Ю. Попков - Искатель. 1963. Выпуск №3
Обзор книги Ю. Попков - Искатель. 1963. Выпуск №3
На 2-й стр. обложки: рисунок П. Павлинова к повести Ю. Попкова и В. Смирнова «Верь маякам!».
На 4-й стр. обложки: «Шаги семилетки». Фото В. Дунина с выставки «Семилетка в действии».
ИСКАТЕЛЬ № 3 1963
Ю. ПОПКОВ, В. СМИРНОВ
ВЕРЬ МАЯКАМ!
Официальная медицинская инструкция гласит: человек, попавший в холодные воды северных морей, может продержаться полчаса. От силы час — это самый крепкий, самый стойкий.
Он должен был умереть 68 раз.
Или 68 раз победить смерть…
ВАМ ВЗЛЕТ!
Пришло время полярных ночей: поздние рассветы, ранние сумерки. Поселок летчиков — ряды деревянных коттеджей на пологом склоне голой тундровой сопки — просыпается рано, задолго до того, как посветлеет воздух. Одно окно зажелтело, второе, третье. По тропинкам, проложенным в глубоком снегу, движутся от домов к столовой темные фигуры.
Капитана Куницына провожает жена. До порога, как всегда. Поправляет галстук; воротник рубашки накрахмален, тщательно отглажен.
— Ну, пока.
Он закрывает за собой дверь: тихо, чтобы не щелкнул язычок замка. Дети спят. Через час-полтора он взлетит, прорвав облака, в небо и, может быть, первым во всем этом суровом северном крае увидит солнце.
Капитан Куницын любит эти ранние утренние часы, поселок с желтыми окнами, смех на утоптанном «пятачке» у входа в столовую. С летного поля, из темноты, доносятся завывания реактивных машин, как призывы заводских гудков.
И отец, и дед, и прадед Ивана Куницына были рабочими людьми, и сам он, военный летчик, считает себя прежде всего рабочим человеком.
Он уходит затемно и в темноте возвращается — как настоящий труженик, а работа выпала ему не из последних по значению и не из легких.
В столовой, у раздевалки, веселый гомон. Куницына встречают радостно. Приятно видеть такого парня, как Ваня Куницын. Два шага прошел от дома к столовой, а мороз уже успел тронуть румянцем лицо. Добродушный и, как большинство крупных, рослых людей, неуязвимо спокойный, Иван — удобная мишень для дружеского подтрунивания. Сегодня тема — искусственное солнце; доктор привез из города соллюкс.
— Ваня, это ты заявление писал подполковнику, что солнца ее хватает?
Куницын — южанин, черноморец.
— Сегодня вечером пойдешь на пляж.
— Как в Сочи — и девушки с зонтиками. Специально картинку привезли. Входит в комплект…
Куницын усмехается — день начинается как надо. Пройдет немного времени, и эти ребята сядут в кабины своих машин неузнаваемо строгие, сосредоточенные, собравшие воедино всю энергию, а сейчас, по узаконенной летным братством традиции, они как бы проверяют моральную зарядку каждого. Что ж, настроение отличное.
И у него, Куницына, и у каждого из его друзей. Маленького, легкого и подвижного, как подросток, Кривцова…
— Привет, Женя!
…долговязого украинца Костюченко, давнего друга, еще со времен спецшколы…
— Здорово!..
…и у командира части — он в такой же, как и у всех летчиков, куртке, за отворотом видны планочки орденских лент…
— Здравия желаю!
Со стороны взглянешь — беззаботный народ пилоты-реактивщики. А приглядишься повнимательней — на лицах печать особой строгости. Не так давно был объявлен приказ о повышенной боевой готовности: кризис в Карибском море, И он, Иван Куницын, капитан Советских Военно-Воздушных Сил, как никогда, чувствовал в эти дни свою личную ответственность за судьбу народа.
Готовность. Емкое, резкое слово. Это значит: будь начеку, всегда, каждую секунду.
По всей стране зажигаются в эту утреннюю пору окна, и свет этот, как эстафета, бежит с востока на запад, от города к городу, от села к селу.
Идут люди на заводы, на фермы, в лаборатории, клиники, библиотеки, институты… Они идут спокойно, уверенные в сегодняшнем и завтрашнем дне, уверенные в тех, кому Родина поручила охранять свои границы.
Дозорные Родины — надежные ребята, они способны выдержать любое испытание и в мирные дни. Они не подведут в решительную минуту.
А знает ли он, капитан Иван Куницын, что близка, очень близка его решительная минута и что она превратится для него в четыре тысячи минут и экзамен, который предстоит ему держать, будет жесток и невиданно суров?
2Капитан Куницын по гнущейся под его крупным, веским телом железной лесенке влезает в кабину «МИГа». Техник Решетников, молчаливый, серьезный парень, хозяин машины на земле, заботливо придерживает лесенку обожженными морозом руками.
Наконец Куницын втискивает себя в кабинку, занимает привычное положение. Парашют, спасательная лодка — все на месте. Решетников вытаскивает чеку катапульты, захлопывает колпак. Теперь летчик отрезан от земного мира, он в своей искусственной атмосфере, среди многочисленных приборов.
Зари нет, на востоке густится тьма, рассвет словно растворен в воздухе, в каждой частице, он медлителен и вял. Холодно поблескивают округлые фюзеляжи, утыканные заклепками.
Куницын надвигает плотнее шлемофон, укрепляет на шее ларинги. Теперь, как бы далеко ни забрался, он связан с аэродромом невидимой и надежной нитью.
— Залив-пять, я тридцать первый, разрешите запуск.
— Тридцать первый, запуск разрешаю!
Первая вспышка двигателя, резкая, как выстрел. Рев. Нарастающий, оглушительный. Летчик пробегает взглядом панель. Несколько секунд на читку приборов. Гидросистема? Порядок. Обороты? Радиокомпас? Слышимость?
Куницын поднимает руки, скрещивает, разводит вправо и влево. Из-под колес «МИГа» убирают колодки.
— Залив-пять, я тридцать первый, разрешите выруливать!
Выруливание. «Вам взлет!» — вот отпущены тормоза, резкое движение-бросок, все убыстряющийся бег взлетной полосы, и вот уже мелькнул внизу фургон с радиолокационной антенной…
День начинается как надо — Иван чувствует себя в хорошей форме, движения рук точны, расчетливы, машина отвечает послушно, полный контакт.
— Я тридцать первый, я тридцать первый, взлет произвел! Задание?
В шлемофоне сквозь атмосферный треск звучит голос дежурного с командного пункта.
— Тридцать первый, я Ястреб, выходите на перехват «противника», ваш курс сто двадцать, набор высоты до моей команды!
Слой облаков сегодня плотен. Перед носом «МИГа» все еще мгла. Вариометр отмечает быстрый набор высоты.
Секунда, вторая, третья, четвертая… Истребитель выскакивает из клубящейся густой массы. Солнце! Неяркое полярное солнце, холодное и чуждое, как незнакомая планета. Сизые рыхлые облака светятся ало и мигающе, как подожженная вата. Будто снежная поземка заиграла под крылом — это промчались растянутые ветром клочья тумана.
