Ю. Попков - Искатель. 1963. Выпуск №3
Он хотел что-то сказать.
— Нет, дай мне кончить, Куин! Я говорю столько же для себя, сколько для тебя. Итак, мы должны найти их, узнать, куда они пошли, и пойти за ними и вытрясти из них признание. Вот задача, которая стоит перед нами. И мы должны это сделать, пока не кончится ночь. На рассвете, в шесть часов, отходит автобус домой, последний автобус. Запомни это, Куин, — последний! Мне наплевать на расписание. Для нас этот автобус — последний, последний во всем белом свете. Автобусы будут продолжать ходить, но не для нас. Нам нужно выбраться из Нью-Йорка до рассвета. Теперь за дело, — кивнула она. — Мы не можем вместе заниматься обоими.
Он удивился.
— Ты ведь хотела, чтобы мы были вместе, ты поэтому и пришла сюда со мной, а не пошла на станцию.
— Теперь у нас мало времени. Нам придется разделиться, хотим мы этого или нет. Вот послушай: у нас тут есть две возможности — мужчина и женщина, которые оба приходили сюда сегодня в разное время. Один из них ни в чем не виноват, а другой — убийца. Надо узнать кто. Мы не можем искать сначала одного, а потом другого. Надо идти за ними одновременно, это наша единственная возможность. Мы можем ошибиться только один раз, а если мы ошибемся вместе — мы пропали. Если мы разделимся, и один пойдет за одним, а другой — за другим, у нас равные шансы. Один из нас может охотиться понапрасну, но зато другой — нет. В этом наша надежда. Ты займись мужчиной, а я — женщиной. Теперь слушай внимательно. У нас мало улик, и нам надо выжать все из того, что мы знаем. Ты должен найти человека в коричневом костюме или костюме коричневого оттенка, на котором не хватает пуговицы. Может быть, он левша, а может быть, и нет. И вот все, что у тебя есть. А я буду искать женщину, которая наверняка левша и которая душится очень резкими духами. Я не знаю, как эти духи называются, но я узнаю их, если опять почувствую.
— У тебя меньше шансов, чем у меня, — запротестовал он. — У тебя вообще ничего нет.
— Да. Hо ведь я девушка, а поэтому наши шансы равны — мне интуиция поможет.
— Но что ты сможешь сделать, даже если ты ее найдешь? Голыми-то руками? Ты ведь знаешь, с кем столкнешься…
— У нас нет времени для того, чтобы бояться. У нас есть время только для того, чтобы броситься в это дело и как-нибудь выплыть. Мы встретимся опять здесь, в этом же доме, не позже чем без четверти шесть… Может быть, с пустыми руками, а может быть, с успехом. Нам надо будет так сделать, чтобы успеть на автобус в шесть часов.
Она подошла к трупу и нагнулась.
— Я возьму его входной ключ — тот, что был у него в кармане, а у тебя останется первый. — Она глубоко вздохнула. — А теперь давай обернемся и посмотрим…
«Тик-так, тик-так, тик-так…»
— О боже! — голос ее сорвался. — Три часа!..
ТРИ ЧАСА
Внезапно тишина исчезла.
— Что это такое?! — Ужас был, как холодный поток воды, хлынувший на них. Они были как две мышки, попавшие в затопленный подвал; они были на поверхности водоворота и знали, что их сейчас затянет. Страх был похож на тихий звон колокольчика — тоненький, мягкий звон: «Тинга-линга-линг!» Все снова и снова — невидимый для них, но относящийся к ним, относящийся к дому, в котором они находились.
Сначала они окаменели, и только их глаза пытались найти место, откуда идет этот ужас. Они не могли понять, откуда идет звук. А он был повсюду — «тинга-линга-линг!» — мягкий, бархатный, нескончаемый звук.
— Это что, сигнализация от воров? — прошептала она. — Мы до чего-нибудь дотронулись?
— Это оттуда, из спальни; должно быть, там будильник…
Они бросились к спальне — мышки на волне страха. Там, на туалетном столе, — маленький будильник. Куин поднял его, потряс, приложил к уху.
«Тинга-линга-линг!»—звук был не ближе, чем прежде, он был повсюду.
Он поставил часы, опустился на четвереньки и начал заглядывать в разные места как зверек.
— Обожди минутку, там какой-то ящик, у стены под кроватью, белый. Отводной телефон!
Куин вскочил на ноги, бросился к изголовью кровати, обошел ее, потом протянул руку за спинку — примерно на уровне матраца — и вытащил аппарат.
— Он подвешен вот здесь, за кроватью. Он мог снять трубку, не поднимая головы с подушки. Звонок приглушен, чтобы не слишком сильно било в уши. Должно быть, внизу есть еще один телефон, а здесь только отводная трубка, поэтому нам казалось, что звук идет отовсюду.
А телефон продолжал звонить в его руках — неустанно, как мольба: «Тинга-линга-линг!»
Он посмотрел на нее беспомощно.
«Тинга-линга-линг!» Это никогда не прекратится!
— Кто-то, кто не знает, что случилось, пытается дозвониться ему. Я сейчас отвечу.
Она схватила его руку, холодную как лед.
— Смотри, это может привести сюда полицию. Тот, кто звонит, узнает, что это не его голос.
— А если я буду говорить тихо, неясно, то не догадаются… Может быть, мы что-нибудь узнаем. Может быть, какое-нибудь слово нам что-нибудь подскажет. Стой рядом со мной. Ну, я начинаю.
Он поднес трубку к уху так осторожно, как будто она была заряжена током.
— Алло, — сказал он.
Она едва слышала его слова, так тихо говорил он, глотая звуки.
Ее сердце колотилось, их головы были прижаты друг к другу, ухо к уху. Они слушали этот призыв из ночи.
— Дорогой, — сказал голос, — это Барбара.
Она посмотрела на фотографию на туалетном столе. Барбара, девушка в серебряной рамке.
«Боже, — подумала она с ужасом. — Можно обмануть кого угодно, но не любящую девушку. Она слишком хорошо его знает, нам никогда не…»
Его лицо побледнело от напряжения, и ей казалось, что она ощущает, как пульсирует кровь в его виске.
— Стив, дорогой, не оставила ли я у тебя мою золотую пудреницу? Я ее не могла найти, когда вернулась домой, и я беспокоюсь о ней. Посмотри, может быть, она у тебя. Может быть, ты сунул ее в карман?
— Твою пудреницу? — сказал он невнятно. — Подожди минуту…
Он прикрыл трубку рукой.
— Что мне делать, что говорить?
Брикки бросилась в другую комнату, затем вернулась, держа в руке что-то, блестевшее при свете лампочки.
— Скажи «да» и продолжай, только говори тише, очень тихо. Пока все в порядке. Ей ведь на самом деле не это нужно, она не из-за пудреницы звонит. Если ты будешь осторожен, то сможешь что-нибудь узнать.
Она снова прижалась ухом к трубке. Он снял руку с микрофона.
— Да, — промямлил он, — она у меня.
— Я не могла заснуть, поэтому я тебе и позвонила. Не из-за пудреницы.
Он посмотрел на Брикки взглядом, говорящим: «Ты права».
