М. Роуз - Парфюмер Будды
Когда ряса была совсем сорвана, он сорвал с нее и нижнее белье. Нагая, она прикрыла грудь, но тогда обнажился треугольник в промежности, рук не хватало. Она попыталась отвернуться от них, но они не дали ей это сделать.
– Нет, сестренка, постой, пока мы порадуемся тебе, – рассмеялся зловонный, заставляя ее выпрямиться. Второй подошел ближе и грязными руками начал мять ее грудь.
– Надеюсь, ты не думала, что встретишься со своим творцом девственницей, – смеялся он, толкая ее на землю и расстегивая штаны. – В монастыре такого было предостаточно?
Мари-Женевьева постаралась отключить сознание, когда он навалился на нее. По крайней мере, этому чудовищу ее девственность не достанется. Нет. Она охотно поделилась ею с тем, кто не оскорбил ее.
Насильник был неуклюж и груб. От его вони она подавилась, но, к счастью, он кончил быстро. Как только все прекратилось, она попыталась подготовить сознание к насилию второго солдата, но этого не последовало.
Ее подняли с земли, и она вдруг почувствовала, как к ее спине прижалась такая же голая спина, плечи, ягодицы, икры ног. Но этот человек не сопротивлялся, не метался. Он молился. Мари-Женевьева, пришедшая в монастырь не ради любви к Богу, но к мужчине, прислушалась к тихим словам.
– Молись со мной, дитя, – сказал священник, когда солдаты прижали их друг к другу еще сильнее. – Отче наш, сущий на небесах…
Если бы только она смогла настроиться так, как делала это во время службы в монастыре, не слушать его слова, но поддаться только звуку, то смогла бы убаюкать себя и заснуть стоя. Могла бы мечтать о чем-то вне себя. Она не знала, как это назвать, и боялась сказать об этом другим сестрам. Она не знала, является ли такое мысленное бегство великим даром или какой-то ересью.
Зловонный солдат связал ей руки грубой веревкой и привязал к мужчине у нее за спиной. Значит, слухи верные. Они приводили монахов и монахинь к реке, связывали их, мучили и убивали.
– Пошевеливайтесь, – приказал солдат, толкнув ее. – Время покататься на лодочке вон там, – он указал на берег реки.
Передвигаться было трудно, но они со священником смогли сделать это, не упав.
– Сестра, как твое имя? – спросил священник.
Она хотела ответить, но солдат ударил ее по лицу.
– Пошевеливайтесь! – рявкнул он. – Не болтать.
Воздух вокруг был переполнен плачем и криками, но во всем этом слышался мерный звук молитв и птичьего пения.
Ее палачи – Мари-Женевьева больше не сомневалась, кто они, – толкнули ее и священника в маленькую лодку. Он оказался в худшем положении, упав на лицо и вскрикнув от боли, а она лишь ударилась головой.
Под стоны одних и хохот других солдаты вытолкнули лодку подальше от берега. Течение здесь было сильным, и маленький ялик побежал по волнам. Несколько минут Мари-Женевьева хранила надежду, пытаясь сообразить, как бы им избавиться от пут. Может быть, лодку прибьет к берегу. Но тут она заметила протечку в деревянном дне.
Когда из Египта пришло сообщение о гибели Жиля, отец устроил для нее новую свадьбу. Мари-Женевьева умоляла его не связывать ее узами так быстро, дать ей время для траура, привыкнуть к мысли о том, что Жиля больше нет. Но Альбер Моро был деловым человеком, и если сын человека, покупавшего у него лучшие кожи, более не мог жениться на его дочери, то он должен был отдать ее за промышленника, который покупал у него не менее превосходную кожу.
Башмачник недавно овдовел. Нет, он не был молод и хорош собой, как Жиль, но Альбер сказал дочери, что это не имеет никакого значения.
– Ты не можешь позволить себе роскошь влюбиться снова. Удача не только в том, чтобы выйти замуж по любви, но и в том, чтобы сделать правильный выбор. Но этого не будет. Ты уже не так молода, и я не хочу, чтобы вдовец нашел себе кого-то еще. Кроме того, у него связи с революционерами. Если беспорядки, как я предполагаю, перерастут в войну, он сможет спасти нас всех.
Мари-Женевьева не смогла смириться с этим, и мать помогла ей сбежать в монастырь Пресвятой Девы.
Теперь она сидела в лодке посреди реки, неспособная остановить протечку, наблюдала, как прибывает вода, и размышляла над иронией судьбы. С учетом жадности и похотливости революционеров и всего, что с этим связано, церковь оказалась местом совсем не безопасным.
Вода заполнила лодку, но священник продолжал молиться. Вода дошла до колен, потом до плеч, до подбородка. Она подумала о Жиле и как он однажды окунул свой носовой платок в воду, чтобы вытереть слезы с ее лица. Это случилось в день, когда он сказал, что уезжает в Египет изучать древние духи для ароматизации перчаток, мыла, свечей и помады, чтобы в Париже все заговорили о Доме Л’Этуаль. Приключение его радовало, но она боялась, у нее было предчувствие, что он не вернется.
Теперь она должна была встретиться с ним снова. Холодная река унесет ее к нему. Вода готова была сомкнуться над ней и смыть зловонный запах солдата и прикосновения его грязных рук. Жиль ждал ее. Мари-Женевьева знала, что он ее ждал. Он обещал перед отъездом, что они всегда будут вместе. Они принадлежали друг другу. Они были родственными душами.
Глава 27
Измученная тревогой за брата, уставшая от галлюцинаций и выбитая из равновесия внезапным появлением Гриффина, Жас даже не пыталась заснуть в ту ночь. Она исполнила обряд раздевания и укладывания в свою детскую постель, но бороться с бессонницей не стала.
Ее преследовали страшные сценарии исчезновения Робби. Цел ли ее брат? Действительно ли он был в Нанте? Вполне вероятно, иначе как там оказались его бумажник и ботинки? И почему именно в том месте, где много лет назад ей было так плохо? И почему одно только упоминание названия этого места вызвало такие страшные галлюцинации?
Снова и снова она вспоминала то, что происходило с ней в мастерской, пытаясь понять, почему спустя столько лет болезнь возобновилась сразу двумя приступами галлюцинаций. Жас страдала от мысли, что болезнь вернулась, что снова придется жить, разрываясь на части, нервно ожидая нового приступа и новых галлюцинаций, скрывая в себе эту муку.
Казалось, что последнее видение длилось по крайней мере час, но, когда она вырвалась из него, руки Гриффина все еще лежали у нее на плечах. Это было хуже всех ее детских галлюцинаций, и оно ввергло ее в панику.
– Ты уже здесь? – спросила она, мгновенно потеряв ощущение времени.
– А я и не уходил, – ответил он.
Его присутствие показалось ей скорее успокаивающим, чем приятным. Почему они так долго были в разлуке и почему между ними так быстро возникли почти интимные отношения?
– Жас, ты в порядке? Почти минуту казалось, что ты совершенно не слышишь ни меня, ни инспектора.
