была верной и преданной женой, но она вышла замуж за человека вдвое старше себя не по воле сердца, а по воле судьбы и титулованного русского папеньки. Однако на том основании, что графиня позволила себе негромкое восклицание при виде красивого молодого незнакомца, еще нельзя заключить, что мысленно она склонялась к измене супругу. Она просто поглядела на своего соседа с тем восхищением, какое вызвал бы у нее совершенный образец некой породы животных. А в этом отношении молодой человек, несомненно, заслуживал внимания.
Красавец поднялся, чтобы уйти в каюту. Еще раз тайком взглянув на его профиль, графиня жестом подозвала проходившего мимо стюарда и спросила:
– Кто этот джентльмен?
– Он числится в списках пассажиров как мсье Тарзан из Африки, – ответил тот.
«Имение немаленькое», – подумала девушка. Необычное имя еще больше подогрело ее любопытство.
Тарзан тем временем не спеша направился в курительный салон. У самого входа он столкнулся с двумя мужчинами, которые оживленно что-то обсуждали, явно опасаясь быть услышанными. Молодой человек не удостоил бы их вниманием, если бы не странный, словно виноватый взгляд, брошенный одним из них. Эти двое напомнили Тарзану злодеев из мелодрам, виденных им в парижских театрах. Оба были смуглыми, все время переглядывались, перешептывались, чем и усиливалось сходство.
Тарзан вошел в салон и уселся в кресло, стоявшее несколько поодаль от других. Он не был расположен к разговорам и потягивал абсент, не без грусти вспоминая события последних недель своей жизни. Снова и снова Тарзан задавал себе вопрос: верно ли он поступил, отказавшись от прав, принадлежащих ему по рождению, в пользу человека хоть и достойного, но которому ничем не был обязан? Нет, не ради Уильяма Сесила Клейтона, лорда Грейстока, он сделал это, а ради любимой девушки. Они оба ее любили, но капризная фортуна оказалась на стороне Клейтона.
Но еще мучительнее было сознавать, что и Джейн любит Тарзана, и все-таки тем вечером на полустанке, затерянном в лесах Висконсина, он не смог бы поступить иначе: он думал в первую очередь о счастье Джейн. Недолгое знакомство с цивилизацией и культурными людьми подсказывало Тарзану, что без денег и определенного положения в обществе большинству из них жизнь кажется несносной.
У Джейн Портер с рождения было то и другое. Отобрав богатство и титул у ее будущего мужа, Тарзан попросту вверг бы их обоих в нищету. Но то, что в этом случае Джейн могла бы отвернуться от Клейтона, Тарзану и в голову не приходило: он приписывал другим ту же честность и преданность, которыми обладал сам, и в данном случае ничуть не заблуждался. Подобное несчастье лишь сильнее связало бы Джейн Портер с Клейтоном и заставило бы держать слово.
Мысли Тарзана обратились от прошлого к будущему. Он задумался о возвращении в джунгли – в те дикие, жестокие джунгли, где родился и провел юность, где прожил двадцать из своих двадцати двух лет. Будет ли это возвращение радостным? Но кто из многочисленных обитателей лесов обрадуется ему? Никто. Только Тантор, слон, – единственный, кого Тарзан мог бы назвать своим другом. Для всех остальных он, как и прежде, будет либо добычей, либо охотником. И даже обезьяны его племени не проявят дружеского отношения.
Если цивилизация чему-то и научила Тарзана из племени обезьян, то это искать общества себе подобных и ценить удовольствие от общения с близкими по духу. Теперь Тарзану трудно было снова оказаться лишенным возможности поговорить хоть с кем-нибудь на одном из человеческих языков, которые ему так нравилось учить. Вот почему Тарзан находил мало утешительного в будущем, но это был его выбор.
Тарзан сидел в раздумье, с папиросой в руке, как вдруг в зеркале, висевшем прямо перед ним, он увидел, как четверо мужчин играли за столом в карты. Один из них поднялся, чтобы уйти, и к столу подошел другой. Вежливо поклонившись, новый участник попросил позволения занять освободившееся место, чтобы игра не прервалась. Это был один из тех двоих, кого Тарзан встретил у входа в курительный салон, – тот, что меньше ростом.
Это обстоятельство немного заинтересовало Тарзана, и он начал изредка поглядывать в зеркало на игроков, продолжая, впрочем, размышлять о своем будущем. Среди игроков был еще один человек, которого Тарзан уже видел раньше: это был граф де Куд, он сидел как раз напротив зеркала. Утром всезнающий лакей указал Тарзану на него, сообщив, что это человек очень известный, занимающий высокий пост во французском военном министерстве.
Внезапно картинка в зеркале изменилась, и Тарзан принялся следить за отражением очень внимательно. В салон вошел второй смуглый человек и встал за спиной у графа. Этот подозрительный тип украдкой огляделся и, не заметив, что Тарзан наблюдает за ним в зеркало, вороватым движением вынул из кармана какой-то предмет. Тарзан не мог разглядеть, что именно, поскольку заговорщик прикрывал этот предмет рукой.
Затем смуглый господин осторожно приблизился к графу и вдруг очень ловко всунул ему что-то в карман, а потом как ни в чем не бывало вернулся на прежнее место и принялся рассматривать карты француза. Тарзан был озадачен и не отрывал взгляда от зеркала, чтобы ничего не упустить.
Игра продолжалась еще около десяти минут, пока граф не выиграл значительную сумму у недавно присоединившегося игрока. Тут Тарзан увидел, как человек, стоявший за спиной графа, кивнул своему сообщнику. Тот немедленно поднялся и, указывая на графа, произнес:
– Если бы я знал, что этот господин профессиональный шулер, я бы не сел с ним за стол!
Граф и двое других игроков вскочили. Лицо де Куда смертельно побледнело.
– Как вы смеете, сэр?! – вскричал он. – Да знаете ли вы, с кем разговариваете?
– Прекрасно знаю. Я говорю, и в последний раз, с тем, кто играет нечестно.
Граф перегнулся через стол и дал говорившему пощечину. Их тут же растащили.
– Здесь какая-то ошибка! – воскликнул один из игроков. – Ведь это же граф де Куд!
– Если я ошибся, – заявил обвинитель, – то готов извиниться. Но прежде пусть господин граф объяснит, откуда у него карты в боковом кармане. Я видел, как он их туда положил.
Человек, подсунувший карты в карман графу, повернулся, чтобы выйти из салона, но, к своему большому неудовольствию, обнаружил, что путь ему преградил высокий сероглазый незнакомец.
– Пардон, – отрывисто произнес заговорщик, пытаясь обойти препятствие.
– А ну-ка, подождите! – велел ему Тарзан.
– Что такое, мсье?! – задиристо вскрикнул тот. – Позвольте пройти!
– Погодите. Вы должны кое-что объяснить.
Заговорщик потерял терпение и, выругавшись сквозь зубы, попытался оттолкнуть Тарзана. Человек-обезьяна только улыбнулся в ответ, а затем взял этого здоровенного малого за воротник сюртука и подвел к столу, не обращая ни малейшего внимания на его проклятия, протесты, сопротивление и даже удары.
Так Николай Роков впервые смог оценить мускулы Тарзана, когда-то одержавшего победу над львом Нумой и над громадной обезьяной Теркозом.
Человек, бросивший обвинение де Куду, и два других игрока стояли и молча ожидали объяснений графа. Привлеченные скандалом, к столу подтянулись и другие пассажиры. Все ждали развязки.
