Григорий Славин - Имею право сходить налево
– Гюнтер Алексеевич, – через полчаса после инструктажа звонил ему один из троих, – тут это… не знаю даже, как сказать…
– Говори как есть, – разрешил Гюнтер.
– Если как есть, то сейф вскрыт. А кабинет ваш…
– Что кабинет?! – вскричал, вскакивая из-за столика во дворе своего дома в Серебряном Бору, Гюнтер.
– Обгорел немножко.
– Насколько немножко?!
– Ну, потолок… его нету… Картина какая-то, покрывало, торшер…
– Картина?! Картина, где деревья на берегу Сены?!
– Тут не написано… Но вроде – да, Сены.
Гюнтер схватился за голову.
Сислей…
– Ты охранника допрашивал?!
– Конечно, он сделал все, как вы велели, – впустил гостей.
Да, это была правда. Гюнтер, задумав комбинацию, лично попросил охранника:
– Ко мне друзья должны приехать. Рок-группа. Ты уж их впусти, не препятствуй, – и еще рассмеялся, старый кретин!
Вот тот и не препятствовал!
– Возвращайтесь, отбой, – процедил Гюнтер. – Квартиру закрыть, поставить на сигнализацию, – и снова опустился на стул.
Плохо дело. О последствиях стоило подумать, но очень быстро. Сказкин тоже не дурак, и у него фора была в несколько часов. Он этих четверых уже ищет. И будет плохо, если найдет первым. Им стоять насмерть не за что… да у Сказкина и не постоишь… так что вывалят они всю правду-матку как есть. И будет тогда совсем нехорошо. Еще хуже чем сейчас.
Интересно, они так с ковром по Москве и ездят?..
Да черт с ним, этим ковром…
Он взял со столика трубку и, закрыв глаза, втянул свежий воздух. Не Антильские острова, конечно, но и не Кутузовский проспект. Гюнтер ненавидел свою квартиру. Во-первых, он купил ее за те деньги, за которые теперь ее не продать. Во-вторых, в ней постоянно что-то происходило. То свист по ночам, то шепот в углах. Не иначе, в квартире этой до Гюнтера жил кто-то из КГБ. Хотя по документам вроде – балерина. Может, потому-то теперь ни черта и не вытанцовывается.
Набрав номер, он попросил секретаря:
– Найди мне номер мобильного телефона Сказкина. Да… который в префектуре… – отключил связь и снова задумался.
Итак, Сказкин разыскивает этих лихоманов… Или как теперь, по-новому: лихомэнов? Нашел… И начинает терзать за ковер. Понятно, что не своим умом они дошли до такого разбоя. Их направили. Кто направил? Они ответят: Гюнтер. И тут Сказкин задумается. Ага, решит он… А так ли виновен Гюнтер? Ведь это я, Сказкин, направил к нему четверых друзей. Это ведь у Гюнтера в квартире находился Уорхол, и Сказкин, когда указания давал, едва ли не сказал: обнесите Гюнтера! Так, значит, оба виновны, но Сказкин все-таки чуть более того: ведь это он все заварил…
Секретарь отзвонился, сообщил номер. И Гюнтер тут же его набрал на своем мобильном телефоне.
– Роман Романович, здравствуй, дорогой!
– Кто это?
– Забываешь старого товарища, нехорошо…
– Гюнтер Алексеевич? Дружище!.. – Сказкин рассмеялся. – Ах я, старый болван! Прости, дорогой, прости… Однако и ты не в накладе – не узнал, так быть тебе богатым! – и снова засмеялся.
– Ох, твои бы слова да богу в уши! А то пока все наоборот получается.
– Что такое?
– Даже говорить не хочу.
– Да ладно, говори, помогу, чем могу!
– Точно поможешь?
– Да мы с тобой!.. – Сказкин перешел на торжественную речь. – Мы с тобой, Гюнтер Алексеевич, партию в последний путь провожали. Новое встречали. Кадры формировали. И теперь тебе осталось только сказать, что я плюну на это наше с тобой прошлое и разотру. И скажу, что не знаю тебя и в стороне от твоего горя останусь. Да будь я проклят.
– Так помоги, Рома.
– Так говори чем.
– Верни Уорхола.
– Уорхола?.. Я его уволил? Из какого он управления?
– Рома, не какай мне в голову. Верни Уорхола. Это же твои бедуины его полотна из моей квартиры на Кутузовском вынесли.
– Твои, его… из моей… что-то я тебя совсем не понимаю, Гюнтер.
– А давай, я ФСБ подключу, они этих четверых опросят? Вдруг врут, мерзавцы? Так тогда я их тебе отдам. На удобрения. У-гм… А вот я думаю – а если не врут?..
– Врут, конечно.
– Нет, а я все-таки чисто гипотетически такую ситуацию рисую – а не врут? Тогда нам с тобой нужно думать что-то. Потому что ты у меня картины, я у тебя ковер…
Сказкин довольно долго думал – что это: проговорка или специальный ход? Зачем Гюнтеру было упоминать ковер? Это ж сдача в плен. Или, наоборот… точный удар?
– Да, как-то неправильно получается, – согласился он. – И какие есть предложения?
– О, все просто, Рома. Уорхол у тебя?
– Нет, Гюнтер… Не донесли. А взяли ли?
– Нет, Рома, не взяли. И не возьмут. Так вот теперь, когда все прояснилось, давай-ка затрем эту тему, пока не поздно? Я оставляю в покое этих мальчиков, а они возвращают тебе коврик. И мы забываем и о них, и о друг друге.
– Как же их забыть? Из-за этих сук у меня дом ремонту не подлежит!
– А-а! – восторженно пропел Гюнтер. – Слышал! Так это они тебя подпалили?!
– Можно сказать что так.
– Не переживай. Мне они тоже красного петуха на Кутузовский запустили. Ты бы людей, Рома, подбирал с головой, а? Слыханное ли дело – дебилов на Уорхола пускать?
– А тебе прислать видеозапись со штурмом антикварного салона? Или это я их на дело отправил?
– Вот потому и говорю – давай забудем. А не дай бог дело до суда дойдет, так над нами вся Москва хохотать будет. Да кто бы их не нашел, этих мальчиков, да не разговорил, слухи, ты сам знаешь… что ветер…
– Так, может, их?..
– У тебя после моего звонка жар не начался? А если они письма какие написали, да конверты до поры в неизвестных нам местах лежат? Нет, Рома… Их надо было сразу. А теперь поздно. Теперь хорошо бы их найти и немного денег дать за честно выполненную работу. Живые они нужней – пусть болтают где ни попадя – кому верить? Лохам?
– Пусть по-твоему будет, Гюнтер. Нет, все-таки хорошо иметь человека, который бы понимал тебя и ценил…
– У-гм. Только, Рома, запомни: найдешь их и тюльпаны у тебя зацветут на клумбах – беды на себя накличешь. Потому как следы остались, и если меня за жопу возьмут, я им взамен твою предложу. Как внук?
– Да вот, на утренник собираюсь идти.
– Хорошее это дело – смену растить себе. Бывай, Рома.
– И тебе не хворать, Гюнтер Алексеевич, – сунув трубку в карман, Сказкин стал нервно приглаживать голову, как приглаживают ушибленное колено.
– Ну, подонки… – Вынув из кармана халата трубку, заговорил голосом, похожим на треск разрываемой бумаги: – Нашли?!
– Они в Зеленограде.
– А вы где?
– В Зеленограде.
– Так чего ждете?!
