Григорий Славин - Имею право сходить налево
– Ну, подонки… – Вынув из кармана халата трубку, заговорил голосом, похожим на треск разрываемой бумаги: – Нашли?!
– Они в Зеленограде.
– А вы где?
– В Зеленограде.
– Так чего ждете?!
– Никаких проблем, босс.
– Не смей произносить этих слов!..
– Всех, всех!..
Отключившись. Мотнул головой, как лошадь. Следы останутся… если следы останутся, то и ковер тоже останется. И пусть потом Гюнтер рассказывает историю про белого бычка, четверых квартирных ворах и Уорхоле. Ага, ага, особенно об Уорхоле пусть рассказывает! И Сказкин коротко хохотнул.
Никто еще Сказкина не обманывал. Никто из великих. А четверо манагеров… как их зовут… вот же название – манагеры… как название аквариумных рыб… уж эти-то точно не обманут! Лучше пусть вокруг подозревают, что Сказкин убийца, чем будут знать, что Сказкина надули.
Поток сбивчивых мыслей вылетал из Сказкина еще долго, но, зная, что Палач и Марина негодяев ведут, он постепенно поостыл и стал ждать.
* * *Выводя Палача из ресторана, Марина была близка к истерике. Первым делом нужно было куда-то пристроить этого идиота. Не бросать же его посреди улицы в таком состоянии. А что состояние было неудовлетворительное, это было ясно без томографии. С вдумчивым взглядом, с торчащими из макушки щепками от стула, Палач шел по улице, поддерживаемый ею под руку, и излагал вот что:
– Когда-то давно, очень давно, так давно, что воспоминания займут, наверное, месяц, родился у Марка Аврелия сын Коммод…
– Палач, сколько пальцев?
– Десять. Десять пальцев у человека на руках. И столько же на ногах. Возлагая наивную надежду на воспитание, Марк Аврелий окружает Коммода учителями философии и морали… Безрезультатно.
– Смотри сюда! Сколько пальцев?
– Ты глупые вопросы задаешь. Наследник ищет лишь общества мимов, наездников цирка и гладиаторов, которых он превосходит грубостью и силой. Три.
Подхватив Палача и почти взвалив его на спину, Марина потащила его к машине. К несчастью, оставили они «Ауди» за квартал от ресторана. Пряча пистолет под пиджаком Палача, Марина улыбалась прохожим, пожимала плечами, дескать, с кем не бывает, и вела напарника.
Вот и дом, во дворе которого она поставила «Ауди». Усадив Палача на сиденье и приказав не выходить из машины, она сунула пистолет в сумочку и, цокая каблучками, поспешила к ресторану.
Но надежда исправить ошибку себя не оправдала. Двое исчезли, двоих выводили милиционеры, чтобы усадить в машину так же, как она только что усаживала Палача. Раздумывая, что предпринять, она прошлась вдоль остановки общественного транспорта.
И в тот момент, когда она села на лавочку, пытаясь среди десятка решений найти верное, из «Ауди» в квартале от нее вышел Палач. Ни на йоту не сомневаясь в правильности своего выбора, он твердой походкой направился по городу, в котором оказался впервые в жизни. Через четверть часа уверенной ходьбы он увидел гастроном и вошел в него через служебный вход. Поплутав недолго по пахнущим колбасами коридорам, он увидел то, что искал: комнату для разделки мяса.
– Уважаемый, не могли бы вы продать мне ваш меч? – обратился он к мужику, отсекавшему тяжелым тесаком филе от туши.
Тот посмотрел взглядом утомленного стодвадцатикилограммового мужчины, оценил внешний вид Палача и произнес довольно отчетливо:
– Исчезни отсюда.
– Видите ли, мне нужен ваш меч.
– Ты не понял? – дружелюбно отозвался мясник.
– Нет, это вы не поняли. Мне нужен меч.
Мясник взял Палача за шиворот и повел перед собой по коридорам. Доведя до света и тепла, вытолкал вон.
Но как только от туши отпал кусок вырезки килограмма на три, за спиной его послышалось:
– Понимаете, я утратил орудие труда. Поэтому я и обратился к вам с этой странной просьбой.
Мясник развернулся и вытер со лба пот.
А потом взял Палача за шиворот и снова повел. Но уже не направо, как в первый раз, а налево. Проведя пленника через торговый зал, он доставил его к посту охраны. Поставил перед седовласым охранником, лицо которого выдавало прошлое в виде полной выслуги лет в органах внутренних дел, сообщил:
– Ему нужно «Скорую», – и опять ушел.
Пока охранник, с любопытством разглядывая Палача, набирал на трубке номер, последний с не меньшим интересом разглядывал кобуру первого.
– Надеюсь, вы простите меня за все, что случится в будущем?
Охранник послушно кивнул:
– Конечно, конечно. Сейчас я все улажу. «Скорая»?.. Гастроном на Васильевском спуске. Тут человек, у него с головой что-то…
– Пообещайте, что не будете держать на меня обиды.
– Я обещаю, обещаю… Что? Откуда я знаю, какая у него температура? Я охранник, а не терапевт. Судороги?.. – охранник посмотрел на Палача. – У тебя судороги есть?
– Нет, не бывает у меня судорог. Но вы так неуверенно произнесли «обещаю», что я, право, сомневаюсь. Так вы простите меня?
Оторвавшись от трубки, охранник прошептал:
– Тут спрашивают, не состоишь ли ты на учете у психиатра.
– Нет.
– Говорит, что нет, – сообщил куда следует охранник.
Палач посмотрел вокруг, удовлетворился увиденным и впечатал охраннику кулаком в челюсть. Трубка стукнула о пол, а седовласый изумленно посмотрел на Палача.
– Падай, – прошептал Палач.
– Ты что делаешь, подонок? – озверело произнес охранник.
Не раздумывая, Палач шагнул назад, а потом с размаха пробил охраннику в пах. Валя стул в маленькой комнате, тот выдернул из кармана свисток и вставил себе в рот. Но губы, искривленные судорогой, никак не хотели принимать его для свиста. Напарник охранника находился всего в тридцати шагах, в глубине магазина, но свистнуть было невозможно, а раций из экономии в интересах службы предусмотрено не было.
Борьба за газовый пистолет длилась недолго. Палач победил и, чтобы отвязаться от назойливого охранника, пытавшегося овладеть его ногами, наступил ему на руку. Вместо крика раздался свистящий звук.
– Вы поймите меня правильно, – миролюбиво сказал Палач, – я вас дважды спросил, и вы дважды ответили, что камня за пазухой для меня держать не станете.
С торчащими из головы белыми щепками, торчащими в беспорядке волосами, в пыльном помятом пиджаке и вразнобой моргая, Палач вышел из комнаты, пересек торговый зал и в третий раз вошел в комнату, где мясник рубил тушу.
– Я, конечно, плохо помню сейчас место своего рождения и вряд ли найду машину, из которой вышел…
Мясник изумленно выпрямился и снова стер с лица пот.
– Немыслимо… – выдохнул он.
– …но вот чего не забываю никогда, так это людей, которых мне нужно убрать, и обиды.
